Смертницы - Тесс Герритсен

Вновь раздался сигнал интеркома.

— Доктор Айлз! — снова произнес голос Луизы. — Вам звонят.

— Ты можешь принять сообщение?

— Думаю, вам нужно ответить на этот звонок. Это Джоан Анстед из приемной губернатора.

Маура резко вскинула голову. Посмотрела на Габриэля, и он впервые увидел промелькнувшее в ее глазах напряжение. Она отложила скальпель, сдернула перчатки и подошла к телефону.

— Доктор Айлз слушает, — произнесла она в трубку. Хотя Габриэль не мог слышать ее собеседника, по виду Мауры можно было понять, что разговор был не из приятных. — Да, я уже начала. Это наша работа. Почему ФБР считает, что они могут… — Долгая пауза. Маура отвернулась лицом к стене, и было видно, как напряжена ее спина. — Но я еще не закончила вскрытие. Я приступаю к исследованию черепа. Если вы дадите мне еще полчаса… — Опять пауза. И ее холодный голос: — Понимаю. Мы подготовим останки к отправке в течение часа. — Она повесила трубку. Глубоко вздохнула и повернулась к Йошиме. — Пакуй ее. Они хотят получить ее и Джозефа Роука.

— Что происходит? — удивился Йошима.

— Трупы отправляют в лабораторию ФБР. Им нужно все — и органы, и образцы тканей. Агент Барсанти берет это дело под свой контроль.

— Такого еще никогда не было, — заметил Йошима.

Маура сняла маску и принялась развязывать халат. Стянув, бросила его в бак для грязного белья.

— Приказ пришел прямо от губернатора.

Джейн резко проснулась, напрягшись каждой клеточкой своего тела. Она уставилась в темноту, прислушиваясь к отдаленному рычанию автомобиля на улице, к ровному дыханию Габриэля, который крепко спал рядом. Я дома, подумала она. Я в своей постели, в своей квартире, и мы все в безопасности. Все трое. Она жадно втянула воздух и подождала, пока утихнет сердцебиение. Пропитанная потом ночная сорочка начинала холодить кожу. Со временем эти кошмары уйдут, подумала она. Это всего лишь угасающее эхо ужаса.

Она повернулась к мужу, чтобы ощутить тепло его тела, ощутить его такой знакомый запах. Но едва она успела обнять его, как в соседней комнате заплакал ребенок. Только не сейчас, подумала она. Всего три часа прошло с тех пор, как я тебя покормила. Дай мне поспать еще минут двадцать. Ну хотя бы десять. Дай полежать еще чуть-чуть, прийти в себя после всех этих кошмарных снов.

Но плач не смолкал, напротив, становился все громче и настойчивее.

Джейн встала и выскользнула из темной спальни, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не потревожить Габриэля. Она включила ночник в детской и посмотрела на красное личико орущей дочери. Тебе всего три дня от роду, а я уже без сил, подумала она. Подняв дитя из колыбели, она почувствовала, как жадный маленький ротик ищет ее грудь. Стоило Джейн опуститься в кресло-качалку, как розовые челюсти сомкнулись на ее соске. Но грудное молоко оказалось лишь временным утешением; вскоре ребенок опять завозился, и, сколько Джейн ее ни баюкала, девочка не затихала. «Что я делаю не так?» — недоумевала она, глядя на разочарованного младенца. Почему я такая неуклюжая? Никогда еще Джейн не чувствовала себя такой никчемной и беспомощной, и вот сейчас, в четыре утра, ей вдруг неудержимо захотелось позвонить маме и попросить поделиться материнской мудростью.

Той самой мудростью, которая должна быть врожденной, Джейн почему-то не досталась. Хватит плакать, малыш, хватит плакать, подумала она. Я так устала. Мне хочется только одного — вернуться в постель, но ты меня не отпускаешь. И я не знаю, как успокоить тебя.

Она встала с кресла и начала бродить по комнате, укачивая дочь. Чего она хочет? Почему плачет? Она пошла на кухню и, измученная, полусонная, уставилась на неприбранный стол. Она вспомнила свою жизнь до материнства, до замужества, когда приходила домой с работы, открывала бутылку пива и усаживалась с ней на диван, задрав ноги. Она любила свою дочь, любила мужа, но усталость затмевала все чувства, и сейчас ей хотелось только одного: спать. Ночь казалась бесконечной пыткой.

«Я не выдержу. Мне нужна помощь».

Она открыла кухонный шкаф и уставилась на банки с детским питанием — бесплатные образцы, которые ей дали в больнице. Детский плач усилился. Она уже не знала, что делать. В смятении она потянулась к банке. Налила смесь в бутылочку, поставила ее в кастрюлю с теплой водой — такой вот памятник собственному поражению. Символ ее полной несостоятельности как матери.

Стоило ей предложить ребенку бутылку со смесью, как розовые губки сразу же впились в резиновую соску, и кроха принялась жадно и шумно сосать. Девочка была счастлива.

Ух ты! Волшебная баночка.

Джейн устало опустилась на стул. Сдаюсь, подумала она, наблюдая за тем, как быстро опорожняется бутылка. Банки победили. Взгляд ее упал на книгу «Выбираем ребенку имя», лежавшую на кухонном столе. Она все еще была раскрыта на букве Л — здесь Джейн остановила поиск имени для девочки. В больнице они так и не дали ребенку имени, и Джейн уже отчаялась от долгих поисков.

«Кто ты, малышка? Подскажи мне, как тебя зовут».

Но дочь не желала выдавать своих секретов; она была слишком увлечена новым лакомством.

«Лора? Лорель? Лорелия?» Слишком нежно, слишком сладко. Эта девочка совсем не такая. Ее стихия — огонь.

Бутылка уже была наполовину пуста.

«Поросенок. Вот это подходящее имя!»

Джейн перевернула страницу, открыв букву «М». Мутным взглядом она скользила по списку имен, обдумывая каждое из них и примеряя его к своему неистовому ребенку.

«Мерси? Мерил? Миньон?» Нет, не годится. Она опять перевернула страницу. Глаза были такими усталыми, что она едва могла сфокусировать взгляд. Почему это так трудно? Девочке нужно имя, так выбери какое-нибудь! Джейн дошла до конца страницы и замерла.

«Мила».

Она оцепенела. Холодок пробежал по спине. Она осознала, что произнесла это имя вслух.

«Мила».

На кухне вдруг стало холодно, как будто призрак проскользнул в дверь и навис над ней. Она боялась обернуться. Дрожа, Джейн поднялась из-за стола и понесла уснувшую девочку в кроватку. Но ощущение ужаса не покидало ее, и она задержалась в детской, устроившись в кресле-качалке. Она все пыталась понять, почему ее знобит. Почему имя Мила вызвало у нее такое беспокойство, Ребенок мирно спал, а она все раскачивалась в кресле.

— Джейн!

Она вздрогнула от неожиданности и, подняв голову, увидела Габриэля, который стоял в дверях.

— Почему ты не ложишься? — спросил он.

— Я не могу спать. — Она покачала головой. — Не знаю, что со мной.

— Думаю, ты просто устала. — Он вошел в комнату и поцеловал ее в голову. — Тебе нужно лечь в постель.

— Боже, у меня ничего не получается.

— О чем ты?

— Никто не предупредил меня о том, что так тяжело быть мамой. У меня не получается кормить грудью. Даже безмозглая кошка знает, как накормить своих котят, а я такая беспомощная. Она все время плачет.