Дом на городской окраине - Карел Полачек

— Вот еще, — парировала трафикантша.

— Молчать! Никаких «вот еще»! Здесь каждый делает, что ему взбредет в голову. Я пустил вас в дом как бездетных супругов. О детях в контракте по найму нет ни слова. Дети наносят вред хозяйскому имуществу. — У пана Фактора, — будут говорить, — полон дом детей, и приличного съемщика мне не видать. И вообще я стал замечать, что вы все делаете мне назло. Я велел вам содержать в порядке могилу моей матери, а давеча я пошел на кладбище взглянуть… Разве это могила? Куча перегноя, а не могила. Позорите меня перед всем честным народом! Я вижу, придется вас проучить!.. Вы должны были подливать в лампадку масла. Вы делаете это?

— Делаю… — всхлипнула жена трафикантка.

— Нет, не делаете… Лампадка погасла. Придется за вами приглядеть. Наушничали на Сыровых, теперь они от меня съезжают. Шастаете туда-сюда, а ведь я наказал жильцам находиться в своих квартирах. Худо вам будет! Я за вас примусь…

Полицейский остался один. Он стиснул кулаки и злобно произнес: — Грошовые съемщики! Толку от них никакого, а делают, что хотят. Пусть выкатываются! До сих пор выплачиваю проценты, точно швыряю деньги в бездонную бочку. А они не желают этого понимать! Никто не поверит, какая голь перекатная живет у меня в доме.

1

Прошло несколько месяцев, и холмы в предместье покрылись снегом. На улице трещали морозы, люди говорили: — Ну и холодина же нынче! — По косогорам сновали дети с санками.

Супруги Сыровы готовились к переезду. Пани Сырова паковала вещи, среди разбросанных монатков метался тесть, забравший себе в голову быть во что бы то ни стало полезным.

Полицейский ходил вокруг своего дома, наблюдал за всей этой кутерьмой и меланхолически говорил себе: «Ну вот, началось!» Снедаемый тайным умыслом, он подкарауливал чиновника. Когда пан Сыровы появился из-за двери, полицейский остановил его и сказал: — Стало быть, вы всерьез!

— Да, пришла пора, — ответил чиновник.

— Как быстро пролетело время! — заметил полицейский.

— Даже в голове не укладывается… — печально произнес полицейский.

— Даже в голове не укладывается.

— Повстречались и вот уже должны расставаться… — философствовал полицейский.

— Один съедет, другой въедет, — чиновник в ответ.

— Это будет уже не то, — сказал полицейский.

— Привычка много значит… — сказал чиновник.

— Познакомились, пожили бок о бок и вот — конец.

— Появятся другие съемщики…

— Только смерть может оборвать узы между хозяином и жильцом. Иначе грош нам цена.

— Не всегда так получается. Мало ли что может измениться…

— Это верно.

Полицейский в нерешительности помолчал, потом подошел к чиновнику ближе и сказал, понизив голос: — Коль скоро мы домовладельцы, так вот промеж себя… У меня сейчас столько хлопот… Понимаете, иначе никак… Мы ведь всегда понимали друг друга… Я на этих днях должен внести в городскую казну пять тысяч на тротуар перед домом. А банк… дескать только после Рождества. Сейчас не время. Вот я и подумал, что вы как домовладелец…

Некоторое время он еще продолжал в том же духе, пока, наконец, чиновник не уразумел, что полицейский просит у него взаймы. Странное настроение овладело им. Ему, Бог весть почему, сделалось стыдно; было у него такое чувство, будто его заставляли глотать невкусную еду.

И тут в дверях появилась пани Сырова. Она резко сказала: — Ничего из этого не получится, пан Фактор! С какой это стати, скажите на милость, мы будем одалживать вам деньги? Разве мало причинили вы нам неприятностей?! Обратитесь к другим. Мы не желаем вас знать! Йиндржих, не стой, иди домой!

Полицейский опешил, но тут же обрел прежнюю агрессивность.

— Ну, ну, эко, скажите!.. — язвительно воскликнул он. — Я не с вами разговариваю, любезная. А пан Сыровы — это совсем другое. С ним я и среди ночи буду разговаривать. Не боль-но-то мне нужны какие-то пять тысяч. У меня, может, денег-то побольше, чем у вас. Я уже давно домовладелец, а вы понятия не имеете, что это такое. Я рад, что избавлюсь от вас, все равно от вас проку что от козла молока. А находиться на террасе вы не имеете права. Пока я здесь, мои распоряжения вы обязаны исполнять. Хозяин здесь я.

2

Через несколько дней на окраине появился какой-то господин. Он был одет в шоферскую бунду, а его массивный череп прикрывала кожаная кепка. У него были выступающие скулы, черные усы и черные бакенбарды. «Я знаю, что почем, меня не проведешь!» словно было написано у него на лбу.

В сопровождении полицейского и с сигарой во рту он посетил квартиру Сыровых. Все тщательно осмотрел, с видом знатока проверял, плотно ли прилегают оконные рамы и двери, сунул голову в печь и опробовал сливное устройство в клозете. Все это он проделывал с придирчивостью кровно заинтересованного человека. Затем они вышли во двор, и чиновник услыхал их разговор.

— В моем доме, пан Балоун, — произнес полицейский, — вы будете жить, как в раю. Я такой человек, что… другого такого хозяина вам не сыскать. Уступать друг другу, — вот это по-моему. До вас тут многие интересовались квартирой, но я — молчок. В этих делах я осторожен…

Человек в шоферской одежде сдвинул сигару из одного угла рта в другой и прохрипел: — Ну все это разговорчики. А вот где здесь белье сушить?

— О, Боже ты мой! — с воодушевлением воскликнул полицейский. — Найдем где! Я сделаю для вас все, чего ни пожелаете. Главное, это согласие. Вот здесь, перед домом, будет бассейн с фонтаном. Может, и золотых рыбок заведу.

— Меня интересуют не золотые рыбки, а подвал с крепким запором. Если кто позарится на мой уголь, я тому ноги переломаю. Я человек вспыльчивый.

— Не извольте беспокоиться, — принялся горячо заверять полицейский, — я и сам пекусь о порядке! Вижу, мы друг друга поймем. Я как встретил вас, так сразу же себе сказал: мы не разойдемся, всю жизнь будем верны друг другу.

— Не о том речь, — перебил его пан Балоун, — я — за. Уж снимать, так снимать. Я крейцеры считать не буду, но одурачить себя не дам. И на том буду стоять.

— Вот это по-моему, — вскричал полицейский. — Все будет в ажуре. Э, вам у нас понравится! Взгляните, вот здесь, где мы стоим, я посажу липку. Когда она вырастет, из нее получится эдакая раскидистая славянская липа, понимаете? И под этой липой мы будем с вами сиживать в добром согласии…

— Вот как, — буркнула шоферская тужурка, — даже липа… А на кой ляд такое дерево? Главное, куда мне прикрепить антенну? Я любитель музыки, и если у меня не будет радио, то со мной лучше не заговаривай.

— Ради Бога, — отозвался полицейский, — ради Бога, пан Балоун! Будет вам радио, все будет! Чего ни пожелаете, — все сделаю!..

Некоторое время они продолжали этак толковать, а затем полицейский проводил нового съемщика к калитке.