Град на холме - Илья Некрасов

Голограмма Анатольева замерла. Академик даже не успел договорить последних слов. Сидящие рядом люди в недоумении уставились на президиум. Со своего места поднялся ведущий.

– Мы специально поставили доклад в самом начале, – с ехидцей в голосе сообщил он. – С одной стороны, автор освещает своеобразный вариант толкования истории, а с другой… показывает, насколько сильна неосознаваемая власть взгляда. В само существо докладчика заложена определённая концепция. Оно так видит мир.

Ведущий замолчал, оглядывая зал.

– Да, перед вами выступал не человек. Дорогой академик – проект нашей группы. Искусственный интеллект, задачей которого было изучить факты и построить логически непротиворечивый ствол истории. В ходе эксперимента мы получили странные результаты и позволили «академику» доложить их.

Некто из президиума задал ведущему вопрос. Я не расслышал его.

– Дело в точке зрения, – отвечал модератор. – Искусственный интеллект это математика, установка на линейность, познаваемость, логичность. Он не осознает установку, поскольку это центр, из которого исходит его взгляд.

Человек из президиума, видимо, остался не удовлетворён ответом и потянулся к микрофону:

– Не согласен. Математики часто апеллируют к конвенциональной теории истины.[46]Помните? Её сформулировал Пуанкаре. Не путать с Плутархом, кстати… Давайте, спросим академика: какая система счисления более истинна – десятичная или двоичная?

Ведущий пожал плечами и дождался сдержанного смеха из зала. В воздухе висело напряжение. Очевидно, людям пришлось не по нраву то, что их заставили слушать машину. Большинство было настроено против подобных «штуковин».

Модератор ещё раз попробовал пошутить:

– Нам пришлось выключить академика, иначе он бы перегрелся.

Зрители немного оттаяли и ответили редкими аплодисментами. Из-за моей спины послышался приглушённый смех.

– Спасибо.

* * *

Модератор сел на место, сверился с бумажным листом и, поправив микрофон, произнёс:

– Следующий пленарный доклад. История… как наша библия. Уверяю, теперь всё по-честному. Читать будет настоящий человек. Из «наших», – он искал глазами меня. – Месье Эрасмуссен? Это вы… читаете доклад?

Похоже, выбора не было. В конце концов, мне здесь никто не угрожал. Ничто не мешало сыграть в игру до конца – притвориться Эрасмуссеном и прочитать его чёртов доклад. Вдруг ко мне подойдут?

– М-м… да, конечно, – я постарался войти в образ неуверенного робкого ботаника, каким представлял себе покойного, и неровным шагом направился к трибуне. – Если доклад на месте.

На ходу проверил «свою» сумку.

Электронная книга с эмблемой съезда, бумажная книга и карта памяти с тезисами сообщений конференции, подарочный блокнот, шариковая ручка и несколько листов бумаги с трудночитаемым текстом. На них виднелись каракули, которые не могли сойти за доклад – их было слишком мало, а вот на экране электронной книги…

Я разглядел два слова: «история» и «библия». Заголовок доклада.

– Пожалуйста, – кивнул модератор, когда я встал за трибуной.

– Спасибо, – поспешно ответил я и прокашлялся в сторону. Зал молча и, казалось, совершенно без дыхания ждал моих слов. Сотни человеческих глаз и пять-шесть телекамер устремились на меня.

Я, наконец, поставил сумку на пол у трибуны, положил электронную книгу перед собой и настроил микрофон под свой рост.

– Спасибо, – я снова прокашлялся и стал читать текст. – Очень хорошо, что перед моим докладом состоялось именно это выступление… – я на секунду замешкался и окинул взглядом зал. – У меня будет шанс высказать альтернативную точку зрения и сыграть на контрасте.

Читать дальше не поворачивался язык.

«Что это? Эрасмуссен знал, какой текст будет зачитан перед его выступлением?»

«Или… доклад успели переписать и загрузили в книгу прямо сейчас. Только что. Но кто это сделал?»

Я осмотрел книгу и не обнаружил на её корпусе ничего подозрительного. Только стандартные оптические порты.

– Какие-то вопросы? – спросил ведущий.

– Н-нет, – ответил я, и, вздохнув, стал читать приготовленный непонятно кем текст. – Вначале, на стадии формирования идеи, мне хотелось построить доклад на параллелях Библии и реальной истории. Отсюда вытекало название «Библия и история». Но затем я понял, что возможен другой вариант. «Библия это наша история». Либо наоборот. «История как наша Библия». Честно сказать, до сих пор не знаю, как правильнее… Очень хорошо, что академик Анато… – я запнулся и обвёл зал взглядом. В нём мог сидеть человек, который на ходу менял текст доклада и играл со мной. Вот только кто он?

Несколько зрителей не удержались и засмеялись, полагая, что я попробовал пошутить. Однако мне было не до смеха.

Кто из них? Ведущий? Здесь сотни людей!

– … привёл ряд ярких примеров, – продолжил я, борясь с ощущением сухости в горле. – Мне хочется поблагодарить его.

Здесь следовало улыбнуться. Не знаю, насколько фальшивой получилась улыбка, но зал ответил аплодисментами. Напряжение, охватившее зал после доклада машины, спало.

– Если не возражаете, мы поможем с переключением слайдов, – произнёс ведущий, очевидно, оценивший моё состояние.

– Слайдов? – неуверенно спросил я и посмотрел себе за спину. Там, посреди темноты, в воздухе, откуда недавно вещал «Анатольев», висело несколько слов. Название моего доклада.

Ладно. Презентация, так презентация. Интересно, кто-то из зрителей уже догадался, что с этим докладчиком тоже не всё в порядке? Читает по книжке. Не знает, что у него есть презентация. Дёргается.

Хотя тут полно таких. Можно сойти за своего.

– Итак, – произнеся это «итак», я отметил, что данное слово часто мелькало в выступлении предыдущего докладчика. – Непредвзято посмотрев на историческую картину, можно увидеть, что человечество ходит кругами. Как в смысле географии, так и времени.

Я бросил взгляд через плечо. Голограмма позади меня отображала цветные картинки.

Похоже на страницы очень старой рукописной книги. Библии. Также транслировались основные тезисы доклада, что выдавало во мне неуверенного докладчика, который не знает собственного текста.

– Потому что в отличие от других исторических документов она правилась меньше всего… – похоже, я продолжил с другого места. – «Слово Божье» боялись искажать чересчур сильно. Вряд ли Библия так уж сильно подправлена. Далее…

Я запнулся – меня смутило это «далее». Слово мелькало в предыдущем докладе. В докладе, который был подготовлен машиной.