Валентин Понтифик - Роберт Силверберг

– Укол и двойной укол, – воскликнул Хиссун. – Конец.

– Как тебе это удалось? – восхищенно воскликнул Алсимир, отбрасывая в сторону оружие.

Хиссун рассмеялся.

– Сам не знаю. Но жалко, что Тхани этого не видел!

Он рухнул на колени и склонил голову так, что пот свободно капал на маты, покрывающие пол. А ведь действительно, думал он, получилась впечатляющая демонстрация умения. Никогда еще ему не удавалось так фехтовать. Это случайность, везение? Или он на самом деле достиг нового уровня мастерства? Ему вспомнился рассказ лорда Валентина о жонглировании, которым он овладел совершенно между делом, просто чтобы заработать на пропитание, когда скитался, практически лишенный разума, даже не зная, кто он такой, по Зимроэлю. В жонглировании, сказал тогда корональ, ему открылся ключ к своим собственным умственным способностям. Лорд Валентин даже предположил, что ему, возможно, не удалось бы вернуть свой трон, если бы не дисциплина духа, которой потребовало от него искусство жонглирования. Хиссун решил, что ему за жонглирование браться не стоит – это было бы неприкрытой лестью, совершенно вопиющим подражанием короналю, – но он начинал понимать, что мог бы выработать в себе подобную дисциплину, тренируясь в фехтовании. Можно было не сомневаться, что несколько минут назад он вышел на необычный уровень восприятия и выполнения действий. Оставалось понять, способен ли он повторить это.

Он поднял голову и сказал:

– Ну, что, еще разок так же?

– Ты что, не устал, что ли? – изумился Стимион.

– Устал, конечно. Но разве усталость причина, чтобы останавливаться?

Он снова принял стойку. «Еще пятнадцать минут, – думал он. – Потом поплавать, потом кое-чем заняться во Дворе Пинитора, потом…»

– Ну же, нападайте, – сказал он.

Алсимир мотнул головой.

– Нет смысла. Мы тебе уже не соперники.

– Нападайте, – повторил Хиссун. – Я жду!

Алсимир с явной неохотой встал в боевую стойку и жестом предложил Стимиону сделать то же самое. Но едва успели трое молодых людей замереть, собираясь, приводя мысли и тела в состояние равновесия, требующееся для схватки, на балкон над их головами вышел служитель гимнасия и громко позвал Хиссуна. Принцу Хиссуну доставили депешу от регента Элидата, сказал он. Принцу надлежит немедленно явиться к регенту в кабинет короналя.

– Ну, тогда в другой раз, – сказал он Алсимиру и Стимиону.

Он быстро переоделся и поспешил вверх по запутанному лабиринту Замка, проходя по дворам и пересекая проспекты. Мимо парапета лорда Оссьера, откуда открывался потрясающий вид на склон Замковой горы, мимо обсерватории Кинникена и музыкального зала лорда Пранкипина, оранжереи лорда Конфалюма и неисчислимого множества других построек и пристроек, которые облепили исконное здание замка, как ракушки – днище корабля. В конце концов он добрался до центральной части, где находились правительственные учреждения, и был препровожден в просторные рабочие покои короналя. Сейчас, во время продолжительного отсутствия лорда Валентина, там расположился верховный канцлер Элидат.

Когда он вошел, регент расхаживал взад-вперед, словно неугомонный медведь в зверинце, перед рельефной картой мира, занимавшей стену напротив стола лорда Валентина. Рядом, за столом для совещаний, сидел Стазилейн. Вид у него был угрюмый; он лишь чуть заметным кивком дал понять, что заметил появление Хиссуна. Элидат небрежным жестом указал Хиссуну место рядом с ним. Почти сразу же вслед за Хиссуном явился Диввис в парадном одеянии, с драгоценным лорнетом и при маске из перьев, как будто вызов застал его по пути на какую-то высокую государственную церемонию.

Хиссун почувствовал стремительно нарастающее волнение. С какой стати Элидату понадобилось столь внезапно, без всякой подготовки, созывать совещание? И почему в столь малом составе – где остальные принцы? Элидат, Стазилейн, Диввис, – самая сердцевина внутреннего круга; кто-то из этих троих, несомненно, станет наследником лорда Валентина. «Похоже, случилось что-то экстраординарное, – думал Хиссун. – Что, если наконец-то умер старый понтифик? Или, может быть, с короналем…»

О, пусть это будет Тиверас, – взмолился про себя Хиссун. – Ради всего святого, пусть это будет Тиверас!

– Ну, – сказал Элидат, – все собрались. Можно начинать.

– Элидат, в чем дело? – брюзгливо осведомился Диввис. – Неужели кому-то померещилась летящая на север двухголовая милуфта?

– Если ты хочешь сказать, что пришла пора дурных предзнаменований, то да, так оно и есть, – мрачно ответил Элидат.

– Что случилось? – спросил Стазилейн.

Элидат хлопнул ладонью по стопке бумаг, лежавших посреди стола.

– У нас две важные новости. Во-первых, из западного Зимроэля пришли свежие донесения, и положение там серьезнее, чем нам казалось. Вся область Долины, по-видимому, от Мазадона и примерно до Дюлорна на западе, охвачена бедствием, и проблема усугубляется. Посевы продолжают гибнуть от загадочных болезней, ощущается колоссальная нехватка основных продуктов питания, и сотни тысяч, а может быть, и миллионы жителей бросили места обитания и кочуют к побережью. Местные власти делают все возможное для доставки продовольствия из регионов, которые еще не пострадали – вроде бы в районе Тил-омона и Нарабаля проблем пока не возникало, да и в Ни-мойе и Кинторе с сельским хозяйством относительно благополучно, но расстояния очень велики, и все случилось настолько внезапно, что пока сделано очень мало. А вдобавок там возник какой-то новый религиозный культ – что-то совершенно несусветное, связанное с поклонением морскому дракону…

– Что?! – воскликнул Стазилейн, даже покраснев от изумления.

– Понимаю, это кажется безумием, – ответил Элидат. – Но в донесении сообщают о том, что драконов считают чем-то вроде богов, что они провозгласили наступление конца света или еще какую-то глупость в этом роде…

– Это не новый культ, – негромко перебил его Хиссун.

Остальные трое тут же повернулись к нему.

– Ты что-то знаешь об этом? – вскинулся Диввис.

Хиссун кивнул.

– Мне доводилось слышать об этом, когда я жил в Лабиринте. На эту тему говорили тайком, как правило, намеками, и, насколько мне известно, никто не воспринимал эти разговоры всерьез. К тому же они строго ограничивались низшим классом; кто же станет серьезно относиться к тому, о чем втихомолку шушукаются за спиной дворянства. Некоторые из моих друзей что-то знали об этом, а может быть, больше, чем что-то, ну а я сам никогда не был причастен к этому культу. Помню, однажды, еще маленьким, спросил о нем у матери, и она сказала, что это опасная глупость, от которой следует держаться подальше; так я и сделал. Мне кажется, что эта религия давным-давно зародилась среди лиименов, постепенно распространилась подпольным образом среди низших слоев общества и, полагаю, сейчас выходит на поверхность из-за начавшихся проблем.