С любовью, Босс - Елена Сокол

– Тогда, тем более, познакомься с ним ближе. – Советует Люба.

– Вечерком созвонимся, расскажешь обо всем. – Глядя на часы, бормочет Катя.

Где-то на заднем фоне слышится недовольный голос Барракуды:

– Морозова!

– Обнимаю тебя, моя хорошая! – Целует экран Алиса.

– Мы с тобой. – Шепчет Люба.

Связь обрывается.

– Доброе утро! Садись завтракать. – Приглашает меня к столу Това.

– Доброе утро. – Улыбаюсь я, входя в столовую.

– Как ты? Сегодня уже лучше? – Интересуется она.

– Да, спасибо.

– Я понимаю. – Вздыхает мать Карла. – Лучше нам станет еще не скоро.

– Мои чувства вряд ли можно сравнивать с вашими, – усаживаясь за стол, замечаю я. – Вы потеряли сына.

– Ты знаешь, – говорит женщина, ставя передо мной чашку кофе и бутерброды, – твой приезд будто вернул мне смысл жизни. Это известие… о том, что у меня будет внук или внучка…. – Она прикладывает ладони к груди. – Это как свет в конце туннеля. Я снова знаю, ради чего мне жить. Знаю, куда идти, к чему стремиться!

Я поднимаю на нее взгляд. В ее усеянных мелкими морщинками веках стоят слезы. Това смахивает их пальцами и улыбается. И я узнаю в этой улыбке Карла. И узнаю Эрика. И понимаю, что эта улыбка теперь – часть меня самой, моего дитя, и от этого она становится мне еще роднее.

– Я рада. – Тихо произношу я. – Наверное, мне стоит начать учить шведский. – Замечаю с улыбкой. – И ради будущего ребенка, и ради того, чтобы вам было проще общаться со мной.

– Я была бы счастлива. – Кладет руку на мое плечо Това. – И даже сама собиралась спросить, не против ли ты, чтобы я научила шведскому своего внука.

– Как я могу быть против?

– Ну, мало ли. Не хочу навязываться. – Морщинки разбегаются по ее лбу.

– Вы обязаны научить шведскому своего внука. – Улыбаюсь я.

Ее пальцы сжимаются на моем плече.

– Я действительно хотела бы играть значительную роль в его жизни. – Тихо произносит Това. – Я чувствую, что это мне нужно. У меня еще столько нерастраченной любви…

– У вас будет такая возможность. – Обещаю я.

– Ну, как дела? – Раздается за спиной бодрый голос Карла, и меня словно прошивает током. – Доброе утро, Диана!

Я поворачиваюсь и вижу, как в столовую входит Эрик.

– Привет. – Единственное, что удается выдавить мне.

Возможно, когда-нибудь я привыкну к тому, что они так похожи, но пока мне жутко. И любопытно. Потому, что я машинально слежу за каждым его движением. Буквально не могу оторвать глаз.

– Где папа? – Спрашивает он, целуя мать в щеку.

– Гьорд отправился на пробежку по берегу. – Многозначительно дернув бровями, отвечает она. – Наконец-то, вспомнил о своем здоровье. Его сердцу нужны тренировки.

– Это Диана так хорошо на всех влияет. – Уверенно заявляет Эрик, усаживаясь за стол рядом со мной. Мы встречаемся взглядами, и меня охватывает смущение. – Ты подарила моим родителям надежду. Спасибо.

– Милая, расскажи, как вы познакомились с Карлом? – Просит Това, садясь напротив меня и подпирая подбородок рукой.

– Ну… – Сделав глоток кофе, тяну я. – Предупреждаю сразу: это не история про любовь с первого взгляда.

– Еще бы. – Усмехается Эрик. – Я не ждал ничего другого от брата.

– В общем, в тот день, как он появился в нашем офисе, я не ожидала от вселенной никаких подвохов. – Начинаю я, оглядывая их по очереди. И Эрик, и Това слушают меня, открыв рты. – Для меня Карл был лишь незнакомцем из лифта, которого я попросила подержать зеркальце, пока крашу губы.

– Лучшее начало для романтического фильма. – Мечтательно произносит Това.

– Для фильма ужасов. – Поправляю ее я. – Потому, что уже через полчаса меня представили новому боссу, который и оказался незнакомцем из лифта!

– Аха-ха!

– Меня приставили к нему секретарем, а я, вообще-то, модный обозреватель! Представьте, мое возмущение! Кто, вообще, делает так?

– Уверен, Карл был рад такому сотруднику. – Уверенно заявляет Эрик.

– «Мельниська! Мельниська, зайдите ко мне!» – вот так он вызывал меня в кабинет. А я ужасно злилась, что он специально коверкает мою фамилию – Хмельницкая.

– Кмэл-нись-кайа! – Пытается произнести Эрик.

– И ты туда же… – Вздыхаю я.

Мы смеемся. Карл Линдер будто снова жив. Разговоры о нем оживляют и нас самих.

– Он наводил ужас на всех сотрудников офиса! Клянусь! Все стали пытаться что-то делать, чтобы ему понравиться, и перессорились между собой, боясь, что их уволят. Когда Карл появился, мне вообще показалось, что мы в «Manner» только прикидываемся крутой командой крутого журнала, но, на самом деле, даже не представляем, как нужно делать дело. А Карл… Карл выглядел, как настоящий профессионал!

– Он действительно часто бывал занудным и дотошным. – Смеется Эрик.

– Ужасно дотошный! – Подтверждаю я. – Однажды попросил меня купить ему рубашек. Как вспомню его требования к тканям, размерности, посадке, цвету и прочему!

– О-о! – Тянет Эрик, ударяя ладонями себе в лицо. – Вот поэтому Карл считал, что я одеваюсь в отрепье!

– Мою одежду он вообще называл безвкусицей и секонд-хендом! – Говорю я.

– Обожаю секонд-хенды! – Восклицает Эрик.

– И я! – Соглашаюсь с ним.

– Значит, это ты говорила со мной, когда я звонила ему в офис? – Улыбаясь, спрашивает Това.

– Я. – Киваю.

– Ты уж прости, что Карл так обходился с тобой.

– Он просто требовательный. – Говорю я с улыбкой.

– И заносчивый. – Добавляет Эрик. – Без обид, мам.

– Да я знаю.

– С ним не было легко. – Вспоминаю я. – Так что нельзя сказать, что мы сразу понравились друг другу. Скорее наоборот, только начинали приглядываться, когда… когда все закончилось. И мне жаль, что я не узнала Карла лучше.

– Нам всем жаль. – Говорит Това. – И я бы хотела познакомиться с тобой при других обстоятельствах. Чтобы он сам представил тебя мне. И… чтобы у моего сына была возможность жить. Но уж лучше так, чем никак.

– Да.

Я ловлю на себе взгляд Эрика. И он улыбается так, что его улыбка делает комнату на несколько тонов светлее.

– Карл скрывал, что немного говорит по-русски. – Усаживаясь в машину, рассказываю я. – Он полагал, что так будет удобнее шпионить за сотрудниками.

– Серьезно? – Спрашивает Эрик, заводя двигатель старой Volvo.