Терпение дьявола - Максим Шаттам

Лудивина рефлекторно вскинула руку, прикрыв рот сгибом локтя – словно хотела защититься от ужасного зрелища и подавить крик.

Вместо лица у девушки была пустая маска с опущенными веками, тело свисало, как выстиранная смятая пижама – плечи сползли на талию, под ними темнели лобковые волосы; грудь болталась двумя сдутыми шариками с розовыми сосками. Руки и ноги сушились в стороне, порезанные на плоские, влажно поблескивающие ленточки. Диана Кодаэр, лишенная содержимого, превратилась в чудовищный пазл, в кошмарную куклу, которую не успели набить тряпьем и еще не пришили конечности.

С Дианы Кодаэр методично срезали весь кожный покров.

Лудивина сжала пальцы на рукоятке пистолета, осторожно убрав указательный со спускового крючка, чтобы не начать палить от ярости во все стороны.

Вонь с металлическим привкусом, запах освежеванного мяса и крови… Это был запах Дианы Кодаэр, девушки с опущенными веками, которая сейчас странно улыбалась ей обвисшими губами.

* * *

Лудивина, запрокинув голову, смотрела на луну, будто пыталась найти ответы в ее единственном глазу, и жадно глотала свежий ночной воздух. Имя Дианы было для нее всего лишь очередной строчкой в длинном списке жертв из скоростного поезда и ресторана… Было до этой скорбной, нестерпимой встречи лицом к лицу.

Она же ребенок, подросток…

Беззаботная девочка осознала всю тяжесть бытия лишь в тот самый момент, когда чудовище сломало ей шею и поволокло в берлогу, чтобы сожрать, не подавившись.

Лудивина поежилась. Впервые за долгое время где-то в самой глубине, в центре груди, набух ком и подкатил к горлу. Она ненавидела это чувство душевного волнения, но не могла его подавить. Нет, это лишнее чувство. Она ведь робот. Всего лишь машина.

Сеньон, ухватившись за дверцу, выбрался из автоприцепа, но дверцу так и не отпустил. К ферме по подъездной дороге мчались на всех парах машины жандармерии, сверкая фарами и мигалками.

– Мясника взяли, – доложил Гильем, коротко переговорив с человеком из группы Эрто. – Радиосвязь и правда временно отключалась.

– Как все прошло? – глухо спросила Лудивина, не отрывая взгляда от луны.

– Он был вооружен и открыл огонь, как только парни приблизились. Эрто выстрелил в ответ ради самозащиты и попал ему в голову.

Теперь уже Лудивина все-таки повернулась к коллеге:

– Ты хочешь сказать, мясника ранили?

– Михал Баленски мертв. Его пытались реанимировать, но это было бесполезно – в черепе здоровенная дыра, мозги всмятку.

– Мать его… – процедила Лудивина и наконец заметила Сеньона – тот стоял, наклонившись вперед и уперев ладони над коленями. – Ты как, нормально? – тихо спросила она.

– Никогда не привыкну, – отозвался великан сквозь зубы. – Думаешь, это та девушка, которая пропала вчера вечером?

– Боюсь, что да. Кожа… там… вроде бы свежая.

– Проклятье! Он полдня проторчал в автоприцепе, вдруг она была еще жи…

– Нет, – торопливо перебила Лудивина. – Нет, Сеньон. У этого парня был бзик на внешности, на «багряных одеждах», как говорил ГФЛ, так что он не мог оставить ее в живых надолго. Если хочешь знать мое мнение, мясник ее убил сразу, как привез сюда.

– Почему ты так думаешь? – вмешался Гильем.

Лудивина, занявшись логическими вычислениями, почувствовала, как гаснет душевное волнение – ей стало лучше. Она собралась с мыслями и с силами.

– Выходя из автоприцепа, я успела рассмотреть на стене фотоколлаж, который соорудил мясник. Ты видел это, Сеньон?

– Увы, да.

Рядом с дверцей там по всей стене были развешены три десятка фотографий мужчин и женщин, вырезанные из журналов. Поверх этих фотографий Михал Баленски аккуратно наклеил фрагменты других – куски мяса из торговых каталогов полностью покрывали тела, отчего люди казались освежеванными.

– Это напрямую связано с тем, что он делал с кожей, – сказала Лудивина.

– Не понимаю, – помотал головой Гильем. – В действиях этого психопата была какая-то извращенная логика?

– Если я правильно угадываю механизм его мышления, он считал, что человек – это всего лишь мешок с мясом. Не знаю, почему и как у него появилась эта навязчивая идея, но он на ней свихнулся. Люди – мясо, и Баленски хотел видеть нас такими, какие мы есть на самом деле. Именно поэтому он и снимал кожу со своих жертв. Тела девушки в автоприцепе нет.

– Нет, – подтвердил Сеньон. – Там только ее… кожа.

– Он уже избавился от тела, – кивнула Лудивина, обретая все больше уверенности в своих умозаключениях. – Сразу вынес его из автоприцепа, чтобы не было запаха разложения и других неприятностей. Он сделал это прошлой ночью или сегодня утром.

– Нужно прочесать всю территорию вокруг фермы, – поддержал ее Гильем. – Где-то должна быть разрыхленная земля.

Но Лудивина покачала головой – у нее была другая версия. Убийцы редко совершают случайные поступки – по крайней мере, если это связано с их бредовыми фантазиями. Во всем их образе действий должна прослеживаться обобщающая цель – Микелис не раз это подчеркивал.

– Я думаю, мы не найдем здесь могилу Дианы Кодаэр. И трупов его предыдущих жертв в земле тоже нет.

– Почему?

– Потому что на том фотоколлаже в прицепе люди заклеены снимками кусков мяса, в том числе упакованного, с полок магазинов, в целлофане и со штрих-кодами. Баленски вырезал их из торговых каталогов супермаркета.

– И что?

– Он аккуратно вырезал фрагменты фотографий мяса и приклеил их так, чтобы они соответствовали частям тела убитых людей. И если там есть расфасованные, выставленные на продажу куски, это неспроста – для него они имели значение. Он считал, что мы – готовые продукты со штрих-кодом, уже упакованные и выложенные в свободный доступ как часть ассортимента, предложения, удовлетворяющего массовый спрос.

– Что же получается? – наморщил лоб Гильем. – Он присвоил себе право убивать, то есть делать покупки среди нас, так?

– О господи… не может этого быть! – выдохнул Сеньон, который быстрее коллеги сообразил, к чему клонит Лудивина.

– Я полагаю, все немного сложнее, – сказала она Гильему. – Ты помнишь, где работал Михал Баленски?

– В мясном отделе супермаркета?.. Нет… Нет, ты же не думаешь, что он…

– Могу поспорить, он избавлялся от трупов, выкладывая их куски на прилавки вперемешку со свининой и говядиной.

– Охренеть… Теперь я не смогу есть стейки…

– Если ты права, у него где-то здесь должна быть морозильная камера, чтобы хранить мясо до утра понедельника, когда можно будет отвезти его в супермаркет. – Сеньон указал на фермерский дом. Оттуда все время выбегали жандармы и забегали обратно; несколько человек на крыльце разговаривали с майором.