Князь из будущего ч.2 - Дмитрий Чайка

— Будет! — радостно ответил Лотар. — Владыка сказал, что в новоселье нужно радость в сердце иметь. Он кувшин с собой принес!

— Ну, сейчас порадуемся, — потерли мозолистые руки кузнецы. Выпить они были не дураки. Да и жены их, пропустив стаканчик, любили похвастаться друг другу новым колечком и перемыть кости соседкам. Они, уважаемые дамы с Кузнечного конца этих гордячек из концов Ткацкого, Кожевенного и Плотницкого, где жили всякие тележники, бондари и колесники, терпеть не могли, и были в этом совершенно единодушны.

Добрята терзал лист бумаги гусиным пером, прорывая его тяжелой не по возрасту рукой. Он раздался в плечах еще больше, став из-за постоянных упражнений с луком почти горбатым. Толстые пласты мышц на спине сделали его кряжистым, лишив фигуру юношеской легкости и изящества. А может, он в отца своего пошел. Добрята уже и не помнил того за давностью лет. Лишь сильные руки и густая борода вспоминались, а остальное было словно покрыто туманом. Государь поселил его в ближней своей усадьбе, и теперь парень каждый день ездил в Новгород, где с ним занимались учителя, нагоняя программу, пропущенную в Сиротской сотне. Шестнадцать лет уже, взрослый муж, бородка с усами растет, а приходится учить то, что позабыл уже давно за ненадобностью.

Добрята не знал, что придется ему не только нагнать то, что в Сиротской Сотне проходят, а куда больше узнать. Он заново учил разговорную латынь и язык франков, и салических, и рипуарских. Учил чуть не наизусть сочинение святого Григория, архиепископа Турского[47]. Учил он и старую латынь, на которой только священники и могли разговаривать. И зачем ему мертвый язык? Этого Добрята решительно не понимал, как не понимал того, почему государь не позволил ему из образа обрина выйти, и парень изрядно пугал местных, когда скакал на коне, выпустив на плащ длинные косы, перевитые лентами. Страх тот перед степняками в кровь въелся, и жуткий ужас, что читал Добрята в глазах людей, заставлял кровь кипеть в жилах от сладостного восторга. Как тогда сказал покойный каган: «Люди должны видеть смерть в твоих глазах. Они должны ронять дерьмо из задницы при одном твоем виде. Вот тогда ты станешь настоящим воином». Мудр был покойный, не грех было послушать его.

Князь по возвращении встретил его ласково, крепко обняв. Он тогда наградил его гривной и белым плащом, который лишь самым отважным воинам дают. Он и отважный! Добрята хмыкнул про себя. Ему по-прежнему не давался бой на кулаках, но он мастерски выучился владеть тонким ножом, который прятал в рукаве. Лучшие воины учили его владеть копьем и мечом, изматывая в бесконечных тренировках. И эта наука Добряте тоже давалась тяжело.

А еще его зачем-то начали таскать на охоту. Боярин Звонимир самолично учил его бить кабана коротким и толстым копьем, и пока Добрята не мог пересилить того ужаса, что он испытывал, когда на него несся разъяренный секач, на которого даже бесстрашные аланские собаки лезть боялись. Он одним ударом мог опрокинуть наземь тяжелого рослого пса, а потом, двинув тяжелой башкой, распороть ему брюхо кривыми клыками. И что было веселого в этой забаве, так любимой всеми германцами? Парень решительно не понимал.

— Может, ну их, кабанов этих? — хмуро спрашивал Добрята. — На кой они нам сдались? Нам что, есть нечего? Мне кабанятина уже в горло не лезет. Я даже в кочевье столько мяса не ел.

— Они поля разоряют, — с самым серьезным видом отвечал Звонимир. — Старосты жалуются. Житья, говорят, от них не стало.

— Какие поля? Зима же! — тоскливо бубнил Добрята. — Надо кабана извести, так дайте мне самострел. Тут через неделю ни одного не останется. На кой ляд я его копьем бить должен? Он же меня порвет.

И тогда Звонимир, взяв Добряту за плечи, пристально посмотрел ему в лицо.

— Ты, Добрята, воинский человек, — сказал он, — белый плащ носишь. Этот страх — твой лютый враг. Сам князь приказал тебе двадцать кабанов копьем сразить. И пока не сразишь, на глаза ему велел не попадаться. О, слышишь! Собаки забрехали. Подняли, значит, кабана. Готовь копье, парень. У тебя все равно выбора нет.

Глава 44

Аудиенция у молодого Августа прошла на удивление пафосно и скучно. Молодой парнишка, который с трудом скрывал свое любопытство под маской напускного равнодушия, не вызвал особых эмоций у князя. Император Константин III ничем примечательным в истории не отметился, и умер молодым, сраженный туберкулезом. Он всегда жил в тени великого отца, и олицетворял его власть в столице, пока тот воевал с персами. Князя залили лестью с ног до головы, подарили кучу дорогих и ненужных подарков, а также торжественно вручили тогу и плащ римского патрикия, что подразумевало его неоплатный долг за эту немыслимую честь. Это была игра, в которую с удовольствием играли все варварские царьки. Даже великий Хлодвиг гордо щеголял в таком плаще, вызывая зависть у старой галльской аристократии. На этом аудиенция была окончена. У князя гораздо больший интерес вызвали колонны, высеченные из цельного порфира, огромные двери, выложенные слоновой костью, и две статуи богини Виктории, стоявшие по бокам от трона, чем невнятная личность, на этом самом троне сидящая. Впрочем, и сам трон был хорош. Камней и золота на нем было столько, что половину Константинополя можно было кормить целый год. Немыслимая роскошь дворца настолько резко контрастировала с убогой нищетой фракийских селений, что Самослав задумался, а стоит ли ему иметь дела с этими людьми. Их адекватность вызывала большие сомнения. Впрочем, она резко повысилась, когда в качестве ответного дара князь преподнес корчагу с медом, в которой лежала голова аварского кагана. Самослав не мог сдержать улыбки при виде перекошенных физиономий холеных царедворцев. Юный император с трудом удержал тошноту, когда евнухи с поклонами поднесли ему подарок недалекого варвара. Тем не менее, император благосклонно кивнул и состроил любезную физиономию, делая вид, что очень доволен увиденным. Он за всю церемонию не проронил ни слова, за него вещал специальный глашатай. Царедворцы жгли Самослава взглядами, не стесняясь. Они хотели понять, как эта новая фигура изменит расклад сил в Империи. А в том, что она его изменит, сомнений ни у кого не было. Подарок был с прозрачным намеком, а намеки в этом дворце понимали на раз. Люди тут были весьма опытные.

Впрочем, парнишка, сидевший на троне, ничего не решал, он был всего лишь парадной куклой, а Самослав хотел обговорить свои вопросы с