Бандеровский схрон - Александр Тамоников

На обратном пути группа попала под обстрел. Из кустарника разразились автоматные очереди. Машина вильнула и зарылась в колдобину. Разлетелась фара.

Оперативники вывалились через прорези в кузове, скатились в высокую траву. Слишком злые они были в этот вечер. По приказу капитана бойцы открыли ураганный огонь по кустам, перебежками пошли в атаку.

Больше всех негодовал Малашенко. Надо же вот так, не за хрен собачий потерять фару! Где он теперь новую возьмет?!

Ребята действовали профессионально, напористо. Файдулин ударил с фланга, поливал огнем кустарник.

В итоге бойцы обнаружили двух небритых оборванцев с немецкими автоматами, густо нашпигованных пулями. Кто такие – хрен поймешь. Возможно, эти уроды видели, что оперативники подались на хутор, и решили устроить им засаду на обратном пути. Случайно пересеклись дорожки. Даже здесь не повезло! Уцелей хоть один поганец, из него бы всю душу вытрясли.

Члены опергруппы возвращались в Турово в гнетущем молчании. Злобно пыхтел Малашенко. По прибытии в комендатуру он затеял скандал с незнакомым сержантом, который пристроил свою машину на его место. Дескать, немедленно убрать! Не видишь, кретин, кто с тобой разговаривает?!

– А ну-ка ша, Федор! – разозлился Кравец. – Ты кто – царь небесный? Места мало? Зазнались вы что-то, братцы. Будете всю ночь у меня работать! Слушай мою команду! Извлекаете из камеры Кащевича и тащите его наверх. А то ему обидно, что про него забыли. Спать не давать, давить психологически. Бить не надо, не нужны нам мученики, а вот угроза расстрела – в самый раз. Важна любая информация о Бабуле и его осведомителях. Он может не ведать, где дислоцируется банда, но кое-что знать обязан. Колите его, парни, а я проконтролирую.

Еще одна бессонная ночь принесла свои плоды. Бывший осведомитель ползал в ногах, умолял пощадить. Он не хочет умирать, у него жена, детки малые, свинарник заваливается, ремонтировать надо. Ему жутко не хотелось рассказывать хоть что-то о банде, он знал, что такая разговорчивость обернется против него. Но оперативники Смерша доходчиво объяснили ему самое главное. Да, Кащевич, бандиты тебя достанут, но не сегодня. Не будешь дураком, успеешь смыться. А мы пристрелим тебя прямо сейчас. Уже дизель в подвале заводится, стенка прогревается, к которой ты встанешь.

В итоге он сдал еще одного осведомителя Бабулы, некоего Тараса Шкурко, проживающего в селе Каргач. Дядька не знал подробностей, но был уверен в том, что Шкурко поставлял информацию Бабуле. Не только до того, как тот покинул хутор Рогуч, но и после.

Какую информацию? Да самого разного плана. Где можно поживиться продовольствием, в каких местах сидят поляки, партизаны, плохо лежит немецкое добро, советские склады стоят с минимальной охраной. А почему Тарас Шкурко такой просвещенный? Так это же элементарно. Он староста, у него своих шнырей хватает. При поляках был на этой должности, и при немцах, и при большевиках продолжает, потому что у них до мелких сел пока руки не доходят.

На этот раз пригодился весь взвод, выделенный комендантом Анисимовым. Объект бойцы окружали по всем правилам военной науки. Впереди работала опергруппа. Трое с огорода, остальные – через вход. Пошли одновременно. Лаяла собака, – к ее счастью, привязанная, голосила худая баба, похожая на костлявую смерть. Ей быстро засунули в рот кляп и задвинули за печку.

Староста оказался прытким, успел нырнуть в подпол.

– Бросаю гранату, – поставил его в известность Алексей, опасливо приближаясь к люку. – Считаю до трех. Раз, два…

– Не бросайте, не надо, не убивайте, люди добрые, – на приличном русском языке пробормотал из темноты местный политический долгожитель.

– Тогда вылезай. Да без резких движений.

Староста выбрался наверх, трясясь от страха. Тщедушный мужичонка лет пятидесяти в обтрепанном пиджачке, залатанных штанах из конопляного полотна. Он нервно мялся, натягивал картуз на уши, видимо, чтобы не отобрали.

– Не стреляйте, пожалуйста.

Бойцы без обиняков схватили старосту за шиворот, пинками выдворили во двор, поставили к стенке сарая, раздвинули ему ноги, чтобы не падал.

– Целься! – приказал Алексей, и оперативники вскинули табельные «ТТ». – Именем трудового народа, по фашистскому прихвостню…

– Не стреляйте, Христом богом молю! – Мужичок рухнул на колени. – Я все скажу, искуплю, только пощадите!

Оперативники морщились, отворачивали носы. Надо же так обделаться!..

Да, это действительно была удача. Под страхом немедленной смерти Тарас Шкурко сдал всех и вся. Мол, я поддерживаю контакты с Бабулой через пацаненка, который приходит из его лагеря. Нет, не Карпуха. Степкой его кличут, сынок покойного Якова Коряка. Тринадцать лет оболтусу. Мамка его – Ганка Коряк – тоже в банде. Раньше база Бабулы действительно находилась на хуторе Рогуч, но он сменил ее после того, как распотрошил цыганский табор. Спрятался от глаз подальше. Она нынче в Богужанском лесу. Это не хутор, не постройки, а подземное городище на склоне холма. Глубокие землянки, связанные норами. Поляки рыли, потом бандиты постреляли их всех. В городище с хутора Нестор перевез Ганку Коряк, ее сынка Степку. Ганка еду готовит, обстирывает банду да ночами Бабуле скучать не дает. Степка по окрестностям шмыгает, вроде разведчик. Кто заподозрит мальца? Он не знает точно, сколько у Бабулы сейчас штыков. Примерно тридцать. А может, двадцать.

– Проведешь нас на базу, – приказал Алексей.

– Только не казните! – Староста снова рухнул на колени. – Не знаю я, где она. Только так, со слов пацана. Не рассказывал он, а я там не был никогда. Они это в тайне держат. Я правду говорю, пан капитан. – Староста снова залился слезами.

Это было похоже на правду. Такому ничтожеству Бабула никогда не откроется.

Алексей досадливо поморщился и спросил:

– Что случилось с Яковом Коряком, хозяином хутора? Только правду говори! – Он вдавил ствол в горло старосте.

Тот стал мягким, как суконная тряпка, и торопливо забормотал:

– Я ни слова не вру, пан офицер. Яшку Нестор убил и его люди. Они выследили, что тот крысятничал, несколько мешков муки хотел втайне от Бабулы на базаре продать. Его подкараулили в лесу. Нестор крепко осерчал и своими руками прикончил Яшку. Это мне Богдан Клычко по секрету рассказал, когда самогонки тяпнул. Он был при этом, все видел. Труп потом на базу привезли, сказали, что партизаны напали, порешили Яшку. Ганка, может, и не поверила. Но что ей с этого? От Бабулы все равно не уйдешь. Да и Яшка ей уже надоел до смерти своими заскоками, а Бабула мужик видный, хоть и бандит.

– Минуточку. – Алексей нахмурился. – Бабула порешил отца Степки, но малец продолжает состоять у него в услужении, по лесу шмыгает?

– Да не знает Степка, что Нестор его батьку пришил. Поверил в партизан. Да и мамка в этом его убеждает по наущению Бабулы. Я же вижу, когда прибегает. Он злой очень, ругается на большевиков, убивать их хочет. Так и говорит, всех бы порешил за батьку к той-то матери. Он отца любил и уважал, хоть тот и был заразой конченой.