Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

в своём предположении, что она хочет поговорить с ним и не просто хочет, а ей этот разговор важен и нужен. Ну, что ж, после заседания – пожалуйста. И, когда их глаза в очередной раз встретились, Ларри мягко улыбнулся и кивнул. Она поняла и тоже кивнула.

Наконец всё обсудили, стали вставать и прощаться. Ларри задержался, обсуждая с директором и выбранной казначеем Эллен Эриксон из десятого «а» поступившие целевые пожертвования на стипендии. Решили, что конкретные вопросы станут решать, как только наберётся достаточная для решения сумма.

Она ждала его в коридоре и, как только он вышел из конференц-зала, сама подошла к нему.

– Вы… извините, вы – Левине? Да?

– Да, – кивнул Ларри, – Лоуренс Левине, – и улыбнулся, – к вашим услугам.

– Я – Эстер Чалмерс, – она запнулась.

– Да, – пришёл ей на помощь Ларри. – Первый «А», я не ошибся?

– Нет, – благодарно улыбнулась она. – Но… простите, я понимаю, это глупо, но я хочу вас спросить.

Ларри молча ждал.

– Вы… простите, – и с внезапно прорвавшейся решимостью, – Какое вы имеете отношение к тем Левине? Я знаю, вы – ювелир, ювелир Левине – это… это же не случайно?

– Да, – очень спокойно кивнул Ларри. – Вы правы. Я пятнадцать лет… прожил в доме сэра Маркуса Левине, был его учеником и подмастерьем. А…

– А я, – перебила она его, – я – сестра Дэвида, мужа…

– Мисси Рут?! – вырвалось у Ларри.

– Да, – она горько улыбнулась. – Вы… вы знали её?

– Я видел её только один раз, – извиняющимся тоном сказал Ларри. – Но… но мне рассказывали о ней. И о сэре Дэвиде.

Разговаривая, они незаметно для себя вышли во двор.

– Я была совсем девочкой, родители погибли, – она говорила с привычной скорбью. – И когда Дэвид женился, Рут заменила мне мать. А потом… – она прерывисто вздохнула. – Потом, когда кольцо стало сжиматься… Словом, Дэвид сумел выправить мне документы, и я стала условной, почти цветной, но свободной и в услужении. Это стоило больших денег. Очень больших. Меня он спас. А сам… Вы знаете?

– Да, – кивнул Ларри. – Я знаю. И о сэре Соломоне тоже.

– Там… никто не уцелел?

– Нет, – коротко ответил Ларри и с удивившей его самого решимостью предложил: – Я провожу вас?

– Спасибо, – просто ответила она. – Я живу в Цветном.

Ларри постарался скрыть вздох облегчения.

Они шли рядом, но взять её под руку он всё-таки не рискнул. Она рассказывала ему о брате – дизайнере, талантливом художнике, о Рут, какая у них была дружная хорошая семья, как Дэвид и Рут решили спасать её.

– Это Рут настояла, чтобы я жила отдельно и приходила на день, будто на работу. И не входила в дом, если не видно условного знака. А потом… был погром. И я… меня не нашли. Но я осталась в чём была. На квартире знали, что я, – она улыбнулась с горькой насмешкой, – работаю на жидов, и я побоялась вернуться. Да и все мои вещи были у Дэвида, а их дом разграбили. Я не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Эд, Эдвард Чалмерс.

– Ваш муж? – рискнул спросить Ларри.

– Да. Он был тоже… условный, и мы жили в Цветном. Эд считал, что там легче… выжить. Среди своих, – и, искоса посмотрев на Ларри, сказала: – Он погиб. Его вместе с другими цветными мобилизовали на работы, и в бомбёжку… в Атланте.

Они подходили к Цветному кварталу. Ларри вдруг понял, что сейчас они простятся и… и ему будет не хватать её. Хотя они просто шли рядом, она рассказывала о себе, но…

– Я живу на Новой улице, третий дом слева от перекрёстка.

– У вас большая семья? – заинтересованно спросила она.

Интерес этот был обычным женским, но у Ларри вдруг перехватило дыхание.

– Нас двое. Я и сын. Он в третьем «Б».

– А… его мать?

Ларри улыбнулся.

– Прошлым летом я нашёл сына. Я работал в имении, а сюда мы приехали этой весной.

– А…? Ну да, – кивнула она. – Я поняла, простите.

– Что вы? – удивился Ларри. – Вам не за что просить прощения. Я был рабом. После… смерти сэра Маркуса меня продали с торгов, и три года, до самого Освобождения…

На этой стороне Цветного грудились многоквартирные дома-коробки, поделённые на множество клетушек, ни клочка зелени, пыльная мостовая с выщербленным, в ямах и трещинах асфальтом. Но это по меркам Цветного не самый плохой и даже совсем не плохой квартал. У большинства живущих здесь есть работа, пьют по выходным, скандалят по-семейному. Встречные вежливо и даже уважительно здоровались со спутницей Ларри, а его оглядывали с живым, но не враждебным интересом.

У одного из домов – длинного двухэтажного с облупившейся местами штукатуркой, но достаточно крепкого – она остановилась. И сразу на втором этаже с треском распахнулось окно, а звонкий детский голос на всю улицу провозгласил:

– Мама!

Эстер подняла голову и строго погрозила пальцем.

– Не высовывайся! Упадёшь!

– Я поймаю, – рассмеялся Ларри, глядя снизу вверх на кудрявую, похожую на Эстер девочку.

Увидев незнакомого, та сразу подалась назад, будто хотела спрятаться.

– Я сейчас поднимусь, – сказала ей Эстер, – не трогай замок, – и повернулась к Ларри. – Большое спасибо, что проводили.

– Да… я… я надеюсь, мы ещё встретимся?

– Конечно, – она помедлила и нерешительно продолжила: – Следующее заседание через месяц.

– Да, но, – Ларри сам на себя удивлялся, но остановиться не мог и не хотел. – Но мы, я и сын, будем счастливы видеть вас у себя. Вы согласны?

– Да, но…

– Я приглашаю вас с дочкой на обед. В воскресенье. Или… – он вдруг вспомнил. – Или в субботу?

Она благодарно улыбнулась ему.

– Спасибо. Давайте, как у всех. В воскресенье.

– Вы оказываете мне большую честь, – склонил голову Ларри. – Я благодарю вас и не смею задерживать. До свидания, миссис Чалмерс.

– До свидания, мистер Левине.

Они обменялись рукопожатием, и Ларри поспешил домой.

Сразу нахлынуло множество мыслей и соображений. Марк наверняка совсем заждался его. В воскресенье… надо будет приготовить хороший обед… а если… Энни научила его, и если купить хорошую рыбу, тогда он сделает настоящую фаршированную… Тогда салат, скажем… если рыба, то куриный салат, или… нет, салат с курицей, а на десерт… пирожные или желе… сегодня четверг, в субботу они сделают большую уборку и всё подготовят, да, десерт надо сделать в субботу, иначе не успеет с рыбой…

После шума и пыли центральных улиц Цветного квартала Новая улица поражала тишиной, зеленью газонов и живых изгородей, блеском отмытых окон. Её уже заселили на десять домов с каждой стороны от перекрёстка, и шум продолжающейся стройки не беспокоил живущих в