Колумбайн - Дейв Каллен

Следователи не придерживались мнения о том, что все две тысячи учеников были непосредственными свидетелями бойни. Полиция выслушивала информацию от учеников и сама делала выводы. Следователи никогда не считали, что убийство было выборочными, и их очень удивили выводы, которые преподносили СМИ.

Необходимо отметить, что в освещении трагедии СМИ полагались не только на учеников-очевидцев. Они еще пользовались информацией местной газеты Denver Post, которая выслала на место происшествия пятьдесят четыре корреспондента, восемь фотографов и пять художников. Эта газета вложила в освещение трагедии человеческие и финансовые ресурсы. Репортеры этой газеты имели контакты, необходимые для более глубокого погружения в события. Именно эта газета сообщала новости раньше всех конкурентов. Около школы находились и журналисты Rocky Mountain News, но их было гораздо меньше, и к тому же федеральные СМИ больше доверяли Denver Post. Есть мифы, которые являются плодом коллективного творчества, и именно так и произошло в случае массового убийства в «Колумбайн». Репортеры Denver Post сделали один за другим несколько неправильных выводов, каждый из которых в определенный момент времени казался обоснованным. И их приняли все остальные СМИ.

Парковая служба и департамент отдыха района начали завозить в Клемент-Парк грузовики, груженные тюками сена. Дорожки парка находились в ужасном состоянии. В среду в северо-западной части парка собрались тысячи людей, а в четверг и пятницу народу здесь было по несколько десятков тысяч ежедневно. В среду прошел легкий снег, и тысячи человеческих ног превратили в месиво грунтовые дорожки парка. Уже в четверг дорожки полностью вытоптали. В принципе, никто не жаловался, но муниципальные работники округа решили накидать плотный слой сена на тропинки, ведущие к местам, которые хотели посетить люди, привлеченные трагедией в «Колумбайн».

К тому времени многие из свидетелей трагедии, сами того не подозревая, начали испытывать ранние стадии посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Многие пережили массовое убийство без каких-либо психологических травм. Надо сказать, что появление симптомов посттравматического стрессового расстройства никак не связано с тем, насколько близко наблюдает его человек, или даже с тем, является ли он жертвой или нет. Бесспорно, близость к эпицентру конфликта или продолжительность его наблюдения имеют прямое отношение к появлению посттравматического стресса и могут осложнить его последствия, но в конечном счете все это очень индивидуально. Некоторые из подростков, непосредственно видевших бойню в библиотеке, пережили этот опыт без какой-либо психотравмы, но встречались и те, кто вообще не присутствовал в школе во время стрельбы, уехав на обед, но потом в течение нескольких лет ощущал последствия посттравматического стрессового расстройства.

Профессор психиатрии Фрэнк Окберг является одним из ведущих специалистов по ПТСР и работает в Университете штата Мичиган. Через несколько месяцев после трагедии ФБР пригласило профессора сотрудничать с психиатрами, консультирующими очевидцев бойни в «Колумбайн». Окберг и его коллеги разработали концепцию ПТСР еще в 1970-х гг. и констатировали, что есть случаи, когда относительно изначально небольшой пережитый стресс может со временем вызвать очень тяжелые и травматические переживания, которые могут мучить пациента до конца жизни, если он не пройдет курс лечения.

Свидетели и очевидцы массового убийства испытывали также чувство вины перед теми, кто погиб. Проявления этого чувства можно было наблюдать практически сразу после трагедии в шести больницах, в которые доставили раненых. На протяжении первой недели после бойни в больнице Св. Антония комнаты ожидания были набиты учениками, которые пришли навестить Патрика Айрленда. Там не осталось пустых и незанятых стульев, и дети толпились в коридорах.

Первые несколько дней Патрик пролежал в реанимации. Большинство посетителей к нему не пускали, но подростки все равно приходили в больницу. Им просто очень хотелось быть рядом.

– Мы должны понимать, что такое поведение является частью процесса выздоровления для тех, кто сюда приходит, – говорила Кейти Айрленд.

Подростки приходили в больницу не только днем, но и вечером. Когда медицинский персонал узнавал, что дети ничего не ели, им выносили еду.

Ранение Патрика было серьезным. Доктора многого не обещали и надеялись на то, что он выживет. Они просили Джона и Кейти не ждать чудес и утверждали, что первые два дня пребывания мальчика в больнице дадут представление о том, каким будет его состояние в будущем и, возможно, до конца жизни. Джон и Кейти с ужасом думали, что их мальчик останется парализованным и умственно отсталым.

Врачи приняли решение не оперировать сломанную правую ногу Патрика. Они очистили рану и наложили гипс. Почему? – поинтересовались его родители. Потому что сейчас есть вещи гораздо важнее, – ответили врачи. В тот период медики считали, что Патрику вообще не придется пользоваться ногами.

Джон и Кейти находились в ужасно подавленном состоянии. Будучи реалистами, они уже думали о том, как им придется растить сына-инвалида и что делать для того, чтобы он, даже в таком состоянии, был счастливым.

Патрик не знал о прогнозах. Он даже ни на секунду не подвергал сомнению то, что будет ходить. Он считал, что у него просто сломана кость. После перелома надо некоторое время походить в гипсе, потом нарастить мускул и снова жить нормальной жизнью. Он понимал, что сломанная нога – дело гораздо более серьезное, чем сломанный большой палец, который он однажды повредил. Возможно, для окончательного выздоровления пройдет в три или четыре раза больше времени. Тем не менее у Патрика не было никаких сомнений в том, что он поправится.

В пятницу из больницы Св. Антония выписали приятеля Патрика Макая, у которого было ранение в коленку. В библиотеке больницы организовали пресс-конференцию, которую транслировали по CNN. Макай сидел в инвалидной коляске. Парень лично знал Дилана.

– Мне казалось, что он нормальный парень, – сказал Макай. – Приличный и очень умный.

Макай и Дилан учили французский в одной группе. Кроме этого, Макай сделал с Диланом несколько отдельных школьных проектов.

– Он выглядел вполне приятным человеком, никогда ко мне плохо не относился, – продолжал Макай. – Он был абсолютно не таким, каким его пытаются изобразить.

На протяжении первой недели пребывания в больнице Патрик начал гораздо лучше говорить, и все показатели свидетельствовали о том, что его состояние улучшается. В пятницу Патрика перевели из отделения реанимации в обычную палату. Родители решили задать ему вопрос, который их очень сильно волновал. Выпрыгивал ли он из окна библиотеки?

Понятное дело, что родители знали ответ. Им просто хотелось понять, знает ли его Патрик. Помнил ли он то, что с ним произошло? Или у него были большие проблемы с координацией и памятью?

– Конечно, выпрыгивал! – заикаясь, сказал Патрик. Он не понимал, почему ему задают вопросы, ответы на которые совершенно очевидны.

– Он посмотрел на нас взглядом, в котором мы прочитали: «Да что вы вообще такие странные вещи спрашиваете?» – вспоминает Кейти. Родители почувствовали облегчение.