Неукротимый - Сандра Дюбэй

Как только Шайна почувствовала себя достаточно окрепшей, она поспешила навестить леди Саттон на Сент-Мартин-стрит.

Цветущая, благоухающая дорогими духами леди Саттон пригласила Шайну в свой будуар, где никто не мог помешать их интимному разговору. Горничная принесла чай, и подруги остались вдвоем.

– Должна сказать тебе, – леди Саттон поднесла ко рту чашечку с дымящимся ароматным чаем, – что Лондон полон слухов. О тебе, о Йене, о Демьене и о том, что произошло в Олдвич-Эбби.

Шайна пожала плечами. Румянец появился на ее бледных щеках.

– Я почувствовала себя дурно и упала со ступенек лестницы. И в результате потеряла ребенка, – негромко и грустно сказала Шайна.

– Но говорят, что… – Леди Саттон запнулась, не закончив фразу.

– Так что говорят? – настойчиво спросила Шайна.

Леди Саттон вздохнула.

– Говорят, что ребенок, которого ты потеряла, был вовсе не ребенком от Йена.

– И правильно говорят, – призналась Шайна, немало удивив своим признанием подругу.

– Так, значит… – Сара Саттон выглядела ошеломленной. – Так, значит, это на самом деле правда? Ты – любовница Демьена де Фонвилля?

– Демьена? – Теперь уже Шайна была ошеломлена. – О нет! Конечно же, нет! Мой несчастный ребенок не был ребенком Йена, но и де Фонвилль здесь ни при чем!

– Так от кого же у тебя должен был быть ребенок? – озадаченно спросила леди Саттон, даже не подумав, насколько нескромен ее вопрос.

Шайна с печальной улыбкой посмотрела на сидящую в растерянности подругу.

– Был один человек, – негромко сказала она. – В Виргинии. Ребенок – от него.

– Но почему в таком случае ты вышла за Йена?

Шайна какое-то время молча рассматривала изящные фарфоровые статуэтки, расставленные на столике.

– На то были свои причины, – мрачно заметила она. – Только не стоит говорить об этом. Теперь это не важно.

Она тряхнула головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания о Габриеле и о той лунной ночи в цветущем саду. Все, довольно. То время ушло, и ушло безвозвратно. Ни к чему снова и снова бередить в памяти старые раны. У нее достаточно новых проблем.

Шайна улыбнулась, пытаясь разрядить тяжелое молчание, повисшее в комнате.

– Давайте лучше поговорим о другом. Я решила расстаться с Йеном. Наш брак – сплошной обман, фикция. Я не могу больше оставаться с этим безумцем. И еще – я очень боюсь Демьена де Фонвилля. Уверена – он убедил Йена в том, что имеет власть над тайными силами и готов использовать их в интересах Йена. А за свою помощь он заставил Йена отдать меня ему. И Йен согласился, представляете? Нет, я не могу больше оставаться с этим безумцем! Но мне нужно укрытие, место, где я могла бы укрыться. И я подумала, что, может быть, вы… Может быть, у вас найдется свободное место, и я…

– Свободное место! – с энтузиазмом воскликнула леди Саттон. – Когда ты переезжаешь? Может, останешься сейчас? Пошлем слуг, чтобы привезли твои вещи, и делу конец!

Шайна рассмеялась, видя, с каким пылом взялась подруга устраивать ее дела. Как быстро и просто все разрешилось!

– Нет, – покачала головой она, – мне нужно вернуться. Но я буду у вас – и очень скоро. Поверьте, с меня уже достаточно. И Йена, и Демьена де Фонвилля. Этого, второго, с меня уже более чем достаточно!

На том они и расстались, договорившись, что в самые ближайшие дни Шайна переберется к леди Саттон. Затем Шайна поехала на Джермин-стрит, успокоенная и полная надежд на лучшее будущее.

Дома ее встретила странная тишина. Молчаливые слуги сновали мимо с озабоченными, напряженными лицами. Они прятали от Шайны глаза и исчезали прежде, чем она успевала заговорить с ними.

Наконец ей удалось найти дворецкого, который сидел в библиотеке. Йетс, как и все остальные слуги, выглядел обеспокоенным, но в то же время обрадованным, что она вернулась домой.

– Что происходит? – спросила Шайна. – Что случилось? Все какие-то перепуганные.

– Что-то странное происходит с хозяином, миледи. Он получил письмо – я не знаю, от кого. Прочитал, сжег его в камине, а затем заперся в вашей спальне.

– Боже мой! – Шайна была поражена. Йен уже давно ни под каким предлогом не заходил в ее спальню. – И он до сих пор там?

– Да, миледи. Дверь заперта изнутри на ключ. И из комнаты не доносится ни звука.

Тревога охватила Шайну. В последнее время Йен был тихим, погруженным в себя, озабоченным. Почти не выходил из дома, и никто, даже Демьен, не посещал его. Было ощущение, что он напряженно ждет чего-то, но чего – об этом Шайна не спрашивала. Йен с его проблемами был теперь далек от нее, чужд, неинтересен.

Но теперь ей захотелось понять, что же так беспокоит, так мучает его. Она была уверена, что дело тут не обошлось без Демьена – герцог очень глубоко запустил свои когти в жизнь Йена. Что-то француз устроил на сей раз? Что задумал? Во что втянул ее бесхарактерного мужа? Надо думать, что-то связанное с ней, с Шайной, иначе к чему бы Йену запираться в ее спальне? Итак, он ждет ее там?

Шайна посмотрела на молчаливого, ждущего ее приказаний Йетса.

– Я полагаю, что лучше всего просто пойти и взглянуть, что там происходит, – пожала плечами она.

Оставив Йетса в библиотеке, Шайна поднялась по ступеням и подошла к двери своей спальни. Нажала на ручку, но та не поддалась: замок был заперт. Тогда Шайна принялась стучать в дверь и громко звать Йена.

Ни звука в ответ. За дверью царило гробовое молчание.

В коридоре появился Йетс и с ним один из слуг. Шайна отступила от двери на шаг и коротко приказала им:

– Ломайте!

Слуги навалились на дверь, но та была сделана на совесть и не желала сдаваться. Грохот заполнил весь дом, гулко отдаваясь в пустынных коридорах. Дверь все еще держалась. Еще попытка, еще одна, еще…

С пушечным громом дверь сорвалась с петель и грохнулась в спальню, сбив придвинутый к ней с внутренней стороны небольшой столик. Он разлетелся вдребезги – только брызнули дождем лакированные щепки.

Слуги вошли в спальню первыми. Остановились, нерешительно обернулись к Шайне. Поколебавшись мгновение, она перешагнула порог.

Шайна уже знала, что ждет ее внутри.

Йен лежал навзничь на постели, уставившись в пространство невидящим взглядом. Рот его был приоткрыт, рука безвольно откинута в сторону. На полу рядом с кроватью валялся пустой хрустальный флакон. Золотая крышечка, навинчивающаяся на его горлышко, блестела в складках смятого покрывала.

Шайна вздохнула и отвела глаза. Что заставило Йена совершить этот чудовищный поступок? Что привело его к той черте, за которой жизнь теряет всякий смысл?

– Взгляните! – прервал молчание Йетс.

Шайна обернулась и увидела у него в руках белый лист бумаги. Йетс бросил на записку короткий взгляд и без слов протянул ее Шайне.