Невинный сон - Карен Перри

– Алло?

– Это я. Робин.

Смущенное молчание.

– Робин, с тобой ничего не случилось?

– Прости, что звоню тебе… так неожиданно. Но…

– Что случилось?

– Я… Мне надо тебя кое о чем спросить.

– Ну, спрашивай.

– Когда мы на днях с тобой встретились, ты сказал, что уже какое-то время живешь в Ирландии. Сколько времени?

Снова смущенная пауза.

– Несколько недель, – медленно произнес он. – Мы приехали перед самым Хэллоуином…

– Ты помнишь демонстрацию? Протест против введения мер по сокращению бюджета? В конце ноября.

– Конечно, помню.

– Ты, случайно, на него не ходил?

На верхней губе у меня проступил пот, и пока я ждала ответа, я почувствовала его соленый привкус.

– Нет.

Я закрыла глаза. Выдохнула.

– Нет-нет, я не был на демонстрации, – сказал он, точно поясняя свои слова. – Но я был в тот день в городе. Ева навещала свою мать в больнице. Я приехал, чтобы ее забрать.

Мое сердце сжалось от боли.

– Господи.

– Что такое? В чем дело?

– Гарри, – сказала я. – Там был Гарри. Он ее видел. Он видел ее с мальчиком.

Я слышала, как он задохнулся.

– Черт!

– Возраст мальчика. Сходство… Он сразу же пришел к ложному выводу. Мы должны увидеться, – сказала я. – Скажи мне, где ты находишься.

– Робин, подожди…

– Ждать нельзя ни минуты. Я должна увидеться с тобой до того, как к тебе придет Гарри. Умоляю, скажи мне, где ты.

От света лампочки на крыльце на гравийную дорожку прямо передо мной упала тень мужчины. Щелкнула зажигалка, мужчина зажег сигарету и затянулся.

Прижавшись к машине, я старался не шевелиться, как вдруг почувствовал резкую боль в бедре. Свободной рукой я нащупал прореху в джинсах и открытую рану. На руке остались следы крови. Наверное, я поранился, когда перелезал через забор. Я приподнялся с земли, чтобы не касаться ее раной. Сидеть не шевелясь было пыткой. Все мое существо рвалось к этому человеку – к незнакомцу, который преспокойно пускал в ночное небо колечки дыма. Очевидно, кто-то позвал его из дома, потому что он обернулся и ответил:

– Иду. Только достану из машины бенгальские огни.

«Черт подери», – подумал я, скрип открываемой дверцы машины поверг меня в панику. Не раздумывая, я бросился на снег, подполз под машину и затаил дыхание. Не сводя взгляда с шасси, я жаждал снова услышать этот голос. В нем было что-то знакомое – некая самоуверенность и какой-то необычный акцент. Я как будто знал этот голос, но никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Мне неожиданно вспомнились слова Козимо: «Очень трудно поверить. Трудно, но можно». Эти слова в какой-то мере меня сюда и привели.

На крыльцо вышла женщина. Мне виден был лишь ее силуэт. Он походил на силуэт той женщины на О’Кон-нелл-стрит.

– Дейв, ты нашел их? – спросила она.

– Нашел. На дворе лютый холод. Иди в дом.

Опять этот знакомый мужской голос. Откуда я его знаю?

Скрип над головой, а потом его шаги по гравийной дорожке, совсем близко от меня. Коричневые туристические ботинки. Я бесшумно выдохнул, а затем вдохнул и, словно нырнув в воду, задержал дыхание. Я старался не пошевелить ни единым мускулом.

Свет на крыльце освещал дорожку до самой машины, но под машиной я оставался в тени. Я снова бесшумно выдохнул и вдохнул запах ржавчины и бензина.

– Ты готова? – спросил мужчина.

– Еще одну минуту, – сказала она и исчезла в доме.

Мужчина скрестил ноги и в ожидании прислонился к машине. Меня обуяла паника. К горлу подступила тошнота. Что мне делать, когда он заведет машину? Я всмотрелся в шасси: за что можно зацепиться, когда машина поедет? Зацепиться было не за что. Выхлопная труба старая, ржавая. Может, просто лежать, не шевелясь, и молиться, чтобы этот гад меня не переехал?

Я понятия не имел, что теперь делать. Выйти из укрытия и поговорить с ними напрямую? Но у меня не было четкого плана действий. Прежде чем что-либо предпринять, я должен был увидеться с Диллоном. Я еще не знал, уведу ли его с собой, поговорю с ним или сделаю что-то еще. Это нужно было обдумать, но на обдумывание у меня не было времени. Кто такой этот Дейв? Я знал людей с таким именем, и голос его был знаком, но кто же он такой? Незнакомец сел на водительское сиденье и включил зажигание. Я закрыл глаза и обхватил себя руками.

Мотор надо мной все еще жужжал, но шасси вдруг чуть приподнялось, и я увидел мужские ноги. Они зашагали по снегу назад к дому. Медлить не имело смысла. Как только ноги исчезли из виду, я вылез из-под машины и спрятался в елках, обрамлявших подъезд к дому.

Скрючившись под толстыми ветвями ели, я облегченно вздохнул. Диллон так и не появился, но по крайней мере меня никто не заметил. Я уже дышал намного ровнее и постепенно приходил в себя. Но в мыслях у меня был полный разброд. Я полез в карман. Слава богу, я не забыл прихватить фляжку с виски. В левом кармане виски, в правом – пистолет.

Тишину вдруг прервало щебетание моего телефона. Чертов телефон! У меня чуть не разорвалось сердце. Я убрал звук и посмотрел, кто звонил. Спенсер. Проклятие! Ему, видимо, не терпится, чтобы меня прикончили. Я выглянул из-за ветвей, но ни мужчины, ни женщины не было видно. На телефоне вдруг мелькнуло сообщение: «Не смей делать глупостей!»

И это говорит он! Но входная дверь приоткрылась, и я тут же забыл о Спенсере. Мужчина стоял в дверном проеме и снова курил. На голове у него был капюшон, и я не мог разглядеть его лица. У него, похоже, были широкие плечи и осанка боксера. Он докурил сигарету, бросил на землю окурок, подошел к машине со все еще гудящим мотором и сел на водительское сиденье. Женщина заперла входную дверь, спустилась по ступеням крыльца и открыла ворота. Мальчика нигде не было видно, и я не понимал, испытываю от этого облегчение или тревогу.

Я подождал, пока свет задних фар не исчез на темной дороге, а потом еще минуту-другую, чтобы убедиться, что они не вернутся. Я попытался двинуться с места, но не мог и шевельнуться. Меня будто парализовало. Я сделал еще одну попытку и на этот раз медленно выполз из-под ветвей. Я весь одеревенел, и тело ныло от боли. Я осторожно выпрямился. Холод пронизал меня до самых костей. Я сделал шаг, за ним второй. Ноги потихоньку пошли. Я двинулся к дому. В доме ни огонька. И вокруг темным-темно, как бывает только далеко за городом. Не слышно ни голосов, ни шума включенного телевизора.

Я обошел дом со всех сторон. Маленький коттедж, наверное, с двумя или тремя спальнями. Я попытался заглянуть в окна, но все занавески были задернуты, и в стеклах отражалось лишь мое собственное лицо, освещенное луной, – бледное и испуганное.