Осколки Северного Счастья - Ульяна Муратова

— Тогда переживать не о чем! Ох, Карина, мне столько нужно тебе рассказать! Пять дней назад мы с Элем стали любовниками, и это было так необычно! Всё было необычно. И сразу после этого у него открылись способности к магии Воды, представляешь? Он теперь универсальный маг! Аренгор, конечно, даже не подумал возражать, когда мы к нему пришли. В первый день весны мы обязательно поженимся, и Эля примут в клан. Я так рада!

— И я рада! Поздравляю, это отличные новости!

— Я уже и платье начала переделывать. Хочу пойти в мамином, но нужно успеть кое-что перешить, — взволнованно показывала она красивое ярко-бордовое платье.

— А у нас замуж выходят в белом, — задумчиво сказала я.

— А у нас в том, что нравится. Ты посмотри, как мне идёт!

Она быстро надела платье и повертелась в нём передо мной. Сидело оно действительно здорово, подчёркивая высокую грудь и тонкую талию.

— Знаешь, у меня для тебя есть подарок. Выбирай.

Я показала ей комплекты и продемонстрировала один на себе. Эльве они очень понравились. В итоге я подарила ей два, а ещё пять она обещала продать среди девушек клана. По её мнению, такой комплект вполне мог стоить и десять золотых, но для начала мы решили остановиться на пяти.

Когда я спросила Эльву, чем они тут удаляют волосы, она недоумённо ответила, что ничем. И даже продемонстрировала ногу, покрытую тонкими ярко-рыжими волосками.

— Зачем их удалять, так же зимой теплее? — недоумённо спросила она.

— Да, но без них красивее, — вздохнула я.

Будучи жгучей брюнеткой, без принятия каких-либо мер я бы скоро стала похожа на пещерную женщину эпохи палеолита.

— Да? И в чём красота? В голой ноге? — с сомнением спросила Эльва.

Всё-таки варвары они, как ни крути.

На следующий день утром за завтраком я села рядом с Гардом и начала выпытывать у него информацию.

— Солнечного утра и приятного аппетита всем! Гард, скажи, а существуют заклинания облысения?

— Да, вполне.

— А ты мог бы мне их показать? — загорелась азартом я.

— Конечно, а для чего? — удивился он.

— Для самообороны, конечно, — хлопнула ресницами я. Не обсуждать же такую тему с ним.

После завтрака он показывал мне интересующие меня заклинания. С усвоением проблем не было, и вскоре я уже опробовала их на себе. Не сказать, что приятно, но зато действенно!

Вечером я обрадовала Эльву тем, что изобрела магическую электроэпиляцию. Её это не впечатлило совершенно. Она даже сопротивлялась, когда я попыталась ей показать, насколько это хорошо. Однако, упрямства мне не занимать, поэтому я всё-таки уговорила её попробовать.

— Ты знаешь… Нога всё так чувствует… — задумчиво протянула она.

— Вот! А теперь подмышки.

— Что? Зачем? — возмутилась она.

— А зачем тебе эти рыжие кусты? Там запахи собираются, — под моим напором пал и этот бастион. — Если понравится, то расскажи девочкам. Пусть приходят. Заодно и бельё им покажу. Ингемы сплели ещё два комплекта.

— Ну ладно, — сказала она таким тоном, что я поняла: рассказывать о своих голых ногах она точно никому не будет.

— От Ирта нет новостей? — спросила я.

— Нет, он всеми днями пропадает в порту, занимается погрузкой товаров, устанавливает очерёдность. Глава клана теперь снова Аренгор, но Ирт в этом хорошо разбирается, поэтому вот так. Я обязательно поговорю с ним, когда он вернётся.

Вот только он не вернулся ни в тот день, ни на следующий.

Я усиленно занималась то с Брином, то с Гардом, то с Оларом, но на все знаки внимания лишь равнодушно улыбалась. Я сделала свой выбор и приняла решение. Ни на какого другого мужчину, кроме Ирта, я уже не была согласна.

Вот только за три дня до первого дня весны он уехал, так и не поговорив со мной.

Я потерял почти всё.

Силу, статус, смысл жизни. И даже любимую женщину. Карина была со мной бесконечно нежна, но я прекрасно видел, что происходит. Она меня жалела. Её нежные пальцы ласково касались моего лица, но так трогают близких и родных, а не возлюбленных. Ни толики страсти, ни капли огня. Только бесконечная, бескрайняя нежность и принятие. Ни единого упрёка, ни обиды, только откровенность, жалость и нежность.

Это было страшно. Гораздо страшнее, чем я мог себе представить. Я не хотел быть для неё ни другом, ни братом, но и предложить мне больше было нечего.

Да, я по-прежнему смог бы её обеспечить, но не смог бы защитить. Любой, даже самый завалящий маг теперь сильнее меня. Рядом со мной она больше никогда не была бы в безопасности, а значит, я больше не имел на неё морального права. Я не представлял, как становятся косанторами те, кто лишены способностей. Для меня сейчас это было за гранью понимания, ведь я, как никто, прекрасно представлял, на что способны маги.

Отчаянная безысходность рвала мне душу. От мысли, что она пойдёт под венец с другим, мне становилось тошно в буквальном смысле.

Но ни клановый лекарь, ни городские специалисты надежды не дали. Магии больше не было.

Иногда я думал, что лучше бы она ушла в портал, а меня бы подрал этот чёртов иррет. Умирать было не так страшно, как жить калекой. И ещё тогда я просто хотел её, а теперь любил. И разница была просто огромной.

Я вспоминал все те моменты, которые были между нами, и бесконечно терзал себя тем, что всё могло быть по-другому. Мне не нужно было бить зверя, нужно было хватать её и бежать. Мои самонадеянность и азарт перечеркнули всё, что представляло для меня ценность.

Меня не волновало моё будущее. Я мог пойти хоть моряком на корабль, хоть торговцем в лавку. Тщеславия не было. Была тоска. Я запретил себе даже приближаться к Карине, потому что боялся, что не сдержусь и сделаю что-то, о чём буду жалеть.

На второй день после нашего возвращения отец сказал, что она меня искала и посоветовал поговорить с ней. Но я не мог. Даже смотреть в эти прекрасные тёмные, как ночь, глаза я больше не мог.

Я молча уехал из клана, когда до первого дня весны оставалось три дня. Я не знаю, кем я был, — трусом, который не решился поговорить с любимой женщиной, или храбрецом, который осмелился оставить позади самое дорогое. Наверное, и тем, и другим.

Никому не сказав, куда я отправляюсь, я забрал своего талира и просто поехал на север. Дорога сама ложилась под ноги, и к последней ночи зимы я оказался перед сторожкой, где мы с Кариной провели все эти дни.

Внутри ещё пахло её духами. От боли я готов был выть. Да, я отрезал себе все пути к отступлению, теперь я ни за что не успел бы обратно к брачной церемонии. Вот только от этого было только хуже. Я уже жалел о том, как поступил. Я должен был ей сказать. Объяснить.