Бегство Короля - Виктория Борисова

— Бабушка! — закричал Максим.

В самом деле, это была она. Но как же изменилась! Теперь она выглядит совсем молодой. Нет больше вечной беломорины, исчезло суровое выражение лица, и скорбные складки вокруг рта разгладились. Пышные золотистые волосы убраны в высокую прическу, и кажется, даже слышно, как шуршит старомодное шелковое платье с буфами на плечах и маленьким белым воротничком. А рядом, бережно поддерживая ее под локоток, идет высокий молодой человек. Максим даже поразился — как он похож на него самого! Будто в зеркало смотришься…

Следом шли другие — молодые и старые, одетые в лохмотья или пышные одежды. Вот строгий господин в наглухо застегнутом черном сюртуке… Священник в рясе с крестом на груди… Боярин в богатой шубе, крытой цветным сукном… Они такие разные, но в лицах, улыбках и движениях было что-то общее. Казалось, они не замечали Максима — просто проходили мимо, но таким живым теплом веяло от них!

— Кто это, ангел?

— А ты еще не понял? Все эти люди — твои предки, и они живут в тебе по сей день.

Максим смотрел не отрываясь на длинную вереницу людей, которые давным-давно жили и любили ради того, чтобы он когда-нибудь появился на свет. В первый раз в жизни он ощутил себя звеном бесконечной цепи, которая тянется из глубокой древности до наших дней. Что там раскопки и книги! Каждый человек — свидетельство эпохи, даже если сам об этом не догадывается! Хотелось уйти туда, к золотому лучу, занять свое место в их ряду…

Но он и сам понимал — еще рано. Недостоин пока, не избыл своего срока, не выполнил то, что должен. А значит — жить надо так, чтобы не стыдно было стать рядом с ними!

Свет постепенно начал гаснуть и, наконец, пропал совсем. Мир обрел привычные очертания, но что-то изменилось в нем самом. Черная дыра отчаяния, в которую постепенно проваливалась душа, исчезла без следа. Слезы навернулись на глаза, но это были совсем другие слезы — светлые, очищающие душу и приносящие успокоение.

Ангел посмотрел на постепенно светлеющее небо.

— Вот и все. Мне пора.

— Подожди! — Максим схватил его за рукав. — Неужели то, что я делаю, и правда важно?

Ангел улыбнулся ему открыто и светло:

— Все важно.

— Но что изменится от этого?

Ангел пожал плечами:

— Будущее пока не определено, оно темно и зыбко, но неужели ты и теперь готов отдать его в руки Короля Террора?

— Нет! — Максим решительно замотал головой. Даже сама мысль об этом теперь выглядела чудовищно, отвратительно и нелепо. — Я сделаю все, что смогу!

Ангел крепко взял его за плечо, и Максиму показалось, что через его прикосновение в тело вливается удивительная, неведомая прежде сила.

— Помни, что Король Террора правит только в душе человека. Он создает чудовищ, и страх — вот его главное оружие. Но тени исчезают без следа, когда приходит настоящий Свет. И потому в твоих силах победить его. Прощай.

— Нет, еще минуту!

Максим замялся. Ему хотелось сказать так много, но слова совершенно не шли на ум. Кажется, в первый раз в жизни он не знал, как выразить свои чувства.

— Ну, это… В общем… Кто бы ты ни был — спасибо тебе!

— Не за что! — Ангел улыбнулся беззаботной, почти мальчишеской улыбкой. — Я рад, что ты меня все-таки понял.

— Тебя подвезти?

— Нет, не надо.

Он вышел из машины, хлопнув дверцей, и в последний раз махнул рукой на прощание. Потом повернулся и легкой, упругой походкой пошел прямо через поле, туда, где уже занимался восход, озаряя нежно-розовым светом кучевые облака, громоздящиеся друг на друга.

Максим наблюдал за ним, как завороженный. Сначала он и сам не понял, что его так удивило, вроде бы его ночной знакомец шел, как ходят все люди, — разве что очень уж красиво и грациозно. Ну, в этом тоже нет ничего удивительного. Может, спортом занимается или танцами. Только вот траву он не сминал на ходу! Стоптанные, видавшие виды кроссовки не касались ее и не оставляли следов.

Маленькая фигурка удалялась все дальше… Вот он и дошел до самой черты горизонта, а потом — стал подниматься по облакам, как по лестнице.

Прямо в небо.

Максим добрался до дому к шести утра, когда город только начал просыпаться. Дворник лениво шоркал метлой у подъезда. Улицы были пустынны и тихи. Только хмурые работяги да сонные собачники выходят из дому в такое время.

И совершенно зря, между прочим! Утренний воздух чист и свеж, словно люди не успели еще отравить его дымом заводов, автомобильными выхлопами, а главное — злой, нетерпеливой и раздраженной суетой большого города. Солнце сияет, но пока не палит, и небо, чуть подернутое легкими облачками, радует глаз глубокой и ясной синевой. Кажется, что новый день раскрывает глаза удивленно и радостно, как ребенок, который проснулся в кроватке и улыбается…

Максим еще постоял немного у подъезда, наслаждаясь утренней свежестью. Подумать только — чего люди себя лишают, когда дрыхнут в кровати до полудня!

В квартиру он постарался войти очень тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить Наташу. Он от души надеялся, что потом удастся соврать ей что-нибудь убедительное о своих ночных похождениях. Прислушался — вроде тихо все. Только Малыш поднял голову и посмотрел на него с упреком: мол, где тебя носит? Максим присел на корточки и погладил пса по голове.

— Не выдавай меня, ладно? — сказал он шепотом прямо в мохнатое ухо.

Максим чувствовал себя усталым, как будто вагон разгрузил. Еще в студенческие годы, когда они с приятелями бегали пополнять скудный бюджет на товарную станцию, было у него иногда такое ощущение после работы — вроде все в порядке, и не болит ничего, а ни рукой, ни ногой шевелить не хочется! А хочется только одного — упасть в подушку и голову не поднимать часов пятнадцать, как минимум.

Он тихо прошел в свою комнату и начал раздеваться. В самом деле, поспать бы неплохо! Все остальное — потом.

В нагрудном кармане рубашки что-то зашуршало. Максим сунул туда руку. Неужели деньги завалялись? Достать надо, а то не усмотришь — Наташка в стиральную машину засунет.

Фотография. Сложенная вдвое, помятая… Максим сперва даже не понял, как она туда попала, а когда вспомнил — руки задрожали. Снова видеть глянцевую черноту вместо улыбающейся Верочки было бы невыносимо, но зачем-то он все-таки развернул плотный прямоугольник.

То, что он увидел, заставило его улыбнуться — впервые, наверное, за эти долгие черные дни. Совершенно невероятно, но фотография снова как будто ожила! Даже вроде ярче стала. Верочка смотрела на него улыбаясь, и в этот миг Максим поверил твердо, что она жива и в его силах спасти и вернуть ее, а главное — что все еще может быть хорошо. Вот просто поверил — и все.

Он снова сложил фотографию, как будто проверял, не померещилось ли ему, потом развернул — и уже не выпускал из рук.