Убрать Картера - Тед Льюис

Я выждал некоторое время. Ничего не произошло. Я вылез из машины, дошел до стены, ограждающей участок, и выглянул из-за угла.

За углом оказалось продолжение стены.

Я чертыхнулся. Придется тащить ее через главный вход. Я посмотрел в сторону ворот. Уклон дороги был маловат.

Я вернулся к машине и опустил ручник, потом захлопнул дверцу, уперся плечом в переднюю стойку и стал толкать, подруливая левой рукой.

Я остановил машину в нескольких футах от ворот, прошел на аллею и замер, прислушиваясь. Ни со стороны дома, ни со стороны дороги не прозвучало ни звука: не захлопали дверцы, не взревели двигатели.

Я вернулся к машине и вытащил Маргарет.

* * *

Я опять подъехал к телефонной будке в Молтоне. Когда оператор наконец ответил, я назвал лондонский номер. Оператор попросил меня заплатить два шиллинга и шесть пенсов. Я сунул в щель мелочь, которую вытащил из кошелька Маргарет.

На другом конце трубку долго не брали. В конечном итоге заспанный голос произнес:

— Скалли. Слушаю?

— Это Джек Картер, — сказал я.

Когда мои слова дошли до сознания собеседника, его голос зазвучал бодрее:

— Да?

— У меня для вас есть история.

— Рассказывайте.

— О порнофильмах, убийстве, продажных полицейских, наркотиках и друзьях тех, кого вы уже давно пытались взять за жабры.

Последовала долгая пауза.

— Звучит соблазнительно, — сказал он. — Но я вынужден поинтересоваться, почему эта информация идет от вас?

— Убитого звали Картер.

Снова пауза.

— Нам обязательно общаться по телефону?

— На другое нет времени.

— Хорошо. Говорите.

— Есть некоторые условия.

— Я знал, что без них не обойтись.

— Вы подадите историю именно так, как я скажу.

— Я не могу гарантировать.

— Можете. Когда все услышите.

— Рассказывайте.

— Недалеко от того места, где я нахожусь, идет вечеринка. Дикая оргия. С картонными домиками и прочим маскарадом. Прямо сейчас одна из дам валяется на участке, накачанная героином. Она была подружкой моего брата. До того, как его убили. А убили его после того, как он узнал, что эта женщина уговорила его дочь сниматься в порнофильме. Человек, который приказал убить моего брата, имеет достаточно большое влияние на местную полицию, чтобы убийство назвали несчастным случаем. В то же время сейчас полицейские беседуют с двумя женщинами, снявшимися в фильме. Одна из них — дочь моего брата. Другая работает на того, о ком я говорю. Есть вероятность, что полиция попытается замять это дело и не дать ему ход.

— Так что делать?

— Пусть кто-нибудь из ваших, тот, кто живет поблизости, позвонит в полицию насчет наркоманки. Скажет им, что ему об этом сообщил неизвестный. Полицейские позвонят тому, о ком я говорю, и введут его в курс дела. Фокус в том, что к тому моменту, когда они приедут, ваш человек будет уже там. С камерой и прочим. Возможно, даже вы сами, если чуть-чуть запоздаете с тем, чтобы передать информацию по цепочке. У полиции, естественно, не будет другого выхода, кроме как надавить на того, о ком я говорю. А на следующий день все будет на первых страницах газет.

— Изумительно, — сказал Скалли.

— Особенно если учесть, что я уже выслал вам копию фильма, — сказал я. — Она будет в вашем офисе в понедельник утром. На этот раз вам придется самому просмотреть свою почту.

* * *

Дорога была узкой, всего на одну машину. На некоторых участках она была выложена старым кирпичом, но на остальном протяжении представляла собой обычный проселок, покрытый красной пылью. По обе стороны рос тростник, а за ним виднелись затопленные карьеры, которые тянулись почти до самого горизонта.

Дом стоял в конце дороги. За ним поднимался намывной берег реки, а слева высились четыре печи для обжига, напоминавшие строения ацтеков. Ничего не изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз. Двадцать три года назад.

В одной из комнат первого этажа горел свет, сгущая предрассветный мрак, окружавший дом. Шум машины растревожил обитателей, и в окне появилась фигура, потом исчезла. Я доехал до конца дороги, остановил машину возле дома и выключил двигатель. Из-за намывной террасы слышался плеск воды. Свет в доме погас, и дверь распахнулась. На пороге появился Эрик с пожитками. Он закрыл за собой дверь и направился к машине.

Я опустил стекло. Он смотрел прямо на меня, но в темноте мое лицо выглядело просто светлым пятном.

Только в шести футах от машины он понял, кто именно за ним приехал.

Он вскрикнул и выронил сумку. А потом побежал.

Я вылез из машины и достал с заднего сиденья ружье. Прислонив ружье к крылу, я вытащил из своей сумки бутылку виски, сунул ее в карман куртки и пошел за Эриком. У меня была масса времени, а ему некуда было бежать.

Он взбежал на намывную террасу и повернул к заводу. Спотыкаясь, он бежал по старой дороге, проложенной к реке. Я шел за ним и видел, как он исчез на заросшей сорняками территории завода. Потом я услышал, как под его ногами осыпается битый кирпич, и понял, что он бежит под старыми стенами. В тишине рассвета скрежет кирпича звучал как предвестник смерти.

С каждой секундой становилось светлее, и река быстро меняла цвет с пурпурного на серый. Я уже мог разглядеть противоположный берег, находившийся в полутора милях. С реки слышался звон плавучего маяка.

Я остановился там, где берег упирался в территорию завода. Скрежет кирпича прекратился. Я пошел вперед.

Двор завода представлял собой квадрат. Справа от меня его ограничивала длинная низкая печь, такая старая, что ее верхушка полностью заросла травой, а слева и впереди — обрушившиеся стены, вдоль которых росли шиповник и самбук. Слева, у реки, стояли печи для обжига черепицы. Они были без крыш, а естественный процесс разрушения и усилия местной ребятни уменьшили их высоту наполовину. За печами, уже вне поля зрения, догнивали остатки пристани. В центре двора стояли четыре главные печи, пока еще целые, и два огромных чана, до краев заполненные старыми кирпичами и дождевой водой. Мы с Фрэнком любили сидеть на краю чанов, бросать туда шутихи и наблюдать, как они с шипением скользят по воде.

Я опять остановился и прислушался. Стояла полная тишина. Я подошел к печам для черепицы и заглянул в каждую. Эрика там не было. Я не стал искать за печами. Если он направился дальше, то будет еще бежать, когда я войду во двор.

Я обыскал оба чана. Ноль. Тогда я положил ружье на бортик одного из чанов, вытащил бутылку виски, поставил ее рядом с ружьем и стал взбираться на ближайшую печь для кирпича. Их поверхность представляла собой ступени высотой в четыре фута, и в детстве мы соревновались, кто быстрее доберется до вершины, подтягиваясь на руках. Сейчас я стал в два раза выше, чем в детстве, поэтому высота ступеней не была для меня препятствием.