Нам с тобой нельзя - Юлианна Орлова

Никита движется в мою сторону, и я больше ничего не могу понять, абсолютно, только слезы льются по щекам, и тело невыносимо ноет, в него словно тысячи игл впиваются. Когда мужчина опускается передо мной на колени и развязывает, я еле держу голову. В какой-то момент ситуация становится для меня слишком невыносимой, абсолютно точно, в груди начинает противно тянуть, а язык в пересохшем рту немеет. Все просто выходит из-под контроля окончательно и бесповоротно.

—Все, все хорошо, моя девочка, сейчас, — я плачу и беззвучно открываю рот, каждый вздох дается мне с трудом. Меня мгновенно обволакивает, укутывает запах Никиты.

Мужчина касается моего лица, приподнимает и заставляет посмотреть на себя, но мои глаза не хотят открываться.  Как же так, я так хочу посмотреть на него и много чего сказать.

—Света!

Я не знаю, что чувствую, это какое-то всепоглощающее счастье наряду с исключительным отчаянием, которое я еще никогда в своей жизни не испытывала. Только бы еще стало хоть чуточку теплее, и можно было бы жить. Чуть-чуть тепла, пожалуйста. Какой контраст, я вся горю, мне жарко и одновременно холодно, это долбанное чувство невозможно описать, как невозможно понять фразу “сгореть во льду”, я в нем горю.

—Никита, — хриплю в ответ и прижимаюсь горячей щекой к его руке. Сейчас она прохладная и мне так хорошо, бесконечно приятно, как будто ты после ожога руку под холодную воду пускаешь. Облегчение волной накатывает на меня и крепко обосновывается в груди. А конечности тем временем покрываются тонким слоем льда.

—Все будет хорошо, мы сейчас поедем в больницу. Все будет хорошо.

Мужчина берет меня на руки, и дальше я плыву. В его нежных и одновременно грубых объятиях я как дома, мне спокойно и легко, нет больше страха, как и нет зла, висящего над головой грозовым облаком. Он все тучи разогнал одним своим присутствием.

Домой. Дома, очевидно, что хорошо. Там мама и папа, я так хочу обнять их и попросить прощения, мне так стыдно, и только сейчас я вдруг понимаю весь спектр этих чувств. Мамочка и папочка, мне так жаль.

Не понимаю, ни где я, ни что происходит. Бесконечная вереница движений сопровождает каждый мой вздох, а затем вдруг становится тепло. Мое подрагивающее тело прекращает безумные конвульсивные содрогания.

—Все хорошо. Гони, Мор, быстрее! — Никита кричит прямо над ухом, прижимая меня к себе так крепко, что кости хрустят. Мне не больно больше, просто мне никак. Тело перестает реагировать на внешние раздражители.

Окоченевшие руки покоятся на его груди, мужчина цепким захватом держит меня, скрепляет с собой, и прямо сейчас я отключаюсь. Вижу разное, порой необъяснимое.

С одной стороны даже понимаю, что это всего лишь сон, потому что в нем мне снова пять, и я уперто карабкаюсь на дерево, а потом резко срываюсь с могучей ветки. Но только в этот раз никто внизу не страхует меня. Я падаю на землю и ломаю кости, и жуткий вопль стоит в ушах, как безумный крик раненого зверька.

Я лежу на промозглой земле и всматриваюсь в серое небо, наполненное горечью и печалью. Крупные капли дождя начинают орошать все вокруг, а я все так же лежу и промокаю. Раскидываю маленькие ручки в обе стороны ладонями вверх, а когда поворачиваю голову, натыкаюсь на красную нить на своем запястье.

“Разорваны дни

разорваны сны

разорвана ночь

ну как тут собрать

ну как тут соврать

ну чем тут помочь

я буду ловить

губами ловить тебя

я буду просить

руками просить тебя”

—Моя девочка, — звучит откуда-то издалека, я улыбаюсь и открываю рот, глотая холодные капли. Как раньше ловила ртом снежинки.

“Ты спрячь меня в тени рукавов

и пусть говорят, что все унесет водой

не верь никому

я буду всегда с тобой”

Мне слышатся голоса, они приятные и такие родные, но крайне сложно их узнать. Словно память выключили, и я одна, потерянная в темном лесу, бегу на звук, но не добегаю. Не выбираюсь.

Я остаюсь тут.

НИКИТА

Эндшпиль

ДО ЭТОГО

В доме стоит зловещая тишина, Рашидов в кабинете мониторит ситуацию со своими людьми онлайн, пока я устало пялюсь в экран монитора, читая очередной отчет на нашего умника. Нет концов, нет друзей и нет товарищей, более того, после попытки нагиба Темного многие открестились от самоубийцы и сбежали в неизвестном направлении, чтобы рука правосудия не задушила их тоненькую шею двумя пальцами, да и сам он испарился.

Через пару часов после звонка к нам заявляется Мор, мрачнее обычного на этот раз, и бросает на стол фотографии…самого себя. Я не в том состоянии, чтобы пошутить на эту тему, так что ледяным голосом спрашиваю прищуриваясь:

—Зачем мне твои фото?

Рашидов обходит стол и берет в руки фотокарточку, долго всматривается, переспрашивает:

—Да это же одно лицо…,— а затем в голос ругается. Я понять не могу, что тут вообще происходит. —Да быть этого не может! Это то, о чем я думаю? — Темный хватает со стола коньяк и, резко откупорив пузатую бутылку, делает жадные глотки, а затем, отрываясь от горлышка, утробно шепчет, — да ну нахер!

—Призрак прошлого и наследничек заявились, — невесело отвечает Мор Арслану.

Эльдар дергается и скалится, всматриваясь куда-то в стенку. Выражение лица через секунды становится нечитаемым.

—Это не я на фото, — звучит гулко, мужчина усаживается в кресло напротив и смотрит на меня непроницаемым взглядом.

Ситуация начинает напоминать мне долбанный театр абсурда, в котором я абсолютно точно не догоняю ничего. Рашидов начинает набирать чей-то номер и отходит в сторону, а затем и вовсе из комнаты, пока я пялюсь на фото, ничего мне не говорящие. Мор и Мор, ну как он сейчас просит называть его — Эльдар и это вместо Макса, окей, Эльдар так Эльдар, любой каприз, как говорится, лишь бы он мозг не выносил. Все равно не понимаю, мужик на фото явно он. Вот только одет немного иначе, наш-то так не выряжался еще никогда, куда ему? Исключительно черный, а на фото он в цветастой рубахе на фоне моря или океана, хрен его разберет. Вроде Мор с Машей никуда не ездили, да и в некоторые страны ему путь заказан, что говорится.

—Мор, ты курнул? Не до упоротых разговор сейчас как-то, поясняй давай.

Он пронзительно смотрит на меня, затем слышится хлопок межкомнатной двери. Обреченность входит следом за Рашидовым, который сейчас отвечает за друга:

—Это его брат-близнец, и судя по всему, у вас гены решили сработать в одно русло — криминальное. Только какого, блядь, черта он жив, и что с ним делает сынок этого подонка?

В голове каша полная, и как это все, блядь, поможет найти Свету?!