Роковая любовь - Франсуаза Бурден

Ирония Виктора оказалась совсем не по вкусу Пьеру, который рывком вскочил с кресла.

– Вам ничего не обломится с ней, а если вы будете стоять у меня на пути, то вообще все потеряете.

– Это угроза?

Виктор начинал сердиться и чувствовал, что может потерять хладнокровие. Если Батайе будет продолжать в том же духе, он послужит хорошим козлом отпущения.

– Вы ей не муж и больше не любовник, так что оставьте ее в покое. И уходите отсюда!

Они стояли лицом к лицу, оба высокие, решительные, и их взаимная антипатия не оставляла ни малейшего сомнения.

– На что вы надеетесь? Виржини приехала в эту дыру, только чтобы насолить мне, а вовсе не для того, чтобы потерять голову от мелкого нотариуса вроде вас!

Похожее Виктор уже слышал из уст Лоры, когда они ссорились, но больше ни от кого другого выслушивать не собирался. Тем более от этого никчемного человека, выставляющего напоказ свои собственнические амбиции, что особенно раздражало. И как только Виржини выносила его столько лет? И не только выносила – она сама призналась, что любила его, по крайней мере, вначале.

– Я не задерживаю вас,– сказал Виктор, подталкивая Пьера к двери.

Он очень хорошо знал, что его жест мог привести к физическому столкновению, но внезапно ощутил непреодолимое желание дать выход своей энергии, получить разрядку.

– Отпустите меня,– рассерженно процедил сквозь зубы Пьер.

– Вы для этого пришли? Я согласен. Выйдем?

Его рука все еще держала легкий полотняный пиджак, который был на Пьере. Он широко открыл дверь, выходящую в задний двор, куда скрывались клиенты. Спотыкаясь на камнях, Пьер грубо высвободился от хватки Виктора.

– Вы что, совсем спятили? В самом деле хотите получить в морду?

– Посмотрим, будете ли вы таким же смелым со мной, как с бампером моей машины!

Однако Виктор думал не о помятом «ровере», а о той улыбке, с которой Виржини проснулась рядом с ним. Он без конца думал о ней, пока находка черного блокнота не перевернула все. С тех пор Виржини отошла на второй план. Виктор укорял себя, что не позвонил ей, пока Пьер Батайе не бросил ему вызов.

Первый удар – прямой в челюсть, однако, застал его врасплох.

Бланш поручила Марсьялю купить сырой окорок, и тот зашел в лавку «Голуа». У прилавка толпилась туристы, изучающие ассортимент колбасных изделий, и Марсьяль обреченно повернул назад. Его жена наверняка придумает что-нибудь другое – тем хуже для окорока.

Когда он пересекал площадь Андре Мальро, выбирая дорогу в обход толпы, в плечо его толкнула какая-то спешащая женщина.

– Могли бы быть повнимательней! – пробурчал он, не поднимая головы.

– Ах, прошу прощения, Марсьяль...

Голос Жюли подействовал на него как ушат холодной воды, он остановился как вкопанный.

– Вся эта толчея сводит меня с ума, и я продираюсь, как бык,– извинилась Жюли.– Я уже опаздываю к больным!

Тем не менее, она остановилась рядом с ним. Он смотрел на ее осунувшееся лицо, на элегантный, но слегка помятый льняной костюм и тяжелую сумку, которую она держала в руке.

– У тебя много пациентов в Сарлате? – спросил он ровным голосом.

– Больные обожают менять врачей, это известно,– ответила она, улыбнувшись без радости.

Жюли смотрела на него с такой грустью, что он едва не обнял ее. Чувство долга заставило его ошибочно принести жертву, о которой он сожалел каждый день.

– Ну, я побежала,– добавила она совсем тихо.

Жюли уходила быстрым шагом, и Марсьяль смотрел на нее, пока она не скрылась из виду. Домой возвращаться не хотелось, он был не в состоянии оказаться с глазу на глаз с Бланш и тем более говорить с ней об окороке! Эта перспектива была настолько гнетущей, что он тотчас же двинулся в направлении нотариальной конторы. В те времена, когда он работал, он был ни счастлив, ни несчастлив, а просто очень занят. Он добровольно погружался в работу. Но даже тогда его угнетала неуверенность, идти ли на улицу Президьяль. Ныне он пребывал в праздности, и вся его свобода служила только тому, что он умирал от скуки. Иногда он вызывался сходить за внуками в школу, но Кати соглашалась на это крайне редко, зная, что ему не хватает терпимости в общении с мальчиками. Но Марсьяль этого и не скрывал – даже по отношению к собственным сыновьям ему обычно недоставало терпимости. Кроме Нильса, разумеется. Нильса он не видел с тех пор, как тот уехал в Париж, и даже Бланш, кажется, от него отвернулась.

Марсьяль шел вдоль старинной епископской резиденции, преобразованной в театр, а потом вдоль фасада Сен-Сасердос. Дойдя до улицы Монтеня, он заколебался. Возможно, у Виктора найдется время пообедать с ним и рассказать что-нибудь из текущих дел? Даже если он будет слушать сына вполуха, по крайней мере, он не будет думать о Жюли в течение этого времени и о том, что он потерял, покинув ее.

Перед конторой стояла голубая машина. Проходя под козырьком, Марсьяль наткнулся на двух жандармов, которых знал в лицо. Те молча кивнули ему. Он толкнул дверь приемной, но Алины за конторкой не было. Марсьяль удивился, что в холле никого нет, и решил подождать, пока в конце коридора не показался один из служащих.

– Мэтр Казаль, какой приятный сюрприз...– пробормотал клерк, подходя к нему.

Он работал здесь уже более пятнадцати лет, но, казалось, был удивлен, встретив здесь Марсьяля.

– Я полагаю, все очень заняты! – спешно добавил он и попытался проводить бывшего шефа в комнату для ожидания, но их остановил звонкий голос Алины.

– Поезжайте, чтобы хотя бы зашить! Уверяю вас, необходимо наложить шов!

– Не переживайте, это же не конец света!

Теперь в коридоре показался Виктор, окруженный с одной стороны Алиной, а с другой – Максимом. Увидев отца, он остановился как вкопанный. Виктор прижимал к щеке пропитанный кровью платок, а в другой руке держал галстук.

– Что здесь происходит? – тревожно спросил Марсьяль.

Максим с фальшивой беспечностью поспешил ответить:

– Послушай, папа! Волноваться не надо, просто маленькая потасовка между мужчинами, ничего страшного...

– Вы подрались?

– Не я, это он.

– С кем? Надеюсь, не с клиентом? Марсьяль изумленно глядел по очереди на сыновей, ожидая ответа.

– Разумеется, нет,– вздохнул Виктор.

– История связана с женщиной, ты же его знаешь...

– А в другом месте ты не мог это сделать? – рассердился Марсьяль.

– Этот тип сам пришел сюда!

– Ему была назначена встреча,– напомнила Алина.– Вам надо было прочитать свой ежедневник. Сядьте на секунду, я хотя бы продезинфицирую рану.