Импровиз. Сердце менестреля - Владислав Русанов

– Боюсь, что в это время мне было не до свадеб. Я подыскивал дешевое жилье для семьи и работу.

– Ах да, точно! Простите, пран Коэл. Я не подумал.

– Да не стоит извиняться. Ведь это не из-за вас, а из-за Ланса меня вышвырнули со службы во дворце. – Альт Террил улыбнулся и поднял кубок, приглашая Деррика.

Они выпили. Лейтенант продолжал говорить, не притрагиваясь к жаркому, которое успело подернуться пленкой застывшего жира.

– Я был влюблен, как мальчишка, никого не замечал, кроме нее. Готов был все сделать ради нее. А она… Мне казалось, она вполне благосклонно принимает мою любовь.

– Так часто бывает, поверьте уж мне. Я хоть и не старик, но все-таки более опытен. Один из пары любит, второй позволяет себя любить. И ничего дурного в этом нет. Лишь бы оба были счастливы.

– Так и мне казалось. Я понимал, что совсем не обязательно должен понравиться девушке с первого взгляда, как она понравилась мне. Любовь придет со временем – убеждал я себя. И через несколько месяцев мне стало казаться, что так оно и случилось. Рена была со мной мила и приветлива, хотя иногда, на мой взгляд, чересчур печальна. Но я списывал ее грусть на тоску по родным. К сожалению, служба при дворе не позволяла мне свозить ее в отчий замок, но я не возражал, если родители или сестры с братьями будут иногда гостить у нас. И верил, верил, не переставая, что она полюбит меня по-настоящему.

Коэл молчал, ковыряясь вилкой в тарелке. Есть расхотелось, вино тоже не лезло в горло. Зачем Деррик позвал его? Слушать исповедь? Лейтенанту нужно просто выговориться перед кем-то или он ждет совета? А может, в чем-то подозревает Ланса и пытается найти хоть какие-то следы через его давнего друга? Очень похоже на разумное объяснение, за исключением того, что гвардеец не знает – менестрель разорвал их дружбу, не желая слушать вдумчивых советов и доводов разума.

– Нет, все это время мне не в чем было ее обвинить. Я был ее первым мужчиной. Она родила мне чудесного сына.

– Не знал, что вы – отец. Примите мои поздравления, пран Деррик.

– Спасибо. Нашему малышу уже три месяца. Я очень рад ему, но… Реналла… Рена держится отчужденно с самого его рождения.

– Это бывает. Родившийся ребенок занимает слишком большое место в жизни женщины. Для мужа уголка не остается. У меня их пятеро. Я знаю.

– Может быть, может быть… Но мне кажется, из головы Рены не выходит ваш друг.

– Ланс? Не думаю… Она-то видела его всего лишь один раз. На балу. Вряд ли словом перемолвилась.

– Это и плохо. Она видела, как он творит музыку. Я тоже был там и не мог сдержать рвущегося из груди восторга. Ланс альт Грегор – великий менестрель. Его музыка… Это что-то сверхъестественное. Он способен порабощать людей. И если умудренные жизненным опытом дворяне на моих глазах превращались в его восторженных поклонников, то что говорить о юной неопытной девушке?

– Ну… – неопределенно протянул Коэл, хотя знал совершенно точно: таких девушек, покоренных музыкой, у Ланса было очень много, гвардейскую роту составить можно. И менестрель прекрасно знал о том влиянии, которое оказывает на людей – а в особенности женщин – его магия, и часто пользовался его благами.

– Если бы она была знакома с ним поближе, – продолжал альт Горран. – Немолодой, наполовину седой, потасканный, неопрятный…

– Позвольте, пран Деррик, а с чего вы взяли, что Ланс альт Грегор не следит за собой? Чего-чего, а подобного недостатка я за ним не замечал…

– Пьяница, бретер, от Дома остался только герб и девиз, – не обращая внимания на слова Коэла, говорил Деррик. – Если бы она могла видеть всю его неприглядность, то не влюбилась бы никогда. Но перед ее глазами стоит образ великого музыканта, в ушах звенят цистра и ксилофон, плачут скрипки и свирель. Она знает образ, но не знает человека!

– Постойте! Пран Деррик! – Альт Террил подался вперед, не зная, дернуть собеседника за рукав или похлопать ободряюще по плечу. Люди, сидящие за соседними столами, уже начали на них оглядываться. Совершенно ненужная огласка. Он понизил голос до шепота: – Ну, почему вы приписываете своей супруге какие-то выдуманные чувства? Откуда вы можете знать?

– Мне сердце подсказывает, – посуровел альт Горран. Налил вина в кубок, выпил залпом. – Я бы вызвал его на дуэль. Но как можно вызвать узника?

– Я бы не советовал. Вы очень хорошо владеете шпагой, но, поверьте мне, Ланс фехтует лучше.

– И что с того? Может, я хочу умереть? Только один из нас должен ходить по земле.

– Что вы такое говорите, пран Деррик? – покачал головой Коэл.

Сейчас бы встать и уйти, но нельзя оставлять лейтенанта в таком состоянии духа. И переубедить его не получится. В конце концов, альт Горран не так уж и не прав. Угораздило же Ланса вернуться! Не мог торчать себе в Кевинале, готовиться к войне с Трагерой или Унсалой, пить вино и задирать юбки маркитанткам и местным красоткам. Нет же! Ему захотелось увидеть Реналлу. И наверняка он ее видел, может быть, даже говорил.

– О, Вседержитель… – прошептал бывший капитан стражи.

Он лишь сейчас сообразил, где именно обнаружили труп наследника Гворра. С кинжалом Ланса в груди. В голову устремились такие мысли, что стало страшно. Сказать или не сказать Деррику? В конце концов он решил промолчать. Иначе у несчастного лейтенанта, как говорят в простонародье, «сорвет крышу».

А тот вдруг поднял на него совершенно трезвые серые глаза и негромко произнес:

– Вам одному Вседержитель простит участие в нашем заговоре. Вы ввязались в него, рассчитывая спасти друга.

Возвращаясь домой, Коэл размышлял над последними словами гвардейца, но они казались бессмыслицей, под каким углом ни взгляни.

Через два дня с моря налетел теплый ветер, сырой и тягучий, словно патока. Поползли, цепляясь за островерхие крыши и шпили колоколен, низкие, тяжелые и вязкие тучи, а липкие щупальца тумана проникли в улицы и переулки. Сугробы таяли, опадая просто на глазах, расплывались по улицам густой и холодной жижей, в которой мгновенно промокали любые сапоги, даже самые дорогие, по десять «башенок» за пару. Воспряли духом моряки с захваченных в плен морозом кораблей. Каждый день они выбегали на лед и били лунки, радуясь, что прежде крепкий, будто гранит, панцирь становится рыхлым, ноздреватым и вот-вот пойдет трещинами, отпуская застывшие у причалов корабли.

Коэл альт Террил не выбирался на улицу. Несмотря на полученные от Дома Сапфирного Солнца золотые, он так и не купил новые сапоги и, опасаясь простуды, совершенно ненужной в свете грядущих событий, сидел дома, греясь у печи. На дрова они денег не жалели, отыгрываясь за холодную зиму. Жермина, на удивление, целыми днями оставалась тихой и хлопотала с утра до вечера по хозяйству, ругая – да и то вполголоса! – только кухарку. На охрану складов Коэл не выходил, сунув пару «лошадок» в ладонь десятника посмышленее. Грелся. Точил шпагу и кинжал. Размышлял. Если все у них получится и корону наденет младенец, сын Кларины, имени которого им не назвали, сумеет ли он вытащить Ланса из тюрьмы? Даже не так… Согласится ли гордый до одури альт Грегор принять помощь от бывшего (какое страшное слово…) друга? Может, лучше подстроить так, чтобы казалось, будто спасает его кто-то другой? Например, сама баронесса. Она когда-то проявляла интерес к Лансу, так что ее участие будет выглядеть вполне правдоподобно.