Veritas - Рита Мональди

– Да это же почти орудие пытки!

– Можно сказать и так, – улыбнулась моя жена. – В любом случае, дервиши обладают крайне необычайными способностями, как рассказывала мне моя мать.

За Каринтийскими воротами мы перешли через гласис, ту пыльную равнину, которая окружает защитные укрепления столицы, и пересекли Вену, меньшую из городских рек, в честь которой, как утверждали многие, и был назван город императора. Дервиш удалялся по направлению к Видену, предместью, по одну сторону которого, насколько хватало глаз, словно мягкая зеленая равнина расстилались неисчислимые виноградники. Мы оставили позади Нильсдорф и Матцельдорф и оказались у внешнего кольца укреплений, так называемых Линейных валов, построенных несколько лет назад итальянскими архитекторами.

Наступая дервишу на пятки, мы прошли ворота в защитных стенах и теперь окончательно покинули область города. Преследование продолжалось в открытом поле, по дороге, ведущей из Вены в Нойштадт.

Вокруг нас простирались возделанные поля, изредка можно было увидеть несколько домов. Еще час шли мы за этим человеком, часто подвергаясь опасности потерять его из виду: поскольку вне городских стен не было улиц и дворцов, нам приходилось держаться на порядочном расстоянии, чтобы не быть обнаруженными. Нам повезло, что я знал эту дорогу: именно по ней мы ехали в Нойгебау с Симонисом и малышом.

Тем временем Клоридия рассказала мне, что видела сегодня во дворце принца Евгения.

– К Кицеберу приходило загадочное создание. Речь шла о каком-то очень темном деле.

– Загадочное создание?

– Никто не смог разглядеть, кто это был такой. Он пришел через боковой вход, через него же потом и исчез. Правда, мне повезло: я заметила не только его присутствие, но и поняла, что это не венец, быть может, даже не христианин.

События развивались следующим образом: Клоридия сопровождала во дворец девушку, у которой двое мужчин из свиты аги хотели купить ткани. Во время торговых переговоров, проходивших в одной из комнат на втором этаже, Клоридия в щелку двери увидела, как странная, дурно пахнущая фигура проскользнула по наружной лестнице. Она была закутана в грязное пальто, лицо тщательно скрыто, и сопровождал ее османский солдат из обычного эскорта дервиша. Поскольку во время переговоров девушка, похоже, отлично справлялась сама (один из двух турок, которые интересовались тканями, немного говорил по-немецки, а самое главное, умел считать и знал достоинство монет), Клоридия под каким-то предлогом удалилась и вычислила комнату, в которую повели таинственную личность. Едва девушка договорилась с обоими турками, моя хитрая женушка встала у той двери, чтобы послушать, что происходит в комнате.

– Голос Кицебера я узнала сразу. Кроме него там присутствовало по меньшей мере еще двое турок. Конечно, говорили они на своем языке. Там же находился и этот грязный, вонючий человек, таинственный посетитель, но он изъяснялся на незнакомом мне языке, я даже не могу сказать, европейском или азиатском. У него был низкий хриплый голос, может быть, все дело в возрасте или в плохом произношении, не знаю. Самое странное, что, хотя отдельных слов было не разобрать, смысл я, тем не менее, поняла.

– И о чем он говорил с дервишем?

– О голове человека. Дервиш хочет получить ее любой ценой.

– Боже праведный! – воскликнул я. – Они планируют убийство! Кого же они хотят убить?

– К сожалению, я не поняла. Может быть, они уже сказали это до того, как я подошла. Вероятно, речь идет о высокопоставленной особе, по крайней мере, мне показалось, что дервиш и его товарищи считают именно так.

– А голова? Когда они надеются ее… получить?

– Именно это и спросил Кицебер у посетителя. Тот пообещал заняться этим делом и принести новости уже сегодня вечером или завтра утром.

Моя душа, достаточно сильно отягощенная сознанием того, что я в очередной раз становлюсь инструментом заговора аббата Мелани, была потрясена. Мы с Клоридией оказались правы: турецкое посольство прибыло в Вену не с дипломатической миссией, а из-за мрачного, кровавого плана.

Давно уже прошли мы Линейный вал и Матцельдорф с его идиллическими домиками, внутри которых скрывались замечательные трактиры.

Мы повернули на дорогу к Зиммерингу, и когда холмы сменялись холмиками, вдалеке мы могли разглядеть величественную панораму оцепленного поясом крепких стен города.

Кицебер спокойно придерживался своего ритма, на развилках нисколько не колебался; казалось, он ни капли не сомневается в цели своей экспедиции.

– Поначалу ты говорила, что знаешь, куда он идет, – напомнил я Клоридии.

– В конце его разговора с загадочным гостем я услышала, как Кицебер заявил, что отправится в отдаленное и пустынное место. А значит, наверное, в лес, потому что этого добра в Вене хватает.

Мы переглянулись: один из лесов, к примеру, находился в районе Места Без Имени. К которому мы, как становилось ясно, прямиком и направлялись.

Вскоре поля уступили место зеленым вкраплениям дубов и лиственниц, елей и буков, окружавших Место Без Имени. Мы шли по тропе, которая вела к небольшому возвышению неподалеку от замка Максимилиана и откуда можно было окинуть взглядом весь дворцовый комплекс. С каждым шагом растительности становилось все больше, а сама она – все пышнее.

Тот, кто никогда не видел его, не сможет представить себе, насколько плодороден и благословен венский лес. Когда засаженные виноградниками и овощами холмы остаются за спиной и можно наконец нырнуть под манящую сень широких лиственных крон Венского бассейна, кажется, словно ты оказался на коленях у любящей матери. Она снимает усталость шелестом листьев и пением птиц, облегчает шаги по мягкой листве и покрытым росой папоротникам.

Стояла ранняя весна, когда лесной грунт ласкает взгляд изумрудно-зеленым цветом, а удивительные кухонные запахи будоражат воображение. Вызывает такие ощущения трава, названия которой я не знаю, но которая в апреле наполняет каждый уголок венского леса и сводит с ума своим пряным ароматом, рождая призрачные иллюзии того, что уже за ближайшим деревом скрывается голец в бульоне с приправами или фаршированная свиная ножка.

Итак, мы пробирались через лес, следуя за дервишем, который все еще ничего не подозревал о нашем присутствии. Мы прошли еще полчаса и оказались в самом низком месте леса, где Кицебер наконец остановился. Позади него на горизонте виднелся огромный силуэт Места Без Имени. Похоже было, что дервиш выбрал это место именно из-за его близости к творению Максимилиана, разве Место Без Имени и без того не является милым и драгоценным для сердца турок? Мы спрятались за большим поваленным стволом дерева и принялись наблюдать.

Он положил свой мешок на траву и вынул оттуда забавные приспособления, которые расставил на небольшом коврике. Ни разу он не поднял головы: похоже было, что он совершенно уверен в том, что поблизости никого нет.

С серьезным, непроницаемым лицом он упал на колени лицом па восток; затем опустился на землю и закрыл глаза. Через некоторое время поднялся, встал на колени перед ковриком, на котором лежали предметы, и поцеловал землю. При этом он держал руки над своими принадлежностями, словно хотел благословить их, негромко произнося какие-то неразборчивые слова. Наконец он снова поднялся, снял с себя плащ с овечьим мехом и теперь, невзирая на холод, стоял с обнаженным торсом, оказавшимся худым, но сильным.