Джек Ричер, или Личный интерес - Линкольн Чайлд

– Ты уже говорил это. Но одного желания здесь мало.

Ответа не последовало. Он повесил трубку. Я представил, что происходит вокруг Малыша Джоуи. Он отдал приказ своей шестерке. Батарейку – в один мусорный бак, телефон – в другой, SIM-карта разломана на четыре части и отправилась в третий мусорный бак. Одноразовый телефон исчерпал свою полезность.

Я вытер телефон о рубашку и бросил его на заднее сиденье.

– Он послушается? – спросила Кейси Найс. – Отступится от них?

– Сомневаюсь, – ответил я. – Очевидно, он привык добиваться своего. Если он отступит, у него голова взорвется.

Я засунул «глок» поглубже в карман. Теперь, когда у него больше не было конкурентов, он расположился там со всеми удобствами. Кейси Найс посмотрела на меня и последовала моему примеру. Карман у нее был меньше, как и пистолет. Я услышал, как короткий ствол стукнулся о бутылочку с таблетками.

– Переложи таблетки в другой карман, – сказал я. – Ты же не хочешь, чтобы все перепуталось.

Она немного помедлила – явно не хотела вынимать и показывать мне бутылочку.

– Сколько осталось? – спросил я.

– Две, – ответила Кейси.

– Утром ты приняла одну?

Она молча кивнула.

– А теперь хочешь принять еще одну?

Она снова кивнула.

– Не нужно, – сказал я.

– Почему?

– Это неправильные таблетки. У тебя нет причин для тревоги. Ты отлично справляешься. Действуешь совершенно естественно. Утром ты все сделала превосходно. Начиная с ломбарда. И до самого конца, до осколка стекла.

Очевидно, последнее предложение оказалось лишним. Я увидел, как ее рука невольно дернулась, словно Кейси снова заворачивает ладонь в грязный свитер, чтобы защитить руку от зазубренного края. Она вновь переживала тот эпизод. И ей это совсем не нравилось. Найс закрыла глаза, громко задышала и расплакалась. Напряжение, шок, ужас – все вырвалось наружу. Она дрожала и тихонько выла. Потом открыла мокрые глаза и посмотрела по сторонам. Я повернулся к ней, и она наклонилась ко мне, а я прижал ее к груди, но исключительно целомудренно.

Мы продолжали сидеть каждый на своем месте, склонившись навстречу друг другу. Она спрятала лицо у меня на плече, и ее слезы намочили мою куртку, как раз в том месте, где некогда был мозг Евгения Хенкина.

Постепенно ее дыхание успокоилось.

– Мне очень жаль, – сказала Кейси, все еще прижимаясь к моему плечу.

– Ни о чем не стоит жалеть, – сказал я.

– Я убила человека.

– Нет, все не так, – возразил я. – Ты спасла свою жизнь. И мою. Думай об этом именно так.

– Однако он был человеческим существом.

– Не совсем так, – возразил я. – Как-то раз мой дед рассказал мне историю. Он жил в Париже и делал деревянные ноги, но однажды поехал отдохнуть на юг Франции. Он устроился на склоне холма, рядом с виноградником, чтобы устроить пикник. Дед достал нож, собираясь открыть грецкий орех, и тут увидел, что к нему стремительно приближается змея. Он нанес ей удар ножом, попал в центр головы и пригвоздил ее к земле примерно в шести дюймах от своей лодыжки. Ты поступила так же. Серб был змеей. Или даже хуже. Змея не знает, что она змея. Она действует, повинуясь инстинктам. Однако тот парень сделал свой выбор совершенно сознательно. В точности как другой, вчера, который не захотел помогать пожилым леди переходить улицу, работать волонтером в библиотеке или собирать деньги для голодающих Африки.

Кейси потерлась головой о мое плечо. Возможно, кивала, соглашаясь. Или попросту вытирала глаза.

– Но от этого мне не легче, – сказала она.

– Шумейкер сказал мне, что ты знала, на что шла.

– В теории – да. Но в реальности получается иначе.

– Всегда бывает первый раз.

– Ты хочешь сказать, что с каждым разом становится легче?

Я не ответил на ее вопрос.

– Не принимай таблетки. Они тебе не нужны. А если и нужны, то сбереги на будущее. Это всего лишь начало. Дальше будет только труднее.

– Это не слишком утешает.

– Тебе не о чем беспокоиться. У тебя отлично получается. Мы оба выступили неплохо. И мы победим.

Кейси ничего не ответила. Еще несколько мгновений она сидела неподвижно, потом отодвинулась от меня, и мы заняли прежние положения. Найс всхлипнула и вытерла лицо кожаным рукавом куртки.

– Мы можем вернуться в отель? – спросила она. – Я хочу принять душ.

– Мы найдем другой отель, – сказал я.

– Почему?

– Правило номер один: каждый день менять место ночлега.

– Но моя зубная щетка осталась там.

– Правило номер два: носи зубную щетку с собой.

– И я хочу купить новую одежду.

– Это мы можем сделать.

– Но у меня нет чемодана.

– Никаких проблем. У меня никогда не было чемодана. Все это мне давно знакомо. Ты можешь переодеться в магазине.

– Нет, я имела в виду коробки с патронами. Как мы будем их носить?

– В карманах.

– Но они туда не влезут.

Тут она была права. Я пробовал, коробка влезала лишь наполовину. А мои карманы были гораздо больше.

– Но мы же в Лондоне. Кто поймет, что это такое?

– Может быть, один человек из тысячи. Но что, если один из них окажется полицейским, как в Уоллес-Корт, в пуленепробиваемом жилете и с автоматом? Нас не должны видеть расхаживающими по городу с коробками, набитыми патронами.

Я кивнул.

– На углу есть магазин, нечто вроде небольшого супермаркета. Один из целой сети, я полагаю. Иди и купи что-нибудь. Жвачку или конфеты.

– У них пакеты из тонкого пластика. Я видел. В один из таких ты вчера положила «Кока-колу». Он практически прозрачный. Ничуть не лучше, чем твои карманы.

– У них есть большие прочные пакеты.

– Они не дадут мне такой пакет за жвачку и конфеты.

– Они не дадут тебе никаких пакетов. Здесь их нужно покупать. Из чего следует, что ты сможешь выбрать то, что захочешь.

– То есть нужно покупать не только товар, но и пакет?

– Я читала в журнале.

– Что это за страна такая?

– Страна, в которой борются с загрязнением окружающей среды. Ты должен покупать прочный пакет и пользоваться им множество раз.

Промолчав, я вышел из машины и направился к перекрестку. Магазин оказался уменьшенной копией супермаркета. Предметы повседневного обихода, полуфабрикаты, блоки пива, состоящие из шести банок, и безалкогольные напитки. И пластиковые сумки, о которых говорила Найс. Возле касс их было полно. Я выбрал коричневую. Она выглядела надежной и прочной, как если б была сделана из волокон конопли вторичной переработки при участии одноглазой девственницы из Гватемалы. На ней каким-то слабым растительным красителем – наверное, полученным из моркови – написали название супермаркета. Я не сомневался, что под дождем краска сойдет. Но сама по себе сумка оказалась вполне подходящей, да еще с веревочными ручками, а если ее расправить, она принимала нужную форму.