Ворриор и Пиас. Гнев богов - Стелла Так

Я вздрогнула. Адонис заметил это и с наслаждением провернул нож в моем животе, превращая кишки в соус тартар. Я выплюнула кровь и закричала.

– Ты всегда получаешь то, что хочешь, когда любезно просишь, – фыркнул Эрос. – Но я бы подумал дважды, прежде чем лечь в постель с этой дочерью Афродиты. Ни для кого не секрет, что она вытворяет с людьми, которые видят слишком много.

– Да, именно с людьми, а я не человек, – промурлыкал Адонис. – Кроме того, интересно, останется ли она такой же привлекательной, если ее освежевать. Если что, наденем ей мешок на голову, и не придется ни о чем беспокоиться, – он с восторгом на лице вытащил нож из моего живота и порезал щеку.

Я захныкала, а Адонис застонал от восторга.

– Мы так хорошо проведем время вместе.

Он высунул язык и облизнул мою медленно заживающую рану.

Меня затрясло от отвращения.

– У… убеви фвои гвязные вуки! – воскликнул Пиас, и Адонис нервно поднял на него взгляд.

– Мне что, еще раз тебе язык отрезать? Я тут вообще-то общаюсь. Эрос, сделай, пожалуйста…

Тот снова поспешно взял в руки щипцы и засунул их в горло Пиаса, как вдруг дверь с другой стороны комнаты открылась.

– Ну что, как дела, ребята? Все хорошо? Я только хотел ненадолго заглянуть к вам и поздороваться.

Мои мышцы сжались, когда он зашел в комнату. Отец богов собственной персоной. Зевс. Буря, ворвавшаяся в комнату, привлекла всеобщее внимание. Он был одет в голубую рубашку-поло и желтые клетчатые брюки, а в руке держал клюшку для гольфа, будто только пришел с игры. Белый туман окутал его ноги и заполнил собой комнату, когда он встал перед алтарем, на котором лежал его сын.

– Привет, сын мой. Давно не виделись. Ты стал настоящим мужчиной, – начал он разговор, закинув клюшку за плечо. Его голос звучал так чертовски дружелюбно, будто они болтали о погоде.

– Пошел на хрен, – выдавил Пиас.

Зевс захихикал и потрепал сына за волосы.

– Все такой же непослушный сорванец. Ну ничего, это у тебя от матери. А как дела у Чейна? Все такой же честолюбивый?

Пиас обнажил зубы и выплюнул кровь.

– Он мертв. Как и все остальные носители фамилии Тантал. Благодаря тебе.

– Ну, что я тебе всегда говорил? Великие дела совершаются не силой, а настойчивостью. Чейн был сильнее тебя, но никогда не был настойчив. Настоящий сорвиголова, как в книжке. Но ты… ты всегда был умненьким. И расчетливым, не правда ли, Пиас? И смотри, к чему тебя это привело, – Зевс обвел комнату рукой. – Только в пыточную с другой стороны ада. Что мы должны вынести из этого урока? – Зевс поднял указательный палец. – Никогда не связывайся с богами, – он занес клюшку вверх, а затем одним движением разбил грудь Пиаса. Кровь и то, что я не хочу описывать подробнее, забрызгало стену.

Я громко закричала, и Зевс в изумлении обернулся.

– Ой, кто это у нас здесь? – в хорошем расположении духа спросил он. – Дочь Афродиты. Ворриор, верно? Насколько я знаю, ты почти стала моей невесткой, если бы не вмешался сын Немезиды. Очень жаль. Иметь в семье дочь самой любви – истинное благословение.

Я в ужасе уставилась на него. Вот у кого точно крыша течет.

Адонис прочистил горло.

– Мы вам еще нужны или можно сделать перерыв, сэр? – дружелюбно спросил он.

– Конечно. Можете идти, мальчики. Вы отлично выполнили свою работу. Просто потрясающе. Как и всегда. Сделайте глоток амброзии и возьмите с собой нашу гостью. Она выглядит какой-то бледной.

– С большим удовольствием, – сказал Адонис, снимая меня с крючка, словно какое-то мясо, закинул на плечо, и прошел мимо стонущего Пиаса.

– Если понадобимся, мы будем через дверь отсюда, – сказал Эрос Зевсу. Он дождался, пока отец богов кивнет, а затем вышел в коридор. Мы последовали за ним, и я больше ничего не могла делать, кроме как в ужасе пялиться на закрывающуюся дверь.

Судя по запаху, мы находились в Даунтауне, где подземелья тянулись на многие километры, как лабиринт: я часто терялась здесь, будучи ребенком. Можно было застрять тут на много дней и даже никого не встретить на своем пути. В общем, это было идеальным местом для того, чтобы разместить юных богов и пытать их, пока они не начнут мямлить и раскрывать все планы и секреты.

На самом-то деле я еще никогда не встречала здесь ни одного олимпийского бога. Если кого и можно встретить, так только Танатоса или Аида, которые совершали контрольный обход и осматривали коридоры на предмет плесени или сломанных труб. Однако олимпиец Адонис, казалось, прекрасно знал, куда идти. Он поправил меня на своем плече и насвистывал что-то пугающе радостное. Я мрачно смотрела на его задницу и с каждым шагом представляла себе все новые и новые методы убийства, которые могли меня ждать. Песня «I’m a Barbie Girl», которая непрерывно играла, служила дополнительной пыткой. И вдруг Адониса кто-то толкнул. Я испуганно вскрикнула, соскользнула с его плеча и, так как все еще была связана, шлепнулась на пол лицом вниз. Ой. Я застонала. Хоть в ушах и гудело, я слышала, как Адонис ругался.

– Ты что, не видишь, куда идешь, придурок?

– Извините. Извините, пожалуйста. Как неловко с моей стороны. Я просто очень торопился, чтобы попасть на стрельбу чешуей дракона, и вдруг случайно врезался в вас. Мои самые сердечные извинения, ваша олимпийскость. Ой, какие же у вас красивые волосы. Вы знаете, что могли бы быть лицом рекламы шампуня от перхоти?

Я дрогнула, не веря в происходящее. Это же не мог быть… никогда. Это были галлюцинации. Я просто с ума сошла. Потеряла слишком много мозгов. Прекрасно.

– Вали отсюда, идиот, – фыркнул Адонис.

– Разумеется. Сейчас же. Ой, вы потеряли свою посылочку. Погодите, я вам сейчас помогу. Ух-х-х, тяжело. Наверное, доставка будет дорогой. Адская почта становится все дороже с каждым разом. Это просто какое-то надувательство, скажу я вам. Десять евро за доставку глупого письма с угрозами на этаж с третьего по триста сороковой. Просто смешно. Но меня, конечно же, никто там не слушает.

Никто не умеет так талантливо нести чушь. Кроме него. Меня подняли две сильные руки, и я увидела перед собой нежные зеленые глаза Мэдокса. Мои же чуть не выкатились от удивления. Он смотрел спокойно и расслабленно.

– Не трогай. Это мое, – проворчал Адонис, вырывая меня из рук брата.

Что он здесь делал? И, что еще важнее, как он сюда попал? В последний раз, когда я его видела, он был занят превращением моего лица в кашу.

– Конечно ваше. Как и сказал, я очень неловкий. Ой, я ее запачкал, какой ужас.

Мэдокс наклонился, стирая воображаемую грязь с моей щеки.

– Я знаю, тебя этому не учили, – быстро прошептал он мне на ухо. – Но ты умеешь перемещаться в другие тела. Только представь это в голове. Я отвлеку его и позову…