Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин

у Маяковского «Поэзия — та же добыча радия. В грамм добыча, в год труды. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды».

Извините, если кого обидел.

16 марта 2007

История не про Толстого, а про поэзию

Надо сказать, что я ничего не пониммаю в современной поэзии. Поэтому очень внимательно слушаю тех, кто говорит, что понимает. (Необязательно при этом то, что я им верю).

Ситуация с поэзией мне представляется очень странной — ни в одной отрасли литературного производства я не наблюдаю такого бурления и всплесков активности. Куда ни плюнь — турниры и конкурсы, фестивали и вечера. Если мне кто-нибудь объяснит, что к чему, то я буду беспримерно рад.

Поэзия — самая неуязвимая отрасль искусства. Романисту куда тяжелее, не говоря уж о режиссере. Самодеятельная поэзия может существовать всегда, а вот самодеятельное кино или скульптура под вопросом. Но при этом мне совершенно непонятно, что такое "хорошие стихи". Да и вообще непонятно, может ли об этом судить современник: ср. Твардовский с двумя стопками, ср. третий номер у Пушкина. У меня вообще такое впечатление, что профессиональный современный поэт — что-то вроде галериста, вменяющего произвольную стоимость авангардной живописи, вернее, создающего эту стоимость.

То есть, профессиональный поэт не может не участвовать в публичной жизни и в собственном PR. В противовес этому возникает несколько видов частной поэзии — "датские" стихи, прикладная графомания; стихи-развлечение, что-то вроде буриме на дачной веранде и, наконец, настоящая частная поэзия, которая ничем не хуже прочей, но просто не публична.

А так же не введена в систему распределения благ — вот после этого следует масса циничных хвалебных слов о книжке.

…Одним из сильных свойств частной поэзии является образовательный ценз и читателя, и сочинителя.

Работает ли тут олимпийский принцип Кубертэна? Мне неизвестно. Есть легкий соблазн провести исторические параллели со всяким финдесьеклем столетней давности. Там тоже бурление, тоже всяк пишет стихи — но ср. у Самойлова "Когда гений садится писать стихи", etc. Жесткая конкуренция, борьба в этом мире поэтических вечеров, конкурсов и фестивалей мне очевидна. Частная поэзия ни с кем не борется — это ее достоинство, и, одновременно, недостаток. Чаще всего Частная поэзия прячется в Сети.

Мне, честно говоря, всё-таки непонятно — есть подъём поэзии как отрасли человеческой деятельности, или это всё PR, попил грантов. Мне скажут, да что там — пойди и послушай. Послушал. Будто сходил в картинную галерею — как меня не уговаривай про "Чёрный квадрат", смотрите его сами. Король голый. А количество удобоваримых стихов наблюдаю небольшое — точь-в-точь по Самойлову.

Ладно, о другом — известно, что Толстой сочинял стихи. Среди прочих, во время Крымской войны он сочинил две солдатские песни. Говорят, что их действительно пели солдаты, слова в них были шершавый и были они, собственно, посвящены нелюбви к начальству. Спустя много лет (об этом рассказывается в воспоминаниях Тучковой-Огаревой, как он играя на рояле, исполнял эти сочинения, несмотря на их лексику, что вызвало некоторую оторопь присутствовавших, в том числе шестнадцатилетней Наташи, дочери Герцена.

В книге Зверева говориться, кстати, что "Почти через сорок лет Наталью, жившую в Швейцарии, разыскал по просьбе Бирюкова сын художника Ге, и та смутно вспомнила, что гость не оправдал её романтических ожиданий. Она к тому времени уже прочла повести Толстого, составила мысленный портрет вдохновенного художника, но когда в отцовском кабинете увидела человека в отличном английском костюме, который с упоением рассказывал, как ему понравились в Лондоне петушиные бои и боксерские поединки, была очень разочарована".

Извините, если кого обидел.

17 марта 2007

История для брата Мидянина

Надо сказать, что всё, что будет написано ниже, представляет интерес только для людей, вовлечённых в тему. Оттого, я совершенно не советую лезть туда всем остальным. Дело в том, что однажды брату нашему Мидянину была похвала. И было ему сказано: "Мидянин, ты пишешь почти как Иар Эльтеррус". Оттого брат наш Мидянин жутко посразился, и на протяжении двадцати ци сидел, уставившись в одну точку.

Тогда я взял на себя труд рассказать об этом учителе брата Мидянина. Но беседа с ним оказалась очень длиной, и не влезла на страницу газеты "Книжное обозрение", там, на странице отсутствуют первый, третий и последний вопросы.

Так что вот она вам целиком. Я думаю, что она будет поучительна для многих фантастов, особенно для тех, тто в преддверии "РосКона" начал выяснять судьбы жанра, роль и место личности в истории и прочие дела.

Безумные барды и Система контроля

Иар Эльтеррус родился в 1966 году — писатель-фантаст, автор произведений в жанре фэнтези и социальной фантастики. Живёт в Израиле, работает охранником. Автор многих романов, в том числе «Мы — были!», «Мы — есть!», «Мы — будем!» (трилогия «Отзвуки серебряного ветра»), серии «Безумные барды»; «Бремя императора», «Серые пустоши жизни» и других.

— Скажите, как вы начали заниматься сочинительством?

— Профессию писателя я не выбирал — это она выбрала меня, не спросив на то моего согласия. Моя мать, поэтесса и писательница Раиса Гладун, писала всю жизнь, я смотрел, как она мучается, и благодарил про себя Бога, что миновала меня чаша сия. Но я ошибался — как видите, не миновала…

— Ваше имя Иар Эльтеррус — как оно появилось? Что это? Или, может так у вас значится в документах — всяко бывает.

— У этого псевдонима довольно интересная история. Однажды утром десятилетний ребенок проснулся с четким знанием, что его по-настоящему зовут Иар эль Террус. Странно, но факт. Прошло больше двадцати лет, но необычное имя не забылось. Поэтому, когда начал писать, то без сомнений подписался им, объединив два последних слова в одно.

Биография у меня «богатая», иначе, наверное, и не стал бы писателем. Родился я в Краснодарском крае, Адыгея, станица Кужорская, в семье учителей. После того, как родители развелись, мать вместо со мной переехала на Украину, в Днепропетровскую область. Там я окончил среднюю школу и в 1984 году поступил на филфак Днепропетровского государственного университета, откуда к концу первого курса и был благополучно отчислен за академнеуспеваемость. Неинтересна мне оказалась научная филология. Через год поступил на вечернее отделение радиофизического факультета ДГУ, специальность ЭВМ, потом перевелся на дневное. После четвертого курса опять же был отчислен, не до учебы стало — начались лихие девяностые. Я с детства читал, в основном, только фантастику, и мечтал, чтобы было больше хороших книг. Вот и организовали