Бриллиантовый крест медвежатника - Евгений Сухов

Следом за проводником поднялся Савелий, пропущенный Лизаветой вперед. И уже последней вошла в вагон она. Когда за проводником закрылась дверь купе, раздался пронзительный свисток паровоза, вагон дернулся, и Савелий, не удержавшись на ногах, плюхнулся на велюровый диван. Вокзал за окном медленно поплыл, а вместе с ним плавно потянулись куда-то назад тусклые фонари и белеющие в их неясном свете лица провожающих.

Савелий вздохнул и посмотрел в тревожные глаза Лизаветы.

– Ну, как? – тихо спросила она.

– Есть! – едва шевельнул губами Родионов.

На большее сил у него уже не было.

* * *

– Он ушел подземным ходом, ваше высокородие.

Збановский был растерян, грязен и сер лицом. Он теперь совершенно не походил на того бодрого, уверенного в себе пристава, еще час назад так рвущегося в дело и не сомневающегося в его благоприятном исходе.

– Что? – привстал с кресла Васильев.

– Преступник ушел подземным ходом, – не совсем твердо повторил пристав. – Этот подвал под замком оказался со старинным подземным ходом со множеством разветвлений в разные стороны. Этому ходу не менее пятисот лет…

– Не отвлекайтесь, господин пристав, – холодно перебил его Васильев. – Где он вышел?

– Он вышел в кремле, в овраге, недалеко от присутственных мест, ваше высокородие.

– Немедленно послать наряд в нумера «Франция»! – резко бросил Васильев.

– В отель «Франция», – поправил его Савинский.

– А мне до балды, в нумера «Франция» или в отель «Франция»! – взорвался полицмейстер. – А только будьте добры доставить мне этого Родионова немедля сюда! – продолжал исходить слюной и паром Васильев. – Или эту его жену, ежели не будет его самого. Она станет служить нам приманкой… Что еще у вас есть ко мне? – резко обернулся к приставу Алексей Иванович, когда двое городовых были посланы исполнять приказание.

Собственно, он зря злился на Збановского. Тот как раз сделал все от него зависящее. Злиться следовало в первую очередь на себя самого, и Васильев это, конечно, хорошо понимал. Но иногда, когда его постигала крупная неудача, к примеру как этой ночью, его заносило, и поделать с собой он ничего не мог.

– Мне думается… – нерешительно начал Збановский, – мне кажется, что преступник знал, куда идти.

– Думается, кажется , – проворчал Васильев, глядя мимо пристава. – Вы не на пикнике и не на светском рауте. Выражайтесь, пожалуйста, яснее.

– Вероятно, преступник вполне ориентировался в этих подземельях, господин полицмейстер, – демонстративно вытянувшись в струнку, четко доложил пристав Збановский.

– Вот как?

– Так точно. Он шел уверенно, не сворачивал в тупики и держал путь строго на север.

– Я вас понял. Еще?

– Больше ничего, господин полицмейстер.

– Свободны… Ну, что ты обо всем этом думаешь? – спросил полицмейстер Савинского.

– Думаю, что он оставил нас в дураках, – вздохнув, ответил сыскарь. – И еще могу сказать вполне определенно, – добавил Савинский, – он приходил именно за короной. Похоже, это был заказ, и Родионов успешно его выполнил.

Васильев раздумчиво крутнулся на кресле, стоявшем рядом с раскрытым тайником. Взгляд его упал на пол, и он заметил возле ножки стола фотографическую открытку. Нагнувшись, он поднял ее и положил на стол. На открытке была изображена голая женщина, лежащая на кровати. Ноги ее были широко раздвинуты, руки призывно протянуты, а порочный взгляд умолял откликнуться на ее призыв.

– Вот, Николай Иванович, полюбуйся, – протянул Васильев Савинскому фотографическую открытку. – Такие картинки продаются теперь в наших аптеках.

– Где? – удивился Савинский.

– В аптеках. Конечно, нелегально. Кто-то централизованно поставляет их в наш город, а наши благополучно сбывают эту мерзость студентам и гимназистам.

Васильев брезгливо поморщился, достал платок и вытер им свои руки.

– Давно тебя хотел попросить, – продолжил после сей процедуры полицмейстер. – Поручи ты кому-нибудь из своих замечательных сыскарей, пусть найдут этого поставщика. Уж очень хочется мне ему руки за это обломать.

– Понял, Алексей Иванович, – кивнул Савинский.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите, – громко произнес Васильев.

– Так что это, господин полицмейстер, нету из Родионовых никого, – встал в дверях городовой. – Мужчина из тово нумера, как прикащик сказывал, еще засветло ушли и боле не появлялись, а дамочка ихняя, женка то есть, убыли из нумеров ночью, и были оне с двумя чемоданами…

– Немедля… – побагровел Васильев, вскочив с кресла, – немедля послать людей на вокзал и пристани! Перекрыть все тракты и дороги! Дать описание Родионова каждому постовому, каждому караульному. Задерживать всех подозрительных и слать их ко мне в Управление. Выполнять!

Он бессильно плюхнулся в кресло.

– Тебе не кажется, что чета Родионовых уже давно покинула наш город и теперь едет или плывет, весело усмехаясь, как ловко она одурачила глупых легавых в славном городе Казани? – тихо спросил Савинский.

– Кажется, – так же тихо буркнул в ответ Васильев. – Поэтому сейчас я поеду в Управление и пошлю во все губернские города телеграммы, чтобы в случае появления у них этой преступной четы был произведен немедленный их досмотр на предмет драгоценной похищенной короны. А главное – я пошлю телеграмму в Москву. Медвежатник Родионов их человек, вот пусть они им и занимаются, – остро посмотрел на Николая Ивановича полицмейстер. – Ежели наш замечательный и неуловимый вор выехал в Первопрестольную, то корону наверняка найдут в его вещах, а это значит, что пять лет каторги как минимум ему обеспечены.

Васильев поднялся с кресла и посмотрел на Савинского.

– Ну, что, пошли, что ли? Здесь нам делать более нечего…

На перроне Казанского вокзала вовсю наяривал военный духовой оркестр. Оказалось, в Нижнем Новгороде к поезду прицепили вагон с какой-то августейшей особой, кажется, одним из многочисленных дядей императора, а стало быть, великих князей. Его и встречали с музыкой и помпой.

Первым взяли Мамая.

– Господин Шакиров? – спросил один из двух весьма плотных мужчин, крепко взявших Мамая, как только он вышел из вагона, под белы рученьки.

– Неты, – почти честно ответил Мамай, уже подзабывший свою настоящую фамилию.

– А нам кажется, что ты все-таки господин Шакиров, – выдохнул в лицо Мамая первый плотный мужчина, и они потащили его к зданию вокзала.

Савелия с Лизаветой поджидал сам исправляющий обязанности полицмейстера надворный советник Херувимов.

– С приездом вас, – любезно поздоровался он. – Позвольте ваш багажик?