Истинная для ледяного дракона, или Ректор на прицеле - Ирина Романова

– Все настолько сложно, да? – попыталась улыбнуться ему.

– Очень. Но ведь главное, что ты жива, и здесь. Я очень терпеливо жду рассказа, чтобы хоть как-то составить логическую цепочку происходящего.

– Я попытаюсь все объяснить, – подошла к креслу, села в него, начиная есть. Тессарион подошёл со спины и начал сушить мне волосы.

– Ты кушай, я подожду. Пока расскажу то, что понял сам. Сон, или не сон: ты, не добившись от меня взаимности, решила, что ошиблась, и сама на себя наложила отречение от пары. Мы все не знали, что делать, и возникла мысль, что твоя мать сможет чем-то помочь… Ты ушла, а моя мать увидела подсказки в видениях, что ты придешь, и это – мой единственный шанс исправить все! И я, уснув в том времени, очнулся в этом, зная о будущем… Это так странно.

– Не страннее, чем осознавать мне, что я здесь, – я отложила ложку, наевшись, и взяла чашку чая.

Тессарион обошел меня и, взяв второе кресло, присел напротив, тоже взяв чашку в руку.

– Не сомневаюсь, – сказал он. А я, рассматривая его, поняла: он изменился, во взгляде исчез лед.

– А там, с той Ларейной, ты ведешь себя как? – вдруг заволновалась я.

– Там случается парадокс, я не помню о тебе, когда встречаю ее… – он задумчиво рассматривал что-то за моей спиной.

– Все, о чем ты сказал, все так и есть. Шагнув через временной портал, я оказалась около храма, куда в три года принесла меня моя мать… – я вздохнула, – едва успела услышать от нее, что переходы по времени отнимают жизнь, и многие годы. Она тут же умерла, произнеся несколько фраз… Темные фениксы – она из них, я теперь знаю, как они сгорают и рассыпаются в прах. Мама спасала мою жизнь, бегая по времени и прячась… она знала о пророчестве, и очень хотела, чтобы у сестры ничего не вышло, даже ценой своей жизни.

– Сколько ты потеряла? – его взгляд снова заледенел.

– Сто… – снова вздохнула я, – а последующим прыжком могла потерять больше. Пятьсот, тысячу… Так сказала богиня, и дала советы, что делать. Я так спешила жить, что просто не могла потерять столько. Я просто должна была переждать шестнадцать лет, чтобы не умереть от собственного проклятия, и вернуться живой…

– Все позади… – он спохватился, оставил чашку и, встав, подошел ко мне. – Тебе надо выпустить драконицу, а так как выходить нельзя, давай пойдём в пещеру, там достаточно места!

– Да, надо, но я, честно говоря, боюсь, получиться ли, да и магии мало, каналы еще не восстановились, резерв – едва на донышке, – засомневалась я.

– Я помогу, – он протянул мне руку, и я, решившись, вложила свою ладонь. – После оборота станет легче, каналы восстановятся сами! Я так понимаю, ты жила все эти годы вне магии? Чтобы проклятие перестало убивать тебя?

– Да, но я справилась, и кое-что принесла в наш мир. Там эти знания больше ни к чему, я, как носитель крох магии, стала хранителем книг об исчезнувших мирах, магии, ведовстве, и много ещё о чём. Все книги, которые не уничтожили, сохранили два старика, а потом и я, и они со мной, в сумке. Правда, мне пришлось полностью ее опустошить, чтобы их вместить…

– У тебя первое пополнение в личной библиотеке. Ведь в общую, при академии, их допускать нельзя, мало ли, что они содержат. А так, у тебя будут книги, которых ни у кого нет! – Тессарион вел меня в пещеру, мягко держа под руку.

– Да, и я их прочла, все, – кивнула, соглашаясь.

– Знания никогда не бывают лишними!

Мы вошли в большую пещеру, и я замерла на середине, Тессарион положил руку мне между лопаток, и как будто толкнул. Ипостась с болью выкинула меня в сознание и с ревом рухнула в подземное озеро.

– Я еще туда рыбы напустил… – подзадорил он меня.

Дальше я не слушала, оголодавшая драконица с жадностью, и даже не пережёвывая толком, глотала живую еду. Через полчаса я выползла берег и плюхнулась на бок… Кажется, мы объелись.

Ледяной дракон, воспользовавшись тем, что я обездвижена огромным количеством еды, подполз ко мне, и, обвив, замер, словно грел… Или делился магией, а я, недолго думая, разрешила ему просмотреть всю свою жизнь, открывая сознание.

Шестнадцать лет ожидания, горечь от смерти двух стариков, что стали единственными близкими людьми в этом мире. Страх одиночества, и даже тоска, заставляющая бросить все и вернуться. Я считала дни, отмечая их в тетради, боясь пропустить тот день, кода богиня откроет портал.

Три дня до перехода я не спала, совсем. А утром, решившись, одела лучшее, что у меня было, закрыла аптеку, предварительно поставив оставшиеся лекарства на крыльцо лавки. На двери написала, что лавка теперь свободна от жильцов, и ее может занять любой желающий. На последние гроши я купила хлеба, и ушла пешком в брошенный город, ожидать открытия портала.

Сутки растянулись в целую вечность, так что когда все же это случилось, я сначала замерла, а потом побежала, перепрыгивая зеркало перехода. Накопители у меня были пусты, и чтобы открыть зеркало перехода через несколько миров, мне понадобилось еще двое суток, которые мне пришлось пережидать в ближайшем лесу. Выходить к людям я опасалась.

Снова портал, и я здесь, в ожидании еще одного месяца.

В тот день, когда я перешагиваю портал времени при алтаре, теперешняя я должна шагнуть тоже. И тогда он вернёт одну, цельную, но с объединёнными знаниями, памятью и, конечно же, потерянными ста шестнадцатью годами… От них мне никуда не деться.

Мне нельзя покидать пещеру, совсем. Потому что она прячет мою ауру от всех тех, кому та знакома.

А еще, у нас есть шанс начать все сначала. Надеюсь, он все понял правильно.

Тессарион снова помог мне обернуться и, спящую, подхватил на руки, унося в спальню.

– Поцелуй меня? – тихо прошептала, прижимаясь к его груди. Я так долго мечтала о его поцелуе, что это стало моей навязчивой мыслью. Мне так хотелось это испытать наяву…

Моя предыдущая жизнь научила меня терпению, но это не относилось к данному случаю…

Глава 32

И он меня поцеловал… мой первый поцелуй буквально ошарашил меня эмоциями Тессариона и моей эйфорией.

Нежный и страстный…

Я обхватила его за шею, притягивая ближе. Мне не хватало воздуха, я надышаться не могла, казалось, что ничто не может быть прекраснее…

– Жадинка, – Тесс, уложил меня на кровать,