Тридцатого уничтожить! - Виктор Доценко

— Наркотики. Блок «два»! Видел? Лаборатория. Жуткий секрет! Схема «два» — подготовка для индивидуальных заданий! Да-а… могут все и ускорить. Ладно, посмотрим. Бойся Психолога и осторожней с Восьмым! Мразь, может и в спину.

В какой-то момент Савелий оказался сверху капитана, но его тело свесилось чуть ли не по пояс над огнем. Савелий ослабил захват, но капитал зло прошептал:

— Работай, сержант, провалишь все!

— Если не сделаешь бросок, сам прыгну! — спокойно отозвался Савелий.

В этот момент громко прозвучал звук сирены, и капитан, успев шепнуть ему: «Жди сигнала», начал делать бросок, но Савелий не успел освободить свой захват, и они взлетели вверх вместе, в красивом полете кувыркнувшись в воздухе, приземлились в огонь и тут же выскочили в необычном прыжке из него.

— Да, не хотел бы я с ними встречаться как с противниками, — задумчиво проговорил Пятый.

— Молодцы Рэксы! Отлично! — послышались восторженные возгласы со стороны боевиков.

— Выходит, никто не выиграл, — огорченно вздохнул тот, что ставил на Савелия.

— Ничья! — как-то странно усмехнулся Семнадцатый.

— А нам плевать на спецназовские штучки, не так ли, братишка? — подмигнул Седьмой своему приятелю.

— Внимание! Всем возвращаться по своим местам! — выкрикнул Шестой в «матюкальник». — После душа собраться в Комнате отдыха!

Не очень стройной цепочкой боевики потянулись в сторону входа на базу. Савелий пошел неторопливо и специально оказался последним.

Когда он проходил мимо железных дверей с цифрой «2», та вдруг распахнулась и оттуда потянуло дымом. Из дверей выскочили двое мужчин в белых халатах и вынесли на носилках третьего. У лежащего дымилась одежда, лицо было в крови. Савелий решил помочь и начал гасить его одежду.

— Проходи, проходи, Тридцатый! — услышал он окрик Шестого и сразу подчинился приказу. Он успел заметить, что у всех трех на кармане халата были вышиты какие цифры каждое число заканчивалось цифрой «2».

Савелий вошел в коридор, который вел к душу и туалетам. Он увидел, как Воронов, в отличие от других боевиков, вошедших в душевую, вошел в дверь с «ОО». Савелий последовал за ним.

Когда он вошел, то жестом указал капитану на место, где отыскал микрофон. Воронов с улыбкой кивнул ему «Знаю!» и, протянув что ему в руку, сразу же вышел, что оказалось весьма своевременным: в туалетную комнату вошел Седьмой. Савелий успел расстегнуть брюки и встать у писсуара.

Тот бросил на него подозрительный взгляд, но помочился рядом и, ни слова не говоря, вышел.

Савелий развернул кусочек бумажки, который вручил ему капитан.

«Сегодня, после Комнаты отдыха, под лестницей, у комнаты дневального».

Савелий сунул бумажку в рот, прожевал тщательно и проглотил.

В Комнате отдыха собрались все, кто был свободен от дежурства. Они выбрали себе игры и с увлечением занялись ими. Вскоре вошел Шестой и громко провозгласил:

— Внимание! Учитывая успехи в боевой подготовке и пожелания, написанные на ваших физиономиях, — он сделал эффектную паузу, — объявляю: сегодня — премиальный день!

Не успел он закончить, как со всех сторон раздались радостные крики:

— Браво!

— Наконец-то!

— Давно пора!

— Сколько уже ждем!

— Чего они так радуются? — спросил Савелий у Семнадцатого, с которым играл в шахматы.

— Сейчас увидишь, — хитро усмехнулся тот. Многие устремились с Шестым, который подошел к стойке бара и направил руку с пультом дистанционного управления в сторону ребристой стенки за стойкой.

Гофрированная стенка начала медленно раздвигаться в стороны и открыл небольшую сцену, а по бокам — палки с разнообразными алкогольными напитками.

— Понятно! — хмыкнул Савелий. — Снятие стресса.

В этот момент из потайной двери с левой стороны сцены вышла моложавая блондинка со следами былой красоты, одетой по последней моде для обитательниц ночных барок. Длинные ноги были едва прикрыты коротенькой юбчонкой, которая при каждом движении приоткрывала ярко-розовые трусики. Пышный бюст блондинки едва скрывала кофточка с огромным вырезом. Косметика была яркой, вызывающей, но отлично подчеркивала ее огромные глаза.

— Привет, мальчики! — призывно бросила она, махнув им рукой и занимая место у бара. Многие боевики устремились к стойке.

— Как давно я жду тебя, Маруся! — напевно выпалил Седьмой. — Налей, дорогуша, виски!

— Да, птенчик, две недели прошло! — кивнула она, ловко разливая по стаканам шотландское виски. Она повернулась к сцене и крикнула:

— Девочки!

Из той же двери, откуда вышла она, выбежало несколько привлекательных полуобнаженных девушек.

— Ну, я «дымлюсь»! — плотоядно крикнул один из боевиков.

— Или ко мне, мой станочек! — подхватил другой.

— Сольемся в экстазе! — бросил третий. Зазвучала музыка, и девушки разошлись по рукам.

Савелий подошел к стойке бара и взял в руки банку пепси. Рядом стоял Седьмой и пил виски. К нему подошел Восьмой.

— Снимем напряг, братан! — хлопнул он по плечу Седьмого и тоже подхватил стаканчик с виски, опрокинул его в рот и повернулся к подошедшему Шестому. — Понимаешь, Шестой, ты работяга! Он снова сделал глоток виски.

— Работяга! — хмыкнул тот. — Опять напьешься, как свинья!

— А что, имею полное право: две недели всухомятку. В этот момент рядом с ним остановился Психолог:

— Вам, Восьмой, сегодня можно только два по сто, не более.

Тот хотел что возразить, но Седьмой положил на его плечо руку, и Восьмой поморщился, но промолчал. А Психолог уже подошел к другому боевику:

— А вы, Четырнадцатый, свободен спать! Четырнадцатый недовольно вздохнул, но повернулся и пошел к выходу.

Одна из девушек, совсем еще молоденькая, но с очень пышными формами, увидев Восьмого, направилась к нему, и он широко раскрыл руки для объятий, но она вдруг заметила Савелия и резко свернула в его сторону.

— О, свежачок?! — воскликнула она, прижимаясь к нему своим крутым бедром. — Я тебе нравлюсь? — Она обняла его за шею. Савелий спокойно снял руку с шеи.

— У тебя что, милок, на «полшестого»? — огорченно спросила девушка

— Ничего, у меня не такие просыпались! — Она снова прижалась к нему всем телом.

— Зря стараешься, девочка, наш новенький пьет только молочко и любит только «голубой» цвет! — зло процедил сквозь зубы Седьмой.

Савелий резко обернулся к нему и громко бросил:

— Какой я люблю цвет, знаю только я, а вот то, что твой цвет — цвет мокрой задницы, знают все!

— Что ты сказал?! — взревел тот и выхватил из кармана нож-выкидыш. Металлически щелкнуло лезвие и угрожающе сверкнуло в свете прожектора над баром.