Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир - Сара Вайнман

Вера писала, что Набоков якобы не читал статью в Nugget, и это более чем странно, причем по целому ряду причин. Во-первых, в основном архиве писателя в нью-йоркской Библиотеке Конгресса хранятся пять с лишним коробок с газетными вырезками о «Лолите», начиная с 1955 года, когда роман вышел в Olympia Press, до 1958-го, когда «Лолиту» выпустило издательство Putnam, а также за 1960-е и начало 1970-х годов. Набоковы были клиентами нескольких библиотечных служб тематических подборок[274] – как в Нью-Йорке, так и в Париже. В архиве писателя есть, кажется, все когда-либо опубликованные рецензии на всех языках, на которых говорили или читали супруги (английском, французском, немецком, итальянском и русском), причем как положительные, так и отрицательные отзывы, как хвалебные, так и критические, как те, авторы которых защищали роман, так и те, в которых утверждалось, что его следует запретить повсеместно.

Также в архиве есть целая коробка вырезок со статьями, посвященными экранизации «Лолиты», начиная с обсуждений того, кто будет играть Долорес Гейз. Набоковы сохранили даже номер журнала Cosmopolitan за август 1960 года с фотографией Жа Жа Габор, сорокатрехлетней матроны, одетой, как двенадцатилетняя Лолита: в обтягивающей коротенькой ночной рубашке, с яблоком в руке, актриса облизывает губы с притворно-невинным видом, в котором, однако, содержится явный призыв. И прочие модные и девичьи журнальчики из Франции и Италии со снимками старлеток в «платьях Лолиты» на фотопробах для фильма, в котором они отчаянно хотели сыграть.

Меня поразила эта обширная коллекция эфемер, посвященных «Лолите». Но того самого выпуска Nugget среди них не было. И ведь нельзя сказать, что Nugget был настолько неизвестен, учитывая, какие печатные издания собирали и хранили Набоковы. Отсутствие его в архивах писателя говорит само за себя – как часть куда более значимого отсутствия: любых упоминаний о Салли Хорнер.

Вера Набокова в письме Алану Левину подчеркнула, что похищение Салли «не послужило источником вдохновения для романа». Более того, она утверждала, что Набоков «изучил немало источников… многие из которых обнаруживают куда большее сходство с сюжетом „Лолиты“, чем та, о которой пишет мистер Уэлдинг». Но даже если так, она все равно лукавит. Поскольку в самой «Лолите» упомянуты лишь два из множества источников: дело Дж. Эдварда Грэммера и история Салли Хорнер.

Вероятно, у Набокова была причина сохранить те две карточки с записями, а не сжечь их, как страницы рукописи. В обоих случаях он не мог не сделать выписки, и в особенности это касалось гибели Салли Хорнер. Он упомянул о ней в романе, хотя вполне мог умолчать. История Салли была важна для писателя, поскольку не прочитай Набоков о похищении, он не сумел бы и закончить «Лолиту».

Мне кажется, поведение Набоковых можно объяснить столько же небрежностью, сколько и сознательным желанием запутать дело. Стэйси Шифф, биограф Веры Набоковой, не советовала искать скрытый смысл[275] в ответе Веры Левину, в этом безапелляционном отрицании очевидного. Шифф сказала мне, что письмо Веры «повторяет все, что Набоковы говорили о превосходстве искусства. Оно самодостаточно; прочее по сравнению с ним заурядно и стоит гораздо ниже по значению». По словам Шифф, Вера отвергала все, что могло быть воспринято как «давление на высокое искусство». Повседневность можно было принести в жертву творческому воображению.

Вот только Владимир и Вера отнюдь не отличались небрежностью. Его творчество, а также то, как она защищала его и решала организационные вопросы, свидетельствовали скорее о стремлении контролировать и управлять, о неприятии любых интерпретаций, которые противоречили их собственной. А поскольку искусство превыше всего (для Набоковых так было всегда), то обнаружить, что за завесой вымысла скрывается реальный случай, значило разбить иллюзию абсолютной власти творчества.

Скорее всего, Вера в письме так категорично отрицает возможную взаимосвязь романа с делом Салли, чтобы назойливые репортеры бульварных газет не принялись раскапывать подробности. Статья Левина вышла в Post, но о ней скоро забыли, как и о деле Салли Хорнер. Эндрю Филд в критической биографии «Набоков: его жизнь в искусстве», которая вышла в 1967 году, писал, что упоминание Салли и Ласалля «имело под собой реальную основу: механик из Филадельфии увез в Атлантик-Сити одиннадцатилетнюю девочку из Кэмдена».

Альфред Аппель в комментариях к «Лолите» (первое издание вышло в 1970 году, исправленная версия – в 1991-м) добросовестно отметил упоминание, но при этом имени Салли не назвал. Брайан Бойд в биографии Набокова называет Ласалля «растлителем среднего возраста», который похитил пятнадцатилетнюю Салли Хорнер из Нью-Джерси и держал ее двадцать один месяц в качестве «вездеходной рабыни», – правда, Бойд прибавил Салли четыре года: на момент похищения ей было всего одиннадцать.

В тщательнейшим образом собранных набоковских архивах вырезок, посвященных «Лолите», нет ничего о Салли Хорнер, потому что в противном случае сложилась бы совсем иная, более полная картина событий, а это могло бы разрушить выстроенный с такой заботой миф о Набокове – уникальном художнике, чьи талант и воображение на голову превосходят талант и воображение других. Набоков словно сам не верил, что «Лолита» не зависит от реальной истории Салли Хорнер. Как следствие, злоключения Салли оказались погребены под песками времени и практически позабыты.

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Он велел никому не рассказывать

Через несколько десятков лет после того, как Рут Джаниш[276] уговорила Салли Хорнер сделать междугородный звонок, который спас Салли от Фрэнка Ласалля, она пила чай с дочерью Рейчел. Долгие годы они не общались, но в конце концов Рейчел решила, что хочет сблизиться с матерью.

В истории с Салли Рут показала себя героиней, чей поступок навсегда изменил жизнь девочки. Со своими детьми же Рут была персонажем с куда более сложным и противоречивым характером – и манипулировала, и раздражала, так что дети потом годами с ней не общались. Однако в 1949 и 1950 годах эти черты ее характера еще не проявили себя в полную силу. Все ее причуды были еще впереди. Рейчел мне говорила, что ее мать в жизни занимала примерно такую позицию: знакомясь с кем-то, рано или поздно произносила что-нибудь типа «Привет, меня зовут Рут. Чем вы можете быть мне полезны?»

Повзрослев, многие из детей Рут смирились с тем, что мать такая, какая есть. Да, в прошлом Рут совершила немало вопиющих ошибок. Она старательно не обращала внимания на то, что ее детей оскорбляли, избивали, а то и насиловали мужчины, с которыми она жила, причем как мужья, так и недолгие ее любовники. Порой Рут словно бы санкционировала