Маша и Медведь - Оле Адлер

Мишка выглядел уставшим, хоть и бодрился. Интенсивное втягивание в трудовые будни сказалось даже на его выносливости. Но сонливость и усталость, как ветром сдуло, едва они оказались дома. Он снова и снова просил Машу сказать, что она его любит, а потом на деле показывал, как это чувство взаимно. У него даже хватило сил дразнить за признание в туалете.

Только ты так можешь, Крылова. В туалете, посмеивался он, Кому рассказать.

Расскажешь хоть кому, и я тебя придушу, угрожала Маша, сжимая его мощную шею пальчиками.

Нееее, жить охота. Лучше сам тебя буду стебать. Ты так забавно бесишься.

Симонов, ты у нее не хватило слов.

Ну что я?

Ты невыносимый! Вот что.

Изображая обиду и возмущение, Маша повернулась к нему спиной, но не сопротивлялась, когда Мишка прижался к ней сзади и обнял, целуя плечи, забормотал:

Но ты же любишь меня, невыносимого?

Люблю, снова не спорила Маша, Только это тебя и спасает.

Эх как же мне с тобой повезло, девочка.

Язык заплетался, а глаза налились свинцом. Уткнувшись ей между лопаток, он заснул, улыбаясь. Маша еще некоторое время лежала, слушая его ровное, спокойное дыхание, ощущая, как горячий воздух греет спину, когда он выдыхает. Хотелось всю ночь так лежать, слушать, чувствовать. Но трудовая неделя измотала не только Мишку ранними подъемами. Очень скоро сон настиг и Машу. И она тоже улыбалась всю ночь.

На следующий день Маша заявила, что пойдет с Мишкой в клуб. Он настаивал, чтобы она осталась дома, ведь у него было всего две тренировки: днем и вечером. В разрыв между ними он бы без проблем вернулся домой. Но Машу такой расклад не устроил. Она, наоборот, попросила его позаниматься вместе, хотела подтянуть тяжелую атлетику. Мишку такая просьба сразила наповал. Правда, он заставил ее поклясться, что будет слушать его во всем беспрекословно. Крылова заверила, что так и будет. Однако потом выяснилось, что она забыла кроссовки, и хотела все отменить. Но пользуясь ее клятвой, Миша заставил дойти до ближайшего Рибока и купил ей штангетки*. Маша, конечно, сетовала, что дорого и непрактично, и вообще это не относится к ее клятве, поэтому она имеет право спорить. Но Симонов авторитетно заявил, что правильная обувь во многом облегчает исполнение элемента и оберегает атлета от травмы, а потому он как тренер имеет полное право настаивать, а как бойфренд оплатить.

Маша поворчала для виду и специально не смотрела финальную цену в чеке, пытаясь уверить себя, что тренерская скидка составляет 90 %.

Но все ее душащие жабы и феминистические заскоки испарились, едва она сделала рывок в новой обуви. Устойчивость и фиксация увеличились во сто крат. Маша моментально почувствовала разницу и почти смирилась с ценой, полагая, что не намного она и завышена. Как и обещала, Крылова больше не позволяла себе спорить с тренером. Раньше она частенько этим грешила. То из вредности, то просто капризничала. Миша ощутил разницу и два часа выжимал из нее по полной. В итоге он здорово подправил ей технику, и к концу занятия Маша смогла поставить личный рекорд.

Мишка радовался больше самой Маши и еще сильнее, когда она заявила, что будет, во что бы то ни стало, заниматься с ним каждую неделю. Крылова не наврала. Если Мишка не мог приехать в Тулу, она сама брала билет до Москвы. Разумеется, не только ради тренировок, больше из-за самого Мишки, из-за себя. Больше недели в разлуке не могла выдержать.

В конце лета Миша стал чуть свободнее по части графика, смог бывать у Маши регулярно и долго. Но и эти позитивные перемены не удовлетворяли его. Отрываться от нее каждый раз, даже на несколько дней, уезжать, жить одному, стало почти невыносимо. Масла в огонь подлил Тульский, предложив частичную занятость в своем клубе. Мишка не смог отказаться. Он долго объяснял Жданову, а тот долго отказывался его слушать. Но в итоге они нашли золотую середину. Неделю Мишка работал в Москве, неделю в Туле. Иногда графики смещались в сторону то одного то другого клуба. Но Маша никогда не была против доехать до столицы, если была такая возможность, а Мишка при любом удобном случае мчался в Тулу.

Они практически жили вместе, и это Симонова безумно радовало. Пусть Маша никогда не озвучивала статус сожительства, не намекала на свадьбу и прочие формальности, Миша чувствовал, что все это не за горами и настигнет их само собой.

Не ошибся. Настигло. Симонов собирался превратить в традицию встречу Нового года с Машей. Без Красной Площади и салюта, разумеется, которые хороши раз в жизни, для галочки. Он хотел просто уехать в Тулу, выпить по бокалу шампанского с любимой под звон Курантов, заниматься всю ночь любовью, куда-нибудь поехать поужинать первого числа. А то и вовсе засесть дома и лениться все каникулы.

Его уютные планы в клочья разодрала мать. Она и слышать ничего не хотела, буквально заставила Мишку согласиться приехать встречать новый год домой. Шантажировала, что иначе сама явится к нему в Москву или к Маше в Тулу. Миша даже не сомневался, что она может. В тот же день он все выложил Крыловой. Она повздыхала, конечно, но согласилась, понимая, что выбора у них особого нет.

В итоге праздник они встречали у Крыловых, а после двенадцати дошли до Мишиных родителей, где и остались на ночь. Все прошло достаточно гладко. Отец Маши не особенно доставал Мишку расспросами, решив не пугать парня, который выглядел надежным и положительным. Ну а Мишина мама не лезла в душу подруге сына. Беседу вела исключительно культурно, лишнего любопытства не проявляла, намеков на внуков себе не позволила. Маша, правда, немого растерялась, когда им выделили спальню на двоих.

Я думала, домой вернусь. Или отдельно будем спать, хлопала она глазами, глядя на застеленную постель. Ту самую, где они развлекались этим летом перед приходом Кати.

Мишка фыркнул.

Мы же не в каменном веке, Маш. Они все понимают.

Она покивала, полагая, что в ее доме как раз и царил бы каменный век. Хорошо, что остановиться решили у более толерантных Симоновых.

Но за всех первого числа оторвалась Катерина. Она явилась домой в обед, извела Машу расспросами, неуместными замечаниями и меткими остротами. Даже мать несколько раз осаживала ее, умоляя не приставать, но Катя любила поболтать, поэтому продолжала трещать, как сорока. Машка выжила. Ее потрепала любознательная Катя, которую интересовало все: от знакомства с Мишей до общих друзей.

Каникулы пролетели быстро. Встречи с друзьями и родственниками, визит к Геллерам, редкие прогулки вдвоем. В Тулу возвращались уставшие, но довольные праздниками. У них ещё осталось два дня наедине.

Именно после новогодних праздников Мишка начал замечать, что ему стало не хватать денег. Поиздержавшись за выходные, он понял, что за финансами пора следить более тщательно. Раньше он не задумывался об том. Около тридцати процентов регулярно откладывал на счет, а остальное не успевал истратить. А в этом месяце все оказалось впритык. Особенно напрягла плата за квартиру, в которой он толком и не жил. Ночевал скорее. Машу этими подробностями он, конечно, не стал загружать, полагая, что это ее совсем не касается. Но сам конкретно задумался, что возможно стоит переехать в более скромное жилище или подыскать соседа.