Любовь анфас (сборник) - Лана Барсукова

Как тут было не прилететь? Когда так ждут, пешком прийти можно.

«Я обожаю тебя и нуждаюсь не только в твоем внимании, но и – понимании».

Вот, это главное, его просто нужно сейчас понять, подождать.

«Если проблема во мне, то я всегда на твоей стороне». «Я никогда тебя не разочарую и не подведу». «Мой мир закрыт, и в него имеют доступ только самые близкие люди. Ты в их числе».

Нет, все наладится, потому что: «Меня так тянет к тебе. Прошу, дай шанс», «Если бы ты знала, как с первых минут нашей встречи я тебя почувствовал и захотел». Особенно ей нравилось: «Я много думал… Вина, честь, любовь… Я разложил тебя на миллиард кусочков и собрал». Плакать хочется, как красиво и нежно! Но если раньше эти слова дарили радость, то сейчас на них, как на дрожжах, росла обида и непонимание ситуации.

Сценарий индийского кино от скуки обрастал деталями.

Просто позавидовать можно той женщине, которой это предназначалось. Хоть розыск устраивай, чтобы письма по адресу передать. И как-то совестно: чужое читала. Нет, ну правда, индийское кино. Потому что если предположить, что приехала та, которой он писал, то вариантов только два.

Первый: я резко подурнела, ну очень. Разочарование полное. Конечно, надо соблюсти приличия, например, придумать приезд родственников, аврал на работе, тайфун, цунами, камнепад. Джентльмен, однако.

Второй вариант: у него проблемы. Но это вряд ли. Он мне сказал бы, по-человечески объяснил. Он же называл меня своим Ангелом, а перед ангелом душу наизнанку выворачивают.

Была догадка, что он просто не понимает значения слов. Все эти «родная» и «люблю» у него что-то не то обозначают. Ипостась дружбы? Нет, это исключено, он же не идиот так «дружить». Конечно, он горячий восточный мужчина, но ведь не персонаж анекдотов, который говорит «алмаз моей души, звезда моего сердца».

Но для фильма это неважно. Хорошая завязка – про перепутанные визитки. Комедийная середина – как он пытался ее не обидеть, но и не увидеть одновременно. И шикарная концовка – индийские песни и танцы в аэропорту города Тбилиси. Все счастливы. Она – потому что увидела его, он – потому что она улетает. Кассовый успех, мировое турне, лицо на обложке журнала. Его, разумеется.

Дождалась. Пришел. Нестрашно, что с порога обозначил лимит во времени. К этому моменту она уже поняла: мог вообще не прийти. Вариантов пойти погулять по ночному Тбилиси не оставил. Намерения были вполне конкретные. Презервативы были с идиотским названием «Неваляшка». В постели он был сильным, но не страстным. Не цедил ее, а пил крупными глотками, как водку – залпом, не чокаясь с ней. Она все почувствовала. Разрывалась между физическим удовольствием и душевным страданием. Это было не то, о чем мечталось. От бессилия, от невозможности все изменить, вернуть в точку, к которой стремилась, ее начала бить нервная дрожь, руки пришлось прятать под подушку.

Если пришел, значит, я ему нужна? Или ничего не значит? Он не может быть с женщиной только потому, что она этого хочет, – это как падалью питаться. Если я ему не нужна, он бы не пришел. Я ведь топорная: нужна – бери, не нужна – отойди в сторону. Это женщина может плыть по волне обстоятельства, а мужчина – другое животное, он рулит ситуацией.

Закрывая дверь, она уже все знала. Не будет ни писем, ни звонков, ни СМС. Откуда знала? Да из воздуха. Он не обернулся, закрывая дверь. И в лимит уложился, то есть счет времени не потерял. Молодец. Зачем она здесь?

Он принес ей коньяк – в подарок. Простое совпадение, мог подарить раньше или позже. Просто так совпало – помятая постель и коньяк. Как плата. Коньяк был хороший. А если бы оставил «три звезды», было бы обиднее? Вряд ли. У обиды нет степеней.

Да, плакала, пила кофе прямо под душем, покружила по городу. А что еще делать? Жить-то надо. Еще несколько дней жить в этом городе. И несколько ночей. Ничего нового. Банальная история. Потом посмеяться можно будет. Надо только дотянуть до этого «потом».

Ночь успокоила и утро подарило новую надежду: может, зря она все драматизирует? Ведь пришел. В целом все было неплохо. И когда пискнула эсэмэска, она начала читать с блаженной улыбкой. «Спасибо за встречу. Ты просто безупречна». А то? А кто думал иначе? Но потом буквы стали складываться в какую-то абракадабру: «Сегодня не смогу…» Читала несколько раз, смысл доходил как сквозь вату. Было чувство физического удара – под дых, когда трудно вздохнуть. Но заканчивалось вполне традиционно: «…завтра».

Она ждала. А что еще оставалось? До конца верила в непреодолимые обстоятельства. Светило солнце, рука потянулась к телефону. Было чувство легкого разрешения всех проблем: она позвонит, он обрадуется. Длинные гудки. Значит, сейчас перезвонит. Но очередное сообщение защипало в глазах солью обиды: «У нас сегодня христианский праздник, уехал за город, увидимся завтра». Все это торчало, как острые углы, он не стал обкладывать их ватой слов о том, как он сожалеет. Тон письма выдавал легкое раздражение: хлопотно с ней, свалилась на его голову. Удара не было, она потеряла чувствительность.

И все-таки она была кошкой. Не в том смысле, что была гибкой и любила, когда ее гладят, хотя и этого не отнять. Главное, что она всегда приземлялась на лапы. Это происходило помимо ее воли. Ну не разбивалась, и все тут.

Так и сейчас. Серая, несчастная, свергнутая с высот, она летела вниз. До земли оставалось совсем чуть-чуть. Сейчас – бумс! и будет удар. Вдребезги! Но кошка подняла голову. Вдруг захотелось накрасить ногти ярко, сочно. Пружина распрямилась. Глаза, губы – она привела себя в порядок и вышла на улицу. Все, кошка спасла хозяйку. Она знала эту походку, когда шаги пружинят, идешь, чуть подпрыгивая, и улыбаешься. В конце концов, город пахнет весной и не надо ни о чем жалеть. Может быть, его – чуть-чуть. Была у человека мечта, образ Ангела. А она – блямс! – и все разбила, не вписалась в придуманный образ. Тут даже извиниться не лишне. Но не надо. Просто забыть. К черту!

Когда мысли выпустили пар обиды, она поняла, что все было очевидно с самого начала. Акула, когда открывает пасть, закрывает глаза. Так и она. Нет, она не кусала, но, как и акула, была в предвкушении счастья: просто у той – гастрономическое счастье, а у нее – типа душевное. Хотя у счастья нет прилагательного.

Закрыла глаза. А когда открыла, поняла, что все лежало на поверхности. Пазл собрался. Кошка в ней презрительно фыркнула.

Ну сколько можно себя обманывать? Набор уважительных причин выглядит как винегрет: дети, родители, гости, традиции, праздники… Пора раскрыть глаза. Взять тот же квартирный вопрос. Когда блюстители гостиничной нравственности обозначили, что «гостю пора уходить», ей было неловко спросить, почему нельзя пойти к нему. Ну вдруг человек угол снимает или в общаге живет? Ни-ни. Оказывается, у него все с этим нормально – трехкомнатная, но к себе не позвал. Еще бы: он к ней в гостиницу как на нейтральную полосу пришел, а его хата – это суверенная территория, туда чужим нельзя. А она чужая и есть. Ангел – на то и ангел, чтобы по небу летать, а не раритетный линолеум протирать. Господи, ну и сволочь эта акула! Какую мину в эволюционную цепочку заложила! Это же как закрыть глаза надо было? Не закрыть, а зажмурить, сжать так, что звезды видно.