Монахини и солдаты - Айрис Мердок

Но кто бы это мог быть? В конце концов, на свете полно женщин-террористок, еще похлеще мужчин. Вдруг они использовали этот обычно пустующий дом как свое убежище? Или это Дейзи, которая приехала раньше времени, сдав свою квартирку быстрее, чем рассчитывала? Неясная фигура, снова принявшаяся расхаживать по террасе, отнюдь не напоминала Дейзи. Однако было в ней что-то смутно знакомое. В какой-то момент Тим с ужасом подумал, что она похожа на Анну Кевидж. Но тут же и с таким же смятением понял, что женщина на террасе — Гертруда.

Гертруда, когда начало темнеть, а никто не появлялся, тоже заволновалась. Пустой дом, затянувшееся отсутствие Тима — все это вселяло дурное предчувствие. А когда наконец, глядя вниз на склон холма, она увидела человека, появившегося от ив и начавшего подниматься через оливковую рощу к дому, ее охватил настоящий ужас, пока она не узнала приветливо машущего Тима и не услышала его голос.

Гертруда была не в состоянии жить в Лондоне. Дом на Ибери-стрит напоминал о былых страданиях. А потом Анна объявила, что хочет на время уехать, чтобы побыть одной. Разумеется, она вернется, но сейчас должна недолго пожить в одиночестве, пусть это будет хотя бы гостиница в Пимлико. Гертруда подумала, что Анна, возможно, ожидает, что она предложит уединиться в «Высоких ивах», но она ничего не говорила ей ни о доме во Франции, ни о том, что сейчас там живет Тим. Больше того, она никому не рассказывала о свой оригинальной придумке, как помочь Тиму, стесняясь упоминать об этом. Другие могли подумать, что Тим «навязался» ей. Возможно, это вообще была неудачная идея. Гертруда позвонила Стэнли, и в конце концов Анна вернулась в его загородный дом в Камбрии. После этого Гертруда почувствовала, что должна покинуть Лондон. Без Анны оставаться в квартире было невыносимо. Не было никого, с кем она захотела бы разделить свое одиночество, хотя Джанет приглашала пожить у нее, а потом и Розалинда. Когда Манфред предложил отправиться с ним и миссис Маунт в автомобильное путешествие по Европе, она от отчаяния согласилась. Конечным пунктом поездки была квартира Манфреда в Риме, но план состоял в том, что они поедут не спеша и Гертруда вольна будет покинуть их, когда пожелает.

Гертруде не очень хотелось оставаться наедине с Манфредом, которого почему-то немного стеснялась, но, когда они отправились в путь, выяснилось, что больше всего ее раздражает компания миссис Маунт. Манфред был неизменно обходителен с немолодой дамой, но Гертруде хотелось бы не такого (Манфред тактично помалкивал) чичероне. Как только они оказались во Франции и покатили на юг, у нее возникло желание заехать в «Высокие ивы», чтобы узнать худшее, увидеть худшее: выдержит ли она встречу с призраком Гая уже не в Лондоне, а в другом месте, где они были так счастливы. Ей хотелось покончить с этим раз навсегда и решиться наконец продать дом. Она не могла поручить сделку Тиму, необходимо было сделать это, сейчас или позже, самой. Присутствие Тима в столь непростой момент было не слишком большой помехой. Тим мало что значил для нее, так, безобидный, слабый человек. В любом случае в доме его не будет, уйдет рисовать на весь день. Ни он не будет обращать внимание на нее, ни она на него. Она задержится в «Высоких ивах» на несколько дней, возможно, договорится с местными властями о продаже дома и вернется в Лондон. А там недолго останется ждать возвращения Анны, пока же она поживет со Стэнли и Джанет, они неоднократно часто приглашали ее, их детей она очень любит, особенно Неда.

Гертруда ничего не говорила о Тиме ни Манфреду, ни миссис Маунт и не позволила подъехать близко к дому. (Сказала, что ключ у нее есть, на самом деле не было, но Тим, по счастью, оставил дверь незапертой.) Убедила их, что должна пойти туда одна, так будет лучше. Они протестовали, но все же высадили ее у дорожки к дому, и она с облегчением услышала, как замирает вдали шум большой машины.

Первой мыслью Тима, когда он увидел на террасе Гертруду, было: «Черт, Гертруда, прощай покой, она все испортит, и что ее принесло сюда? Интересно, с кем она? Надеюсь, они не останутся надолго». Потом он подумал: «Боже! Дейзи! Она скоро приедет, если не удастся как-то предупредить ее».

Он поднялся по ступеням на террасу.

— Тим, как я рада видеть тебя! А я уж было испугалась, что тебя нет. Думала, ты не вернешься, что с тобой что-то случилось…

Гертруда и впрямь казалась обрадованной, что удивило Тима. Он сказал:

— Да, чуть было не случилось…

Гертруда продолжала:

— Извини, что появилась без предупреждения…

— Ничего, пустяки…

Вдруг захотелось приехать и избавиться от этого дома.

— Кто здесь еще, кто привез вас?

Они говорили одновременно.

— Манфред и миссис Маунт, они подвезли меня, — ответила Гертруда. — Они отправились дальше, в Италию. Еще раз извини за неожиданное вторжение.

— Но я очень рад…

— Я не надолго. Нужно поговорить с людьми в деревне насчет продажи дома. Я не помешаю тебе рисовать?

— Нет… конечно нет…

— Надеюсь, ты уже что-то сделал. Надеюсь, тебе здесь понравилось.

— Очень понравилось.

— Пойдем в дом, а то становится прохладно. Какое облегчение, что ты пришел, я боялась, с тобой что-нибудь случилось.

— Вполне могло…

Гертруда прошла в гостиную и включила свет. Пока они разговаривали на веранде, успело окончательно стемнеть. Тим вошел следом, закрыл окна на задвижку и опустил шторы. Гостиная выглядела иначе, чем когда он уходил утром.

Это была большая квадратная комната, на двух побеленных стенах которой узором живого ковра бегали или сидели мохнатые многоножки, а иногда появлялись и ящерицы. Стена, в которой располагался камин, была оставлена как есть, являя взору натуральный серый камень. Мебель была простая, большей частью из тростника, со множеством цветастых подушечек, которые Гертруда с любовью шила долгими зимними вечерами в Лондоне. Был еще превосходный деревянный стол, обработанный золотистой олифой, — произведение местных мастеров, и такой же буфет, на котором стоял поднос с пустой бутылкой из-под джина и стакан. (Все это Гертруда убрала.) На стене висела единственная картина, репродукция Мунка с тремя встревоженными девушками на мосту,[94]которую много лет назад Джанет Опеншоу (очень любившая живопись) подарила Гаю и Гертруде на Рождество.

Тим, который все эти дни ел на кухне, с удивлением увидел, что на столе появилась красная скатерть и он был аккуратно накрыт для обеда на двоих. Даже салфетки не забыты. Сколько лет никто не накрывал стол ради него! Будто феи прилетали.

— Гертруда! Вы накрыли стол!

— Надеюсь, ты не возражаешь против скатерти. Мы… мы всегда стелили ее, чтобы не оставлять винных пятен на столе. Полагаю… теперь это не имеет особого значения…