Пилигримы. Книга 1. Искры и зеркала - Дорофея Ларичева

Дора несколько раз пыталась мысленно вызвать исходный программный код того или иного интересного предмета или инструкцию к нему. Естественно, безрезультатно. Но привычка – мощная штука.

– Есть повод задуматься, отчего нас выкинуло так далеко от лаборатории, – из стены по плечи высунулся Никитин и поманил Дору за собой.

Кристалл привел их в овальное помещение, разделенное напополам. Левая половина – уютная гостиная с орхидеями на окнах, с диванчиком и разбросанными по светлому пушистому ковру подушками, с мини-баром и столиком для чаепитий. Справа – мастерская. На полках стеллажа аккуратно расставлены приборы, на отдельном столе замер гигантский микроскоп и нечто, отдаленно напоминающее компьютер или телевизор с толстым линзообразным монитором. На полу возле стола разложено сварочное оборудование, валялись гаечные ключи, отвертки, сверла… А за столом сидели пятеро, и Дора могла поклясться, что знает их имена.

Все они были в годах, но можно было попытаться угадать, кто есть кто. Гибкий, сухощавый, лысеющий мужчина с лисьим лицом, весь точно сильно натянутая струна – наверняка Альфа. Высокий статный брюнет с хитрыми крупными глазами – Бета. Полноватый, с болезненной желтизной на лице, но переполненный самоуверенностью – Гамма. Все еще красивая дама с благородными чертами лица, изящная и опасная – Дельта.

Невысокий, с собранными в хвостик кучерявыми волосами, единственный одетый не в строгий костюм, а в вязаный свитер – скорее всего Эпсилон.

– Компашка в сборе!

Роберт удовлетворенно потирал руки, с мальчишеским азартом заглядывал в разложенные в стороне чертежи, распечатанные на тонкой полупрозрачной бумаге, разглядывал металлическую шкатулку, которую мастерила пятерка заговорщиков.

Дора не понимала их речь. Язык сильно отличался от привычного. Зато Никитин слушал с интересом, то морщился, то удивленно изгибал брови. Девушке оставалось ждать и маяться от любопытства.

Наконец профессор счел, что услышал достаточно, сверился с часами и кивнул девушке:

– Уходим.

– Мы не обследуем дом? – удивилась она. – Вдруг там доказательства…

– Дора, мы в памяти кристалла. За пределами траектории его перемещения – безвременье и пустота. Видишь лежащие в коробках камушки? Их перед перевозкой облучали какой-то гадостью. Знаешь, почему мы очутились на набережной? Они остыли после нагревания, и камень начал впитывать сведения об окружающем мире, насыщаться информацией. В отверстия, просверленные в кристаллах, заложат радиоактивные излучатели. Вот эта машинка, – профессор указал на стоящую перед пятеркой шкатулку, – их активирует. Кристаллы выращены так, чтобы усиливать в тысячи раз передаваемый сигнал. Потом кристаллы поместят в металлические короба, отправят на орбитальную станцию и сбросят, переместив в пространстве. Цель – Земля-56, наша, то есть моя родина.

Девушка недоверчиво заглянула в металлический ящик, в котором лежали мелкие, неприглядные кристаллики – серые с синеватым отливом, неправильной формы. Эта мелочь угрожает жизни целого мира?

– Готов поспорить, пятерка многократно мигрировала, раз додумалась до такого. И не планировала умирать в ближайшую тысячу лет. Знаешь, что я узнал? – Роберт приобнял девочку за плечи и шепотом, словно опасаясь, будто призраки их подслушают, поведал. – Земля-56 – их родной мир.

– Ого! – вырвалось у Доры.

Профессор кивнул, взял ее под руку, забрал из ладони кристалл и уверенно шагнул за пределы комнаты в серое нечто, в изначальную пустоту. Дорофея ахнула и очнулась.

Капсула замедлила вращение, настраивала путешественницу во времени на лирически-меланхолический лад, проигрывая классическую музыку – что-то из Вивальди, легкое, позволяющее головной боли улечься, затаиться в основании шеи.

Капсула вздрогнула, замерла и медленно выехала из переплетения металлических прутьев. Плохо соображающую Дору подхватил на руки Ланс, перенес в автобус. Машка влила в рот своему клону холодный вишневый компот. Где-то рядом громко отчитывался перед Маратом ничуть не заботящийся о секретности профессор Ноэль-Никитин. А в запыленные, заляпанные стекла микроавтобуса заглядывало вечернее солнышко.

– Сейчас ужинать отвезу, сразу оживешь, – склонился над ней Ланс. – Я тут ресторанчик знаю…

– Не будет ресторанчика и романтических вечеров наедине, – вмешался Никитин, – пока не поймаем Гамму. Он опасней, чем вы думаете, и умнее, чем я ожидал.

– Даже так? – усмехнулся Марат. – Ноэль, не стройте из себя классического ученого: самовлюбленного параноика с манией величия. Вам не идет.

– Полковник, – он впервые назвал столичного гостя его воинским званием, – не стоит в моем лице хаять все прогрессивное человечество. И вообще я готов сопровождать эту парочку, – он выразительно посмотрел на воркующих Дору с Лансом, – в любое питательное учреждение, даже если там подают только селедку с вареньем. При условии, что нас будет охранять взвод бравых военных и прикрывать с воздуха эскадрильей бомбардировщиков.

Марат ничего не ответил, но вышел из автобуса, переговорил с караульными и, запрыгнув обратно, что-то шепнул водителю.

– Машина нам еще понадобится, – предупредил столичного сенса Роберт. – Есть у меня очень нехорошее предположение.

– Что ты недоговариваешь? – Марат переменился в лице, пересек салон тронувшегося с места автобуса, присел рядом с ученым.

– Я не озвучиваю непроверенных гипотез, – отвернулся от него Никитин. – Но если найду хоть слабое подтверждение своей правоты, сообщу непременно. Для этого я хотел бы переговорить с археологами, дышащими пылью местной вековой достопримечательности. Желательно сразу после ужина.

– Будут тебе археологи, – буркнул Марат.

С Робером Ноэлем до этих событий он сталкивался не раз, знал о его талантах, ценил их, хотел лично поработать с этим удивительным человеком. Но отчего же теперь Марата настолько раздражает его самодовольная физиономия? Даже на Соловьева он реагирует спокойней. Поразмышляв, он пришел к выводу – всему виной полная нечитаемость эмоций Ноэля. Впервые перед ним человек – закрытая книга. Даже не книга, а банковский сейф – несгораемый, невскрываемый, совершенный.

«Как его ассистент терпит подобное? Он же тоже сенс, значит, желает контролировать окружающих, видеть их насквозь. К такому быстро привыкаешь и не можешь отказаться».

Марат скосил глаза на сидящего рядом ученого. Книжку электронную читает, самозабвенно грызет кончик стилуса, словно не замечает чужого бешенства. А может, действительно не замечает. Или не придает важности подобным мелочам.

«Боже, я ведь таким не был! – неприятно поразился себе Марат. – Я же был нормальным человеком. А сейчас почти ненавижу тех, кого не могу прочитать с первого раза. Даже коллег, закрывших себя ментальным щитом. А до девятнадцати лет, до развития дара, все было иначе!»

– Зачем вам археологи? – не выдержал он, презирая себя за нотки раздражения в собственном голосе. – Ваша задача отключить треклятый метеорит!