Соратницы - Вера Чиркова

— Так я же тут уже двадцать лет живу, а они все время придумывают новые пакости, — боясь поверить в чудо, опасливо ощупывал горло шахтер.

— Понятно. — Иридос вмиг сообразил, как лучше поступить в этом случае. — Тогда давайте я сначала быстренько сниму самые простые ошейники, чтобы пополнить резерв.

— Самый старый, наверное, у меня, — беззаботно улыбнулся седой оборотень, но глава дома ди Тинерд что-то услыхал в его словах и решительно кивнул:

— Идем. И пока я снимаю ошейник, объясни, кто ты, откуда появился и куда собирался их увести?

— Я — Дед, — внешне спокойно объяснял седой оборотень, но каждый понимал, как он волнуется. — Меня тут все знают. Чернокнижники даже назначили старшим, думают, мне нужны их подачки. А пришел я из шахтного ствола, он тут единственный спуск вниз, кроме вентиляционной дыры да разных щелей. Наверху ждут парни с веревками и корзинами, черные все сильнее лютуют, опасаемся, что скоро примутся нас уничтожать. Начнут, ясное дело, отсюда.

От деловитости, с какой старик говорил о таких страшных вещах, Рад невольно ощутил скользнувшую по телу леденящую дрожь. Было жутко понимать, насколько сжились за много лет со своим положением рабы и как хорошо понимают ничтожность своих жизней для хозяев.

— Должны успеть, до завтрака примерно пара часов, а раньше никто к шахте не приходит, — продолжил старик и потрясенно замер, увидев перед собой лежащие на ладонях дракона ржавые остатки ошейника: — Не может быть…

— Может, — мягко улыбнулся ему Иридос и поторопил пациента: — Так ты не объяснил, куда вы собирались уходить.

— Мы думали, ты про это знаешь, — помрачнел вдруг оборотень. — Ведь не может же быть такого совпадения?

— Видишь ли, — решил слегка слукавить магистр, — сейчас я ничего не понимаю, мы с напарником просидели в карцере почти декаду. Иначе — без рабских ошейников — никогда не смогли бы пройти через все ловушки черных и не поднять паники. И, как сам понимаешь, никаких вестей от своих друзей за это время не получали.

— И где же они тогда? — настороженно оглядел спасателей Дед, не находя на них тех самых ошейников.

— В карманах таскаем, — пожал плечами дракон и пояснил: — Я их в карцере разобрал со скуки, а на шею повесил морок. Сейчас вам его не видно — пока мы блуждали по пещерам, подчистую истратили энергию. Но раз нужно уходить срочно, придется быстро снять еще пару-тройку ошейников, тогда смогу вытащить всех разом.

Никто даже не подумал спорить или отказываться, наоборот, выстроились перед ним не трое, а шестеро — желание выйти из шахты свободными вмиг отодвинуло подальше все остальные заботы и сомнения. И магистр не стал никому отказывать, постарался освободить всех шестерых. Остальные, у кого ошейники были более каверзными, поглядывали на счастливчиков с нескрываемой завистью, но радовались за них от всей души.

— Идем, показывай дорогу, — ссыпав Троберу последние камни, объявил дракон, не вставая с места, и не успели оборотни охнуть, как ощутили крепко стиснувшие их мощные лапы невидимого чудовища.

И лишь приглядевшись, осознали, что уже стремительно летят, плотно прижатые друг к дружке, как набитые в вентерь рыбы. Дракон сидел впереди, а его так и не снявший кокона напарник держался рядом, но не забывал бдительно посматривать на спасенных рабов яркими зелеными глазами. Гнома беглецы тоже обнаружили подле себя и, немного успокоившись, начали с любопытством озираться по сторонам.

Невидимая повозка вдруг вытянулась змеей, резко свернула к шахте и помчалась наверх, переворачивая некоторых пассажиров вниз головой. Но никто из рабов, давно считавших себя вычеркнутыми из жизни, даже не пикнул. Крепко вцепившись друг в друга и затаив дыхание, они истово молили про себя всех богов, чтобы в этот раз даровали обреченным удачу.

Опыт неудавшихся побегов был почти у всех, и они вынужденно смирились. Но где-то в глубине души каждый все же страстно мечтал хотя бы на денек оказаться на воле, посмотреть на небо, вдохнуть свежего воздуха, испить из ручья холодной воды. И как величайшее счастье — разок выпустить кокон и стремглав промчаться по цветущему склону, вновь ощущая себя молодым и сильным. А потом упасть лицом в душистые травы и замереть, вбирая в себя всю красоту и приволье мира, когда-то так неосторожно потерянного из-за чужой подлости или собственной доверчивости.

— Куда теперь? — Оказавшись в верхнем штреке, Иридос на миг приостановил свой диковинный транспорт, бесцеремонно сцапал притаившихся в тени стен оборотней и засунул к остальным. Потом подтащил поближе к себе седого старшину, смерил внимательным взглядом: — Показывай, Дед.

— Направо, потом вниз, тут узкий тоннель, потом снова направо, теперь вон в тот штрек… — Старик командовал все увереннее, решив пока отложить все сомнения, раз негаданный помощник исполняет все их планы и даже помог избавиться от рабского ярма.

Невидимая воздушная повозка летела все быстрее, и никому из пассажиров не было слышно, как с грохотом осыпаются позади них самые узкие проходы, перекрывая путь не только погоне, но и подлым ловушкам.

— Дальше все время на запад, тут штреки старые, прямые, — облегченно выдохнул наконец Дед и осторожно спросил: — А ты ошейники всем сможешь снять?

— Для того к вам и шел, — пристально глядя вперед, мирно откликнулся дракон. — Но сначала нужно сходить еще в одно место…

Белый зверь, не отодвигающийся от друга даже на ладонь, сердито рыкнул, и неожиданно для старого оборотня маг весело фыркнул:

— Конечно, ты со мной, но гнома, думаю, лучше оставить с ними.

— Я там каждый камень знаю, — вдруг обиделся Тробер, но зверь недовольно зашипел, и коротышка сразу сник.

— Потому и не сказал… — бурчал он обиженно, — сразу понял, вы обязательно туда полезете. Я раньше думал, врут ардагские, не бывает таких оборотней… А теперь вижу, все чистая правда.

— Тробер, — вздохнул дракон, — я на лесть не покупаюсь, и мне все равно, какие байки распускают родичи Сегрина. У него ведь редкий талант, а они не ценили, спохватились, когда уже поздно было. Не захотел он жить после всего с семьей, ушел на новое место. Но тебя не беру не поэтому, просто у меня резерв не настолько полон, чтобы лишних таскать. Ты мне только одно скажи — есть поблизости от той лаборатории выход наружу?

— Так нам черные и приказали пробить оттуда ход наверх, на склон скалы, — мрачно посопев, начал объяснять гном. — Там глухое, дикое ущелье, ни с одной стороны нет прямого выхода к морю, делай чего ни пожелаешь. Раньше мы там охотились, куропатки непуганые, сами в руки шли. А теперь даже не заглядываем, ползает по камням какая-то гадость, черные на ней ловушки проверяют.

— Ну, раз видели гадость, значит, все же ходили туда, — усмехнулся магистр и тихо пояснил напарнику: — Самим нам наружу пока уйти нельзя, черные должны думать, что у них еще есть время. Зато вестника я теперь отправлю сам. Пусть выжгут там всю нечисть. Мне давно было непонятно, откуда в Дройвии и Ардаге время от времени появляются стада всякой дряни. То выводок выпней, то стая болотниц, а то и вовсе какая-нибудь ядовитая мерзость вроде взрывающихся гигантских слизней. Только теперь начинаю понимать, это же черные всех отвлекали от себя, следы запутывали. Вроде где-то со времен Разлома остались гнезда и понемногу размножились.