Знаменитый Каталог «Уокер&Даун» - Давиде Морозинотто

— Именно. Мистер Уокер хотел жениться на мисс Даун, чтобы заполучить весь пакет акций и стать единоличным владельцем Каталога, но она всегда отказывала ему. Вы знали, что мисс Даун ни разу официально не подтвердила слухи о свадьбе с Уокером? Тогда он решил избавиться от партнёра. Но мисс Даун приняла меры предосторожности.

Элли взглянула на непонимающие лица моих друзей и поспешила объяснить:

— За несколько дней до смерти мисс Даун перевела пакет своих акций в большое количество ценных бумаг на предъявителя. Сложно объяснить, как это устроено, но я попробую… Представьте, что я хочу купить дом. В какой-то момент прежний владелец подписывает договор, в котором заявляет, что дом теперь принадлежит Элли. В случае с компанией такой договор называется именной акцией. Но вместо имени в договоре может быть написано и что-то другое, например: «Дом принадлежит подателю этой бумаги». Это значит, что, подари я эту бумагу вам, вы станете владельцами дома. Если вы мне её вернёте, дом снова станет моим. Это называется «акция на предъявителя».

Эдди и Те Труа кивнули. Я чувствовала гордость, потому что примерно так всё и поняла, прочитав статьи Элли.

— Я убеждена, — продолжила журналистка, — что мисс Даун перевела свои акции в такие бумаги, чтобы спастись от Уокера. После её смерти он начал серию сложных юридических процедур и, как будущий муж покойной, надеялся стать единоличным владельцем компании. Вместо этого Уокер обнаружил, что его одурачили. Держу пари, до сих пор Уокер просыпается каждую ночь в холодном поту от мысли, что кто-то предъявит бумаги и отберёт у него половину Каталога.

— Вот дела! — воскликнул Эдди. — И что, никто пока не объявился?

Элли покачала головой:

— Сразу после гибели мисс Даун в Чикаго развернулась настоящая охота за сокровищами, но через год или два люди успокоились. Все, кроме мистера Уокера. Думаю, мисс Даун нашла очень надёжный тайник… но даже не догадываюсь, какого рода. Единственным посвящённым в эту тайну человеком был, вероятно, мистер Дарсли. Но теперь убили и его.

Часы. Я спрашивала себя, как получилось, что я не поняла раньше, настолько всё просто. Часы являлись ключом к поиску бумаг мисс Даун. Поэтому мистер Уокер предпринял столько усилий, чтобы их вернуть, и, когда я, как идиотка, вручила их ему, он воскликнул: «Поиски продолжаются!» Ради этого Дарсли сбежал из тюрьмы и сразу же отправился в дом мисс Даун. Но если часы были картой, которая вела к сокровищу, почему Уокер всё ещё не завладел полным пакетом акций?

Однако мы хранили у себя часы столько времени и не заметили в них ничего особенного… Возможно, карта была секретной, и Уокер никогда не обращал внимания на сломанные карманные часы… до тех пор, пока Дарсли не привлёк к ним внимание, попытавшись их заполучить. Если дело обстояло именно так, то у нас оставалось мало времени. Сокровище мисс Даун в опасности, и Уокер вот-вот запустит в него руки.

Я вскочила.

— Нам нужно идти. Акции, Дарсли, Уокер… Всё это связано. Мы должны вернуть часы.

Я возбуждённо тянула Эдди за рукав, побуждая встать. Мне нужен был автомобиль, чтобы попасть к Уокеру как можно быстрее, проникнуть туда, найти часы, чтобы… чтобы в итоге нас пристрелили, как мистера Дарсли?

— Жюли, — сказал Эдди, — может, поделишься с нами своей догадкой? Мы что-то ничего не понимаем.

— Я уверена, что часы могут подсказать нам, где искать сокровище, — ответила я. — Сначала я не сообразила, я думала, что Уокер любил мисс Даун и потому живёт в её доме. И, когда пропали часы, он сделал всё, чтобы их отыскать, потому что это была память. Только всё совсем не так! Уокер так ненавидел мисс Даун, что убил её! И зачем же тогда он живёт в этом странном доме?

— Потому что надеется найти акции! — закричал Эдди и вскочил.

— Зачем он так стремился завладеть часами?

— Потому что часы указывают на то, где они спрятаны! — воскликнул Те Труа. — Молодец, Жужу, теперь я всё понял!

— Да! — обрадовался Эдди.

— Да, — согласилась и Элли, встав и отложив блокнот и карандаш. — Но есть одна проблема.

— Какая? — спросила я.

— Проблема, друзья мои, в том, что часов у вас больше нет, — серьёзно ответила Элли.

— Но мы можем их вернуть!

Элли покачала головой:

— Вломившись в дом мистера Уокера? Помимо того что это очень опасно, это ещё и противозаконно. Вас отправят в колонию для несовершеннолетних, по сравнению с которой исправительный интернат покажется цветочками.

— Тогда мы можем заявить на Уокера в полицию!

— Но в чём вы можете его обвинить? В том, что он украл часы, принадлежавшие мисс Даун, которые вы нашли в почтовой посылке? Да ладно! Чтобы обвинить кого-то, тем более кого-то настолько влиятельного, как мистер Уокер, нужны доказательства. А у вас их нет.

Я уставилась в пол, размышляя. Я понимала, что Элли права, но сдаться не могла. А что ещё мне оставалось? Те Труа и Эдди всегда могут вернуться обратно домой. Переживут порку-другую и спокойно продолжат прежнюю жизнь. Но для меня и Тита всё было иначе: для нас не было дороги назад, у нас не было дома, куда можно вернуться.

— Подождите, — сказал вдруг Те Труа. — Вернуть часы и заявить на Уокера мы не можем, но и сидеть сложа руки не будем.

— И что же ты предлагаешь? — спросил Эдди.

Те Труа улыбнулся:

— Найти сокровище самим.

Осуществить план Те Труа было непросто. Если сокровище мисс Даун действительно существует (а мы всё-таки не знали этого точно), то, чтобы его отыскать, мы должны быть умнее, чем профессиональные охотники за сокровищами, и удачливее, чем мистер Уокер с его состоянием. Как же нам, деревенщинам, это сделать?

Но мы уже зашли слишком далеко, и я бы никогда не простила себе отступления.

— Не знаю, насколько это хорошая идея, — отозвалась Элли. — Из вашего рассказа следует, что вы сбежали из дома, никого не предупредив, ваши родители, должно быть, с ума сходят. У нас в редакции есть телефон, я могу позвонить кому-то в Новый Орлеан и сообщить, что вы живы и…

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась я. — Они заявят в полицию, нас схватят, и мы не сможем пуститься по следу мисс Даун.

— Но я обязана это сделать. Строго говоря, если я не сообщу о вас властям, меня могут обвинить в похищении детей.

— Один день, — попросила я. — Дай нам хотя бы один день. Если мы ничего не обнаружим, то сделаем так, как ты говоришь.