Седьмая линия. Казино "Фортуна" - Анастасия Валеева

Гадалка покупала также множество журналов и газет, пишущих на криминальные темы. Из них она подчерпывала множество интересной для себя информации, которая нередко не только повышала уровень ее осведомленности, но и помогала в раскрытии дел.

«Новости» закончились и началась очередная мыльная опера. Яна не стала переключать телевизор на другой канал, потому что мысли поглотили ее. Милославская задумалась о своем последнем гадании, открывшем ей кучку людей со дна. К чему они могли привидеться, Яна не понимала, но какой-то смысл в их явлении все же должен был быть.

Тут же она вспомнила о последнем допросе, который проводил Руденко и подумала, что видение как-то могло быть связано с этим делом. Все же Яна подруга Семена Семеныча, и карты тоже захотели оказать ему помощь… Только какую?

Гадалка прокрутила в голове эпизод, при котором она присутствовала. Грязное, отекшее лицо Гудкова всплыло в ее памяти. Яна вспомнила все, что он говорил. Вспомнила и фотографию, которую показал на допросе Три Семерки.

Конечно, он показал ее так, между делом. Но снимок едва ли был случайным. Вероятно, девица, на нем запечатленная, находилась в розыске в связи с каким-нибудь преступлением.

То дело, наверное, перешло в категорию «висяков», потому что Семен Семеныч показывал фото с ленцой, не надеясь услышать от Гудкова положительного ответа. Но… стоп! Не слишком ли странно Гудков отреагировал на фотографию?… А ведь Руденко этого и не заметил! Руденко, но не Яна!

Поведение допрашиваемого в тот момент показалось ей очень странным, но гадалка тогда была полна дум об ином, и Гудков со всей его историей показался Милославской сущим пустяком. Как он вытянулся весь, увидев лицо на снимке, даже побледнел, отвернулся в сторону, заикнулся, отвечая. Нет, нет, тут дело нечисто. Эх, Семен Семеныч, не в подходящий момент ты порядок в ящике стал наводить!

Поразмышляв таким образом, Яна решила с утра поведать приятелю о своих наблюдениях и даже предложить ему свою помощь в новом расследовании.

Больше отягощать свой разум подобными мыслями она не стала и, приняв душ, отправилась в спальню, чтобы отойти ко сну пораньше, получше выспаться и с утра приступить к делу бодрой и полной сил.

* * *

— Ох, Яна, — вздохнув, произнес Три Семерки, встретив с утра подругу у входа в отдел, — это дело все больше и больше заводит меня в тупик.

— В чем дело? — встревоженно спросила гадалка. — У тебя, Сема, такой нездоровый вид… Ты что, опять не спал всю ночь?

— Спал немного.

— В чем дело?

— Я домой вернулся далеко за полночь. Мне позвонили насчет «Паруса». Пришлось ехать.

Милославская смотрела на друга в тревожном ожидании новостей. Он прикурил и невесело протянул:

— Порадовать мне тебя нечем. Похоже, что версия насчет внутренней конкуренции тоже отпадает… Они там грызлись, это так, но до мыслей об убийстве дело, похоже, не дошло.

— Как?! — ахнула, побледнев, гадалка.

— Ты подожди в обморок-то падать, — сказал Руденко, — сейчас идет допрос, может еще всплывет что-то. Хотя я мало на это надеюсь.

— Надо надеяться, Сема! — оптимистично заявила Милославская. — Какая же жизнь без надежды?!

Гадалка подумала: «Почему же тогда карты сказали, что в расследовании вокруг „Паруса“ есть смысл? Неужели обманули? Нет… Такого не может быть! Или все-таки что-то всплывет, или… „Да-Нет“ просто хотела вывести на чистую воду мошенников. Да, смысл в этом расследовании все равно есть! Ведь такие махинации уже раскрыты!»

— Надо надеяться! — снова повторила она.

— Ну тогда будем ждать, — устало проговорил Три Семерки, — Мне еще и позвонить должны. Меня пока отпустили на завтрак. Идем со мной в буфет?

— Идем, — ответила Яна, кивнув.

Семен Семеныч, успев уже проголодаться после жениных пирогов, взял себе порцию пельменей и стакан чаю. Яна ничего не заказывала, потому что довольно плотно позавтракала дома.

Приятели сели друг против друга за продолговатый деревянный стол.

— Слушай, Сема, — начала гадалка, когда Три Семерки приступил к трапезе. — У меня кое-какие соображения насчет твоего вчерашнего допроса.

Руденко поднял на нее удивленный взгляд.

— Яна, ради бога, — поморщившись, протянул он, — мне это вот где, — Три Семерки провел ребром ладони по шее.

— Нет, ты послушай, — вдохновенно произнесла Милославская и поведала другу свои мысли насчет допроса Гудкова.

Семен Семеныч первые секунды слушал с подчеркнутым невниманием, но потом отложил ложку в сторону и насторожился.

— Что, на самом деле так? — наконец спросил он. — Он так переменился в лице?

— Ну да, так и было! — убежденно ответила Яна. — Я просто сначала значения ничему этому не придала, а дома, в более спокойной обстановке, решила, что ты должен обратить на это внимание.

— Трудно совмещать крупное дело с этой мышиной возней! — поморщившись, сказал Три Семерки. — Но, видно, придется. Ты об этом вовремя вспомнила, потому что Гудков сейчас здесь. Взяли его приятеля, Глобуса. Тот насчет драки дает совершенно другие показания. Разбираемся…

— Здорово! — воскликнула гадалка. — Давай поговорим с Гудковым.

— Давай, — ответил Руденко, посмотрев на часы.

Он быстро расправился с пельменями, залпом выпил остывший мутноватый чай и поднялся из-за стола.

— Пойдем, — сказал он и провел Милославскую в свой кабинет, куда вскоре доставили по приказу Семена Семеныча и Гудкова.

Как только тот присел на указанный ему стул, Три Семерки достал из ящика ту самую фотографию и положил ее на стол перед Гудковым, хлопнув ладонью по снимку.

— Знакома тебе эта особа? — напористо произнес он.

— Я же еще вчера сказал, что нет, — промямлил тот, не глядя на фото.

— Посмотри внимательней! — прикрикнул Руденко.

Гудков покосился на изображение дамы.

— Не знаю, не видел, — пронудел он.

— А она вас знает! — неожиданно вставила гадалка. — Когда милиции с ней пришлось столкнуться, она ваше имя назвала…

— Не знаю я ее, — упрямился Гудков.

— Хорошо, — сказал Руденко, — мало того, что ты за разбитые бутылки платить будешь, еще и по ее делу под суд пойдешь! И в камеру к педикам сядешь! Согласен быть козлом отпущения? Так прямо сейчас и Глобуса отпустим…

— Пусть Глобус платит! — возмущенно воскликнул полубродяга.

— Э, нет, так не пойдет, — покачивая головой, сказал Три Семерки. — Ты все возьмешь на себя!

— Признайтесь, — снова вступила в разговор Милославская, — вы знаете эту женщину. Все заметили, как вы изменились в лице при виде ее фото еще вчера. Неужели вам хочется отвечать за все одному?