Реваншист. Цвет сакуры – красный - Борис Орлов

В тот момент, когда красный уголок огласил очередной взрыв хохота, распахнулась дверь, и внутрь вбежал вестовой из штаба.

– Так что, товарищ комвзвод, вас до себя командир полка зовуть!

«Бог его знает, чего нашему товарищу Аксентьеву от меня понадобилось? – размышлял парень на ходу. – Мои чего напортачили? Да не могли они так напортачить, чтобы сразу – к комполка! В самом худшем случае комбат бы хвоста накрутил, и вся недолга…» Тут его пронзило страшное: «А вдруг с отцом что-то?!» Всеволод невольно ускорил шаг, потом ещё, и в штаб полка они с вестовым чуть только не вбежали.

Короткий стук в фанерную дверь, привычное «Разрешите», и утвердительный рык из кабинета.

– Товарищ командир полка. Командир второго взвода второй роты первого батальона Волков по вашему приказу прибыл! – чётко отрубил Всеволод и только потом огляделся.

В кабинете, кроме командира полка Авксентьева, сидели: полковой комиссар Мори, начальник штаба полка Икэда, командир батальона Строев, его заместитель Торамаса и секретарь полковой ячейки КИМ Полещук. Увидев столь представительную компанию, Волков незаметно выдохнул:

если бы что-то произошло с отцом, то обошлось бы только комполка. Ну и ещё комиссаром. А что же тогда?

По спине пробежал нехороший холодок: это что ж такое его бойцы могли натворить, что столько народу собралось? В голове лихорадочно заметались мысли: «Так, думай, башка, – шапку куплю!.. Убили кого?.. Не-а, особистов не видно… Перепились всем взводом?.. И зачем тогда комполка?.. Да что ж стряслось-то?!!»

– Товарищ Волков, – откашлялся Строев. – Товарищ Исиро Танака у вас во взводе?

– Так точно! – обалдело ответил Всеволод. «Неужели у Исиро что-то?.. Дед помер?.. Мать?! О господи!»

– К нему приехала его уважаемая сестра, – произнёс Мори, глядя куда-то в сторону. – Однако девушка просит свидания не только с братом, а и с вами, товарищ Волков. Вы можете объяснить это пожелание? Вы знакомы с товарищем Хана Танака? Давно?

«Б…ь! Чуть инфаркт из-за вас, товарищи офице… то есть товарищи командиры, не получил!»

– Да… Дело в том, что Исиро… товарищ командир отделения Танака считает, что мы – я и его сестра – должны пожениться.

Авксентьев фыркнул, точно буйвол, Строев усмехнулся, Икэда и Торамаса переглянулись и улыбнулись. Мори тоже расплылся в улыбке:

– Что ж, если вы с товарищем Танака заключили соглашение… Конечно, в социалистической стране должно учитываться и желание девушки, – он бросил быстрый взгляд на командира полка. Тот слегка кивнул, и комиссар продолжил: – Вам предоставляется отпуск на трое суток. Познакомьтесь со своей невестой, назначьте день свадьбы… – и вдруг лукаво подмигнул Всеволоду.

– Ступайте в канцелярию, – сказал Авксентьев. – Получите отпускные бумаги и деньги.

И через пять минут парень уже шагал к воротам части. «Без меня меня женили, я на мельнице молол… – вертелась в мозгу похабная частушка. – Очень весело…»

У ворот стоял Танака. Увидев Всеволода, он призывно замахал рукой и даже подпрыгнул от нетерпения. А рядом с ним переминалась с ноги на ногу, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость, тоненькая девушка в простенькой одежде. На её плечах болтался не по размеру большой потёртый брезентовый плащ, придавая своей хозяйке вид ещё более беззащитный и трогательный.

– Вот, – гордо произнёс Исиро, подталкивая девушку к Всеволоду. – Это моя сестра, Хана. Такой вот «цветочек»[167] вымахал…

Девушка стояла потупившись, но парень всё равно рассмотрел: сестра у Танака замечательной красоты. «Ей ещё бы сантиметров десять – на подиуме цены бы не было! – промелькнуло из прошлого-будущего. – Обалденная девчонка!..»

Колхозница колхоза «Ака дзюгацу», член КИМ Танака Хана

– Ворокофу-сан, – я постаралась поклониться так, как учила меня мама. Вышло не очень, а если честно – совсем не вышло. Я всё-таки не гейша!

Он внимательно меня рассматривает, словно хочет навсегда запомнить. Ну вот что он так уставился? То, что я некрасивая, я и сама знаю. А попробуй-ка вырасти красивой, когда от зари до зари – в поле. Он-то в городе жил, наверное, даже не видел деревни.

Ворокофу-сан предложил пойти в кино. Мы и пошли. И посмотрели красивый и интересный фильм «Конец Санкт-Петербурга»[168]. Я подумала, что герой фильма чем-то похож на брата. Весь фильм смотрела не отрываясь, даже чуть не заплакала. И всё время держала брата за руку. А когда зажёгся свет, оказалось, что за руку я держала Всевородо!

– Простите, – только и смогла пролепетать я, – я думала, что это другая рука…

А он засмеялся и протянул мне другую руку.

А потом они с братом завели меня в настоящий ресторан. И мы ели курицу! И вкусную китайскую лапшу. Исиро вытащил фляжку саке, и они с Всевородо выпили. И налили мне. И я тоже выпила.

А потом мы пошли на танцы. Только оказалось, что Всевородо не танцует. Сказал, что не умеет. А я люблю танцевать. И я танцевала. Одна. А потом подошёл какой-то северянин, тоже солдат, и пригласил меня на танец. А Ворокофу-сан вдруг шагнул вперёд и что-то сказал солдату. Тот засмеялся, а Всевородо опять ему что-то сказал, и тот сразу перестал смеяться и очень быстро ушёл. Исиро мне потом объяснил, что Ворокофу-сан сказал тому солдату. Он сказал, что если девушка с провожатыми, то спрашивать разрешения надо сначала у сопровождающих. А тот ему ответил, что свои старорежимные замашки Всевородо может засунуть себе… В общем, я поняла куда. А Всевородо ответил, что если этот солдат сейчас же не уйдёт сам, то его унесут. Исиро ещё сказал, что Всевородо дерётся так, что признанные мастера джиу-джитсу и карате боятся с ним связываться.

После танцев мы пошли в чайную. Только оказалось, что в Китае чай совсем не такой, как у нас. И сладости к нему совсем другие подают. Тут я вспомнила, что привезла Исиро амэ и сёгато. И предложила их к чаю. А Всевородо не знал, что это такое, и мы с братом ему объяснили. А он хитро так улыбнулся и сказал, что они с отцом знают напиток, к которому сёгато подходит лучше, чем к чаю.

Он куда-то ушёл, а когда вернулся, то держал в руках две бутылки. Коричневый напиток в этих бутылках пах сильно и резко, но приятно. Когда я попробовала, то рот мне словно огнём обожгло. Но имбирь и сахар смягчили вкус, и мне даже понравилось. А потом стало так хорошо…

Я стала рассказывать, как ехала в Харбин. Как сперва добралась до Асахи, как потом оттуда поездом – до Тоямы. Набитый битком общий вагон, много парней-новобранцев, едущих в армию. Почти каждый из них лез знакомиться, но как только узнавал, что я еду к брату и жениху в Харбин, тут же извинялись и начинали наперебой угощать всякими домашними вкусностями.