Обратись к Бешеному - Виктор Доценко

Уважаемый Читатель!

Если по предыдущим книгам этой серии Вам довелось познакомиться с Савелием Говорковым по прозвищу Бешеный, прошу простить Автора за короткое напоминание об основных событиях предыдущей одиссеи нашего героя. Делается это для тех, кто впервые встречается в этой, двадцать третьей, книге серии с главными персонажами повествования.

Итак, Говорков Савелий Кузьмич родился в шестьдесят пятом году. Около трех лет от роду остался круглым сиротой. Детский дом, рабочее общежитие, армия, спецназ, война в Афганистане, несколько ранений… Был несправедливо осужден. Чтобы доказать свою невиновность, бежал из колонии, встретил свою любовь – удивительную девушку по имени Варвара, был реабилитирован, но во время столкновения с врагами потерял любимую – Варвара погибла…

В отчаянии он снова отправляется в афганское пекло, чтобы найти там смерть. Получил еще одно тяжелое ранение, был спасен тибетскими монахами и в горах Тибета обрел своего Учителя, прошел обряд Посвящения…

Обстоятельства сложились так, что Савелию Говоркову пришлось сделать пластическую операцию, сменить имя и фамилию. Он стал Сергеем Мануйловым: невысоким, плотного телосложения блондином с тонкими чертами лица и пронзительно-голубыми глазами.

В предыдущей, двадцать второй, книге «Икона для Бешеного» рассказывалось о том, как Савелий и Константин Рокотов с помощью своих друзей ищут настоящую чудотворную икону Софийской Божьей Матери, преодолевая страшные опасности и борясь со злыми силами, которые тоже хотят найти чудотворную икону и использовать ее в своих корыстных и политических целях.

Но есть еще одни злые силы: силы «мирового закулисья». Они заняты не только поисками чудотворной иконы, но и готовятся осуществить в России «бархатный» переворот, подобный тем, что произошли в Грузии, в Украине и Киргизии. Но «час» еще не настал, а Бешеный всегда готов к ответному удару…

«Икона для Бешеного» заканчивается так: «…Бой переместился куда-то в сторону, Захар остался лежать один, в обнимку с курткой, в которой он бережно сжимал чудотворную.

Так и нашли его монахи. Так и доставили в монастырь, и положили под стеной храма, у самого входа. Захар упорно не желал расставаться с иконой. Он медленно истекал кровью: пуля Горста угодила в правый бок. Он понимал, что жить ему осталось всего ничего.

Он лежал с закрытыми глазами. И открыл их лишь тогда, когда услышал шум и беготню. Монастырская братия в беспокойстве носилась по каменной площади. Из их суетливых переговоров Захар понял, что к стенам монастыря приближаются оставшиеся в живых бандиты Малюты. А неприятный жужжащий звук дал ему понять, что приближается вертолет.

Захар еще крепче прижал к себе икону и застонал: из раны беспрестанно сочилась кровь. Жить оставалось еще несколько минут.

Именно в это мгновение на лицо его упала чья-то тень. Захар был недоволен тем, что в последний миг его жизни кто-то мешает ему видеть свет. Он потянулся было за пистолетом, но чья-то рука твердо, но спокойно отвела его руку в сторону.

Захар снова приоткрыл глаза, и увиденное показалось ему предсмертным бредом. Снова вспомнился Афганистан: «речка», Кандагар, душманские норы, разбитые танковые колонны.

– Привет, Захар, – раздался знакомый голос.

Не могут же видения еще и говорить? Несмотря на всю безысходность своего положения, Захар улыбнулся.

– Это ты, Рэкс? Старый друг… Сколько вместе повидали… Видишь, даже обнять тебя не могу… Плохо мне, очень плохо…

– Лежи, не шевелись. – Савелий присел рядом, обнял старого боевого товарища.

– Так ты, выходит, живой? – неподдельно изумился Захар, пытаясь приподняться, и снова упал. – Эти бандюки нас порешат.

– Не успеют, – коротко ответил Савелий.

Он поднял голову. Там, в голубом небе, росла точка: приближался вертолет, набитый людьми Панкрата.

Савелий встал. Его глаза сузились, руки сжались в кулаки. Мощная волна психоэмоциональной энергии сконцентрировалась и вырвалась на волю в виде узкого пучка светоплазмы. Собравшиеся во дворе монахи в ужасе перекрестились. Не бывает такого, чтобы луч света рос и удлинялся на глазах! Но было именно так.

На вертолете тоже заметили этот луч. Воздушная машина завалилась на бок и попыталась уйти в сторону, но было поздно. Луч вывел из строя рулевое управление, и вертолет закрутило в смертельном пике. Вероятно, пилот, в предсмертной агонии, привел в действие систему управления бортовым вооружением. Во все стороны полетели неуправляемые ракетные снаряды, пулеметы рассыпали беспорядочные очереди. Одним из снарядов был подорван предпоследний из «Хаммеров».

В нем находился Малюта, который пытался завести двигатель. Это ему почти удалось, когда снаряд угодил прямо в капот. Машина вспыхнула как свечка. От взрывной волны заклинило двери. В последние секунды своей жизни обгоревший до костей Малюта вспоминал детские голоса, доносившиеся из объятой пламенем церкви староверов…

Финал вертолета был ужасен. Выпущенная им ракета с тепловым наведением устремилась было к земле, но вертолет так стремительно падал, что ракета изменила траекторию полета и поразила сам вертолет.

Все, кто в этот миг смотрели на небо, вынуждены были прикрыть глаза: настолько ярок и ослепителен был взрыв.

Именно в этот миг из подземелья показались изможденные ритуалом и молитвами монахи, среди которых, по указанию отца-настоятеля, был и Рокотов. Они шли с торжественной песнью, и остановились посередине монастырского двора.

– Захар, – мягко сказал Савелий. – Монахи ждут икону. Икону ждет вся Россия. Отдай ее святым отцам.

– Нет, – едва слышно проговорил Захар: каждое слово давалось ему с большими мучениями, и тут же добавил, разворачивая окровавленную куртку: – Это должен сделать ты. Ты остаешься жить, тебе и страну защищать. А мой путь – в неизвестность.

– Неправда, – все так же мягко возразил Савелий. – Имена героев живут вечно… Спи, мой друг. До встречи.

Это были последние слова, которые услышал Захар, тихо испустивший дух, улыбаясь, под смиренную монашескую песнь.

Савелий поднял икону и хотел было подойти к монахам. Но песнь внезапно смолкла.

И воцарилась по всей земле удивительная тишина – звонкая, чистая, святая. И разверзлись небеса, и в полнейшей тишине, на одно лишь мгновение, смогли люди узреть лик того, к кому обращаются каждый день, в минуты горя и радости.

Лишь единый миг длилось это счастье. Затем икона в руках Савелия засияла чудесным светом. Она источала невыносимый жар. Савелий инстинктивно выпустил ее из рук, но она так и осталась парить в воздухе, повинуясь законам, о которых человеку знать не дано.

И медленно, очень медленно, чудотворная икона Софийской Божьей Матери вознеслась сначала над двором монастыря, затем над всей равниной и редколесьем, затем – над всем русским Севером, а затем – и над всей Богом благословенной Россией.