Погрешность - Марина Инаяни

области исследований мозга изобразить нечто подобное ему не составило бы труда. На удивление, реакция оппонента оказалась самой что ни на есть здравой.

– Здоров, уважаемый. И совершенно не буду просить освидетельствования, если Вы на это намекаете. Вы думаете, что я правда узнаю в ком-то из этих бедняжек свою дочь? Нет, милейший, если Вы не знаете, то моя Катенька умерла много лет назад. Было бы глупо думать, что она вдруг воскресла. Или вы верите в подобное? – Дмитрий отрицательно покачал головой. – Ну вот и прекрасно. Приятно поговорить с разумным человеком. Для разнообразия.

– Вы намекаете, что Анна нездорова?

– А что тут думать, любезный, – профессор отодвинул фотографии в сторону и откинулся на стуле. – Получается, что она убивала этих несчастных? Глупец, я ничего об этом не знал, можете представить? Я верил Анне. Думал, что проживание в моем доме пойдет ей на пользу. Моя оплошность. Получается, что не такой уж я великий ученый, раз не распознал в ней монстра? А то, что Вы мне сейчас говорите, полнейшая нелепость. Как я мог быть замешан в подобном? Я всего лишь несчастный отец, потерявший единственную дочь. Да даже если бы я верил в подобную чушь, то кто вправе осуждать меня за то, что я пытался как-то отвлечься от горя, чтобы не сойти с ума? Если бы, конечно, в Ваших словах была хоть толика правды. – Профессор сокрушенно мотал головой, но на Дмитрия это не производило никакого впечатления. Он был уверен, что всё, происходящее перед ним – это мастерски разыгранный спектакль, но сделать с этим ничего не мог. Всё зависело от того, что скажет Анна, и будет ли она пытаться как-то привлечь персону профессора ко всему, что происходило в доме. Рассчитывать на то, что профессор сам в чем-то признается, не приходилось.

– И эту вещь Вы, конечно, тоже не узнаете? – Дмитрий протянул фотографию браслета. Мужчина взял ее и несколько минут молча смотрел. На мгновение парню показалось, что на глазах профессора даже выступили слёзы, но, к его сожалению, собеседник никак себя не обнаружил.

– Отчего же, – тихо ответил мужчина, – это браслет моей Катеньки. А я думал, что мы его потеряли. Где Вы его нашли? Неужели это Анна его взяла? Как некрасиво с ее стороны, не правда ли? Ой, неужели она могла еще что-то ценное прихватить, как думаете? Определенно, нужно будет всё проверить. Вот и доверяй после этого людям. Впустил в дом на свою голову. – Мужчина демонстративно теребил в руках фотографию. – Скажите, я смогу его забрать? Он дорог мне, как память, понимаете? Я ведь когда дарил его Катеньке, то думал, что смогу пробудить в ней любовь к искусству. Знаете, у этой вещи очень интересная история. Это ведь не просто безделушка, это старинная вещь, этот браслет принадлежал…

– Вам придется оформить подписку о невыезде на время следствия, – тихо проговорил Дмитрий, собирая фотографии жертв в папку. Ему больше не хотелось участвовать в спектакле, который так яро разыгрывал его оппонент. Профессор молча кивал. – Спасибо. Пока что можете быть свободны. Мы Вас вызовем, если потребуется.

Мужчина молча взял протянутый ему пропуск на выход и направился к двери.

– И Вам ее совсем не жалко? – услышал он спокойный голос Дмитрия.

– Мне? – мужчина обернулся в сторону полицейского. – Конечно, жаль. Как и любую другую сбившуюся с пути бедняжку. Но я думал, что проживание…

– В вашем доме ей поможет, я понял. Всего хорошего. – Дмитрий не стал дослушивать очередную наигранную тираду этого человека. Человека, только что так бесцеремонно бросившего на произвол судьбы женщину, которая пошла ради него на убийства.

18

– Ну и что ты думаешь? – Андрей сидел напротив друга и смотрел на поверхность стола.

– Ты же понимаешь, что прямых улик против него у нас нет. – Тихо отвечал полицейский. – Он сказал, что знать не знал ничего о том, чем она занималась. Даже если мы попытаемся привлечь его как соучастника, а я всё-таки хочу попытаться это сделать, скорее всего, суд будет на его стороне. Обезумевший от горя отец, стал жертвой психологического давления, а учитывая, какую огласку получит это дело в прессе и на телевидении, не уверен, что этот резонанс стоит того, чтобы с этим связываться.

– И ты считаешь, что это честно? Он же ничего не сделал, чтобы остановить это, и знаешь, я не верю в то, что он действительно болен. Он совершенно здоров, Дим, я разговаривал с ним, он точно не обезумевший от горя потерявший ориентиры человек. Он действительно осознаёт, что происходит вокруг. Я больше чем уверен, что если бы он хотел, то это все прекратилось бы.

– Разумеется я понимаю, что всё он знает. Более того, я уверен, что это именно с его подачи она всё это делала. Всё было именно так, как она говорит. Он сам их находил, а она выполняла за него грязную работу. Но тут уж ее собственный выбор.

– Подожди, какой выбор, Дим. Тебе не кажется, что это зависимость? Ее лечить нужно, а не позволять ей взять на себя вину.

– Да неважно, что я думаю. Честно это или нет, но убийства точно прекратятся, она виновата в них, это факт. Насчет профессора, он не признается, она его не выдаст. Поэтому дело можно передавать дальше по цепочке. Я напишу в сопроводительном рапорте о том, что считаю профессора соучастником на основании ряда обстоятельств, но у меня нет уверенности, что руководство решит упоминать его имя в таком ключе, сам понимаешь. Но есть и хорошие новости, правда? – капитан ободряюще похлопал друга по плечу.

– Убийства прекратятся.

– Верно, дружище, верно. И не только это, а еще то, что Анна своими показаниями даст всю недостающую информацию по всем жертвам, и мы сможем наконец-то успокоить их семьи. Это очень важно, понимаешь? Это то, ради чего мы здесь. Так что спасибо тебе, ведь если бы не твоя находка, ну в общем, ты понял.

* * *

Андрей понимал позицию своего друга, но ему не давало покоя то, что профессор останется безнаказанным. Андрей понимал, что, конечно, никто не будет марать имя профессора в грязи, когда нет стопроцентных улик. Конечно же, для всех он будет жертвой. Несчастным человеком, потерявшим смысл жизни. А из Анны в таком ракурсе постараются сделать еще большего монстра, который просто играл на чувствах безутешного отца, вселяя в него несуществующую надежду.

Может быть, так оно и есть? Может быть, действительно, для него это слишком сильное потрясение, и вместо осуждения ему нужна