Годы привередливые. Записки геронтолога - Владимир Николаевич Анисимов

почтенному джентльмену, руководившему группой официантов. Он не поставил бутылку на стол, а унес куда-то. Двадцать четыре участника совещания расположились за одним столом, чередовались блюда, произносились какие-то тосты, бокалы наполнялись французским вином из бутылок, стоявших на боковом столе, официантами, располагавшимися за высокими спинками дубовых стульев. «А „моей” бутылки так и не поставили, – заметил про себя я. – Наверняка почтенная дама решила, что это персональный подарок ей». Подали десерт, стали убирать со стола посуду. Бутылка так и не появлялась. «Наверное, это виноват мой плохой английский», – объяснял я себе ситуацию. Наконец, со стола убрали все тарелки и фужеры, распахнулись двухстворчатые двери и появился в сопровождении всех официантов главный стюард с серебряным подносом, на котором стояли узкие бокалы тончайшего венецианского стекла на высоких ножках, а также завернутая в белоснежную салфетку запотевшая бутылка с заветной «Московской». Джентльмен торжественно продефилировал к креслу, за которым восседала Виддовсон, поставил перед ней бокал, налил в него из бутылки, молча с торжественным видом обошел вокруг стола, водружая перед каждым участником банкета бокал и наполняя его водкой. Это выглядело каким-то священным ритуалом. Председательница произнесла торжественный тост за успешное завершение совещания и пригубила бокал. Так же поступили присутствующие, всем своим видом показывая, что наслаждаются замечательным напитком, так удачно украсившим завершение банкета.

Когда бокалы опустели, стюард взял бутылку и снова обошел полный круг, наливая каждому. К моему изумлению, хватило как раз еще на 24 порции. Несложный расчет показывает, что емкость бокалов не превышала 18–20 мл, так как каждому досталось в общей сложности не более 30 мл благородного русского напитка. Все радостно продолжили смаковать мой презент.

– Ну, что я говорил! Смотри, как хорошо получилось, – наклонился к моему уху сидевший справа от меня Иржи Паржижек. Я скромно молчал, несколько обеспокоенный соседом слева – японским профессором, глаза которого стали еще у́же и который явно не мог справиться со второй порцией водки. Я вспомнил о генетически обусловленном отсутствии алкогольдегидрогеназы у представителей некоторых азиатских народов и еще раз воздал должное опыту Иржи, который, отвечая за проведение совещания от МПХБ, так тонко побеспокоился о здоровье его участников – вторая бутылка была бы смертельной для некоторых из них.

Наутро мы с профессором Вольфгангом Клингером из Йены, работавшим там в Институте фармакологии и токсикологии, уехали в Лондон, почти целый день бродили по городу, выпили пива в каком-то пабе в Сохо, переночевали в одном отеле и вместе поехали на метро в аэропорт Хитроу – наши рейсы были рядом по времени. С профессором Клингером мне довелось встретиться еще раз в 1988 году, когда я был в командировке в Йене, он пригласил меня к себе домой. Мы еще раз с удовольствием вспоминали поездку в Кембридж и совместную прогулку по Лондону. Бутылка традиционного русского напитка, которую я прихватил с собой, приятно подчеркнула тепло наших воспоминаний.

Пора готовить смену

Поездка в сказочный город Брюгге весной 1986 года, куда меня пригласили на конференцию «Концепции и теории канцерогенеза», осталась в памяти не только образами старинных зданий, каналов, столь знакомых по картинам Брейгеля, но и двумя запомнившимися событиями. Одно из них произошло на подготовительном этапе, а именно на «выездной» комиссии в Сестрорецком райкоме КПСС. Председатель комиссии, состоявшая в чине секретаря райкома, с копной соломенных волос на голове, уложенных в замысловатую плетенку, очень модную среди работников торговли, зачитав мою характеристику, строго спросила, почему я собираюсь ехать в Бельгию, ведь только в прошлом году я побывал в ГДР.

– Мне пришло приглашение выступить с докладом, – растерянно ответил я.

– А что, в Институте больше некому поехать? – обратилась гранд-дама уже к секретарю парторганизации Института, сопровождавшему «выезжантов». – У нас незаменимых нет. Смену готовить нужно! – наставительно поучала она нас.

Мне было тогда 40 лет…

Второе событие связано с моим выступлением на конференции. У меня были подготовлены слайды и несколько страниц напечатанного на пишущей машинке текста, в котором была разметка слайдов. Выступавшие передо мной солидные профессора спокойно читали по бумажке свои доклады. Я проглядывал свои листочки и очень волновался – мой английский оставлял желать лучшего. Опыта докладов на международных конференциях у меня практически не было. И вот объявляют мой доклад. Я поднимаюсь с места, и тут В. С. Турусов, сидевший рядом, отбирает у меня мои листочки с текстом и говорит: «Попробуй без бумажки!» Пришлось подняться на трибуну без шпаргалки и ориентироваться по слайдам. «Можешь ведь! – похвалил меня Владимир Станиславович, когда я рухнул без сил на свое место. – И впредь докладывай без бумажки», – напутствовал он меня, когда вечером мы «обмывали» мое «крещение» в небольшом ресторанчике на ратушной площади. Так я и поступаю с той поры. Помню, почти таким же методом меня отец учил плавать…

Монография «Канцерогенез и старение»

Публикация моего обзора в «Успехах в изучении рака» и выход в 1985 году изданной МАИР в Лионе в серии «Научные публикации МАИР» книги «Возрастные факторы канцерогенеза» не остались незамеченными за рубежом. Я получил из солидного американского издательства «CRC Press» приглашение написать главу на тему «старение и рак» для предполагаемой к изданию книги по проблеме и в случае моего согласия прислать план такой главы. Я ответил согласием и приложил подробный план такой главы. Через месяц получаю ответ, с которым немедленно пошел к Николаю Павловичу. В письме содержалось предложение написать монографию, использовав предложенный мной план главы. На мой вопрос, что ответить издательству, Н. П. отреагировал цитатой из известного анекдота: «Что там думать, прыгать надо! Такое два раза не предлагают». В письме издательства указывалось, что в случае согласия я должен прислать развернутый план-проспект с кратким описанием содержания каждой главы будущей книги, список своих работ по теме, а также указать имена и адреса пяти возможных рецензентов книги и свой CV. Требуемые материалы были отправлены в издательство. Не прошло и месяца, как пришло письмо, из которого следовало, что все указанные мной рецензенты и ещё пятеро, выбранные издательством «CRC Press», высоко оценили представленные мною материалы, на основании чего издательство приняло решение включить в свой план на 1987 год издание моей книги «Канцерогенез и старение». К письму прилагался договор и инструкция для авторов монографий, издаваемых «CRC Press», Inc.

Работа предстояла огромная. Компьютеров и Интернета не было, многие журналы отсутствовали в библиотеках страны, нужно было получать разрешение на использование рисунков и графиков из зарубежных издательств и от авторов статей. Всё написать по-русски, затем перевести на английский, пройти весь путь от проблемной комиссии и учёного совета своего Института до коллегии Минздрава и так далее. У меня до