Повелитель душ - Луанн Райс

Джон стоял неподвижно, думая о Терезе. Холодный воздух щипал его щеки и подбородок. Ему вспомнилось то время, когда его впервые начали терзать подозрения. Он очень долго не хотел верить в то, что жена ему изменяет. Однако, в конце концов, наступил момент, когда обманывать себя стало уже невозможно: он слышал, как она шепталась с кем-то по телефону, а потом, проверив счета ее мобильного телефона, обнаружил, что она постоянно звонила Баркли; он находил адресованные ей записки… И тогда он просто стал закрывать на все это глаза.

Что еще он мог сделать в такой ситуации? Он не хотел развода и не переставал надеяться, что их брак еще можно было спасти, несмотря на то, что Тереза делала все, чтобы его разрушить. Он все знал, но уже не терзал себя мыслями об этом. Он просто старался об этом не думать. Так ему было легче, и, в конце концов, ему было чем занять свои мысли: у него были дети, у него была его работа…

А потом Тереза умерла, и все на этом закончилось. Уже ничего нельзя было ни исправить, ни изменить. Ее смерть положила конец всему, и нависшему над ними разводу не суждено было стать реальностью. После смерти жены Джон еще упорнее стал отгонять от себя мысли о ее измене.

Да, он вполне понимал старшего брата Кейт. Гораздо легче было отдалиться от всех и закрыть свое сердце для тревог и печалей, чем, давая волю чувствам, переживать за тех, кого любишь.

– Не закрывайте свое сердце, – неожиданно произнес Джон, посмотрев в глаза Кейт, – как это сделал ваш брат.

– Я уже закрыла свое сердце, – прошептала она.

– Нет, неправда, – возразил Джон. – Я видел подарок, который вы оставили для моей дочери. Вы вложили в него всю свою душу, и Мэгги была так счастлива.

– Правда?

– Да, – ответил Джон. – Ведь вы сделали для нее то, что сделала бы ее мать, если бы была жива.

– Вам всем очень не хватает Терезы…

– Да, – сказал Джон, вздрогнув при имени своей жены.

Неужели Кейт уже все было известно? Неужели за время ее пребывания в Сильвер Бэй до нее дошли слухи о том, что произошло в их семье?

– Мне очень жаль, что Мэгги и Тедди потеряли свою мать. А вы свою жену.

– Я потерял ее раньше, чем она умерла, – тихо сказал Джон, сам не веря в то, что смог это произнести.

Он пододвинулся к Кейт поближе. Внезапно ему захотелось все ей рассказать. Он чувствовал, что Кейт смогла бы его понять. Она тоже пережила измену и знала, что значит любить человека, не нуждающегося в твоей любви. Чувства переполняли Джона, и ему просто необходимо было высказать кому-то все, что накопилось в его душе.

– Как это случилось?

– Она оставила меня… Мы продолжали жить в одном доме, но ее со мной не было. Ее сердце больше не принадлежало мне…

– Я вас понимаю, – прошептала Кейт, и голос ее дрогнул.

Она отвернулась, избегая смотреть Джону в глаза, словно ей было невыносимо видеть в них свое собственное отражение.

Джон кинул тревожный взгляд на дом, вспомнив про девочку в комнате, и подумал о том, что через несколько лет Мэгги будет столько же, сколько ей сейчас.

– Он подсматривал за ней, да? – спросила Кейт, взглянув на окно.

Вероятно, в этот момент она представляла на месте этой девочки Виллу.

– Пожалуйста, подождите, пока я сам во всем разберусь, – мягко попросил Джон. – Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть тайну исчезновения вашей сестры, и, когда смогу, я все вам расскажу.

– Я должна знать все сейчас, – настаивала Кейт.

– Обещаю, я все вам расскажу, когда придет время, – сказал Джон, беря ее ладонь в свою руку.

Кейт с отчаянием посмотрела на него и потом перевела взгляд на освещенное окно.

– Эти люди не должны быть такими беспечными – ведь мало ли кто может увидеть девочку с улицы… Нужно обязательно поговорить с ними.

– Да, вы правы, – согласился Джон и хотел добавить что-то еще, но Кейт уже бежала к забору.

Найдя лазейку в проволочной ограде, она пролезла в нее и помчалась через двор к дому. Джон растерянно смотрел ей вслед. На заасфальтированном участке дворика она поскользнулась и упала, но тут же вскочила и побежала дальше.

Придя в себя, Джон поспешил последовать за Кейт. Он пробежал через двор, мимо опрокинутой лодки (вероятно, той самой, о которой говорил Меррилл), мимо помидорных грядок с засохшей ботвой и виноградника. Кейт, обогнув дом, взбежала по ступенькам на крыльцо и изо всех сил забарабанила в дверь. Стук был такой громкий, что на улице залаяла собака.

– Чего надо? – спросил вышедший на крыльцо мужчина.

Он был высокий, загорелый и очень неприветливый с виду.

– Я хочу поговорить с вами о вашей дочери, – задыхаясь, сказала Кейт.

– Ну, и чего?

– Понимаете, в окно ее спальни видно, как она раздевается…

– Ну, и какое вам, на хрен, дело? – заметил мужик и поднял руку, как будто собираясь ударить Кейт – то ли за ее слова, то ли за то, что она видела его дочь раздетой.

Джон в два прыжка оказался на крыльце и встал между ним и Кейт.

– Не смейте! – громко сказал он.

– Какое вам, на хрен, дело? – грозно повторил мужик.

Его мощная, покрытая татуировкой рука по-прежнему была поднята.

– Мы беспокоимся о вашей дочери и просто хотим предупредить вас, – сказал Джон.

– Что вы знаете о моей дочери?

Мужик смотрел на них так враждебно, как будто они явились к нему с угрозами. Две женщины, вероятно, жена и мать, стояли позади него. Старшая из них была одета в черное с головы до ног. Из дальней комнаты пугливо выглядывала милая зеленоглазая девочка лет четырнадцати – на ее голом плече виднелась белая тесемка ночной сорочки.

– Ничего, – ответил Джон, встретившись взглядом с испуганными глазами девочки и желая успокоить ее. – Мы ничего не знаем о вашей дочери. Мы только хотим вам напомнить, что окно ее спальни выходит на автостоянку, а оттуда все видно… Так что вам следовало бы проявлять большую осторожность.

– А ну, иди-ка сюда, красавица, – угрожающе произнес мужик. – Это правда то, что они говорят? Ты раздеваешься у всех на виду?

– Нет! – закричала она и с плачем убежала в комнату.

– Она врет? – грозно спросил мужчина, повернувшись к своей жене, и та исчезла следом за дочерью.

– Не ругайте ее, – попросила Кейт. – Она ни в чем не виновата.

– Не встревай в наши семейные дела, сука! – зарычал мужик.

Во рту у Джона пересохло, и кровь застучала в висках. Этот человек явно не привык считаться с женщинами и прислушиваться к их мнению. Джон понимал, что бедной девочке придется несладко, если ему не удастся сейчас все объяснить ее отцу. Но это было очень непросто: мужик, казалось, вообще никого не хотел слушать. Джон изо всех сил сдерживал себя, чтобы не взорваться и не наброситься на него с кулаками – ему вовсе не хотелось оказаться в полицейском участке за драку с этим мужланом.