Четыре унции кофе - Иван Райли

Он продолжал говорить. Я смотрел на него. Но голоса не слышал. Передо мной сидел молодой парень в галстуке, весь из себя. Он рассказывал мне что-то дельное. Я видел, как шевелятся его губы, наблюдал за его мимикой. Но не знал, о чем он говорит. Потом наклонился над столом и ударил по клавише бухгалтерии. Сьюзан, сказал я, мы уже проплатили «ЭсДжи Лимитед» за лицензии? Да, ответили по громкой связи. Вчера утром. Шесть миллионов. Ясно, сказал я. Посмотри по банку. Срочно. Они провели наш платеж? Она подвесила меня секунд на пятнадцать. Пока сверялась с реестром. И подтвердила. Я дал отбой. Твою мать, сказал я, глядя на Джорджа и не видя его. Твою мать.

Как в ретроспективном кино, я стал отматывать все кадры, связанные с долбанными лицензиями, пока не пришел к самому первому звоночку, на который обязан был прореагировать трезво. А вместо этого повелся, как младенец, и проглотил наживку. Анонимный имейл от некоего Саймона с номером телефона, таинственной фразой (я так и не нашел ее первоисточник, хотя грешил на пьесы Шекспира) и указанием имени человека, который якобы может помочь. Вот, на что я купился в самом начале. Затем я гуглил «Вуди Венчерз». Думаю, для них, для тех, кто все это придумал, мои действия подчинялись обыкновенной логике, и поэтому были хорошо предсказуемы. В том, что «Вуди Венчерз» действительно существует, сомнений не было. Но, скорее всего, ни Прайда, ни Осборна там нет. И никогда не было. В первый раз некто, назвавшийся Осборном, набрал меня сам, через типа секретаршу. И, наконец, их гениальное решение предложить скайп вместо личной встречи. Я сам был виноват. Ведь он дал мне выбор. Видимо, зная, что полету в знойную Калифорнию я предпочту беседу. Да и что это могло изменить? Для мошенников высокого полета снять офис в престижном районе Лос-Анджелеса и обставить все так, что комар носа не подточит, – не проблема. Ай да Осборн! Вот тебе и шабаш ведьм. Я открыл папку и всмотрелся в копии с доверенностей на управление лицензионными правами. Все подписи уполномоченных лиц, представляющих столь уважаемые во всем мире организации, выглядели подлинными, и каждая из них была заверена нотариально. Это могло стать нашей зацепкой. Хоть какой-то. Хотя, где гарантия, что нотариусы с такими именами и номерами в реестре действительно существуют? Джордж все еще был в моем кабинете. С явно растерянным видом, он не понимал, как реагировать на происходящее. Я отпустил его и вызвал Карла. Проверь, пожалуйста, кто в учредителях «Эс Джи Лимитед», которой мы платим за лицензии. Это первое. Второе – нужно пробить в реестрах данные по всем нотариусам, заверявшим вот это. Я протянул ему копию приложения, которую он, конечно же, уже видел. Что-нибудь стряслось? – спросил Карл, как всегда, невозмутимый. Да, ответил я, скорее безучастно. По-моему, нас поимели. Он вышел. Я остался один. Сказать, что я был раздавлен – значит, не сказать ничего. Все статуэтки, накопившиеся в моем убогом жилище за последние полтора года, ничего не значили по сравнению с той, которую только что внесли, с корнем вырвав двери и развалив половину кухни. Гигантский исполин запечатал вход своим гранитным постаментом. Его могучее волосатое предплечье лежало на полу гостиной и заканчивалось средним пальцем с грязным ногтем, разбившим этажерку в спальне. За стеклом моего кабинета суетились какие-то люди. Они что-то решали. О чем-то договаривались и кому-то звонили. Они еще не знали, что мы уничтожены. Этот офис и все, что с ним связано, уже сутки как был ничем, робкой фантазией обманутого человека. И на дворе была пятница, почти конец рабочего дня. Я понимал, что выходные не переживу. Просто повешусь. Или сойду с ума. Мне стало жалко всех этих ребят, смышленных и организованных, которых я обманул, внушив надежду. Но мне предстояли вещи пострашнее. Я почти наверняка потеряю бизнес. И останусь должен арабам еще почти пять миллионов. Сумму, которую мне никогда не собрать и не заработать. Они это тоже знают. И вполне могут решить вопрос кардинально. У папаши шейха есть тайный закуток в отдаленном дворце в пустыне, где в особой комнате стоят банки с заспиртованными гениталиями его должников. Эдакая кунсткамера. Карл вызвал меня по внутреннему. Данных по учредителям на сайте секретаря штата нет. В Калифорнии они могут указывать только организаторов. Так по закону. Организатор «Эс Джи Лимитед» некто Саламан Вайз. Есть адрес регистрационного агента. Ясно. Спасибо, Карл, сказал я. И отключился. Мудрый Соломон. Да. Хитрый. А теперь еще и богатый.Почти тотчас по селектору я услышал голос Кристины, которая сообщила, что на проводе «Вуди Венчерз». Я ответил. Звонила некая Нора из юридического департамента. По просьбе мистера Осборна она хотела сообщить… Но в этот момент у меня натурально снесло башню. И судя по тому, как тотчас замерло все живое за стеклянной стеной, я послал ее на хрен и заорал, что хочу немедленно услышать самого этого гребаного Осборна или как там его еще. А если нет, то я его, суку конченую, достану из-под земли, ногтями вышкребу, вызгрызу и разотру в суфле, и намажу на тонко нарезанный французский батон. На том конце бросили трубку. Через минуту заиграл мой мобильный. Потом я услышал уже знакомый мне деловой голос. Что случилось Джонаттан? Это ты у меня спрашиваешь? – ответил я. Ало, сказал он. Это Клайв Осборн. А мне насрать, сказал я. Где мои деньги? Вы втюхали нам какаое-то фуфло вместо лицензий, с нерабочими телефонами и думаете… Джонаттан, оборвал он меня. Джонаттан. Послушайте. Я не знаю, что там происходит. У вас сейчас стрес. А у нас пожар. Только из уважения к мистеру Прайду я сделаю вид, что ничего из сказанного не слышал. Вы проспитесь. Примите успокоительное. В понедельник наберете меня – он назвал номер – и начнете с искренних, глубоких извинений. И я хочу – вы слышите Джонатан? – я хочу, чтобы пол Чикаго было устлано пеплом, которым вы станете посыпать свою горячую голову. Вам понятно? Я считал вас разумным человеком. У нас годовой бюджет – три миллиарда. Семьдесят лет репутации. Вашими миллионами мы даже подтираться не станем. Вам ясно? Говорю еще раз. Понедельник, десять ноль-ноль. Если что – порекомендую вам отличного психиатра. Он повторил номер своего мобильного и отключился. В кабинет снова постучали. Дверь слегка приоткрылась, и я увидел взволнованное лицо Джорджа: включи новости, CNN. Я не успел набрать адрес в браузере, как во всю ширину экрана загорелся сюжет с пульсирующей красной строкой – пожары в Калифорнии. Губернатор объявил чрезвычайное положение. Жители покидают зону поражения. Тысячи жителей и работников офисов принудительно эвакуированы. Все затянуто дымом. Полиции помогает национальная гвардия и отряды добровольцев.

Я сидел как человек, только что рухнувший с дерева на задницу. Виски пульсировали в приступе жуткой мигрени. На аппарате замигала лампочка с именем Карл. Я нажал кнопку. Джонаттан, сказал он. Я проверил нотариусов. Все данные подлинные. И имена, и номера лицензий. Могу перезвонить, есть ли доверенности у них в реестрах. Спасибо, Карл. Не надо. Все ок. Меня хватило на то, чтобы выключить ноутбук. Я встал, на автопилоте вышел из офиса, не проронив ни звука, тупо глядя в пол. Машина осталась на парковке. Я стащил галстук и выбросил его в урну. Решил пройтись. Благо, до дома было недалеко. Просто брел, не глядя по сторонам, ни о чем не думая и не реагируя на звуки улицы. Как будто меня выжали и выбросили. У подъезда дома был припаркован белый грузовикUhaul. Фил, мой лэндлорд, разговаривал с кем-то из соседей. Мы поздоровались. Пополнение? – спросил я из учтивости. Нет, ответил он. Скорее, убыль. Миссис Талкот умерла позавчера. Вот, дети приехали за вещами. Дверь в подъезд была открыта настежь и прихвачена скотчем к перилам. С улицы был виден просвет в квартиру, из которой вышел бородатый мужик с пирсингом, густо покрытый татуировками. В каждой руке он нес по стулу. Поставил в кузов и побрел обратно. Я смутно сообразил, что в этой квартире живет Либерта. Вошел в дом. Задержался напротив открытой двери и постучал. Внутри слышалась возня. Мне никто не ответил. Я переступил порог и сказал дежурное «хэлоу». Сделал еще несколько шагов. В комнате был жуткий беспорядок. За столом сидела женщина лет сорока с распущенными волосами. Она курила. Перед ней, вываленная из металлической коробки, в которой когда-то было датское печенье, лежала кипа бумаг. Большую часть из них она уже просмотрела и отложила в сторону. Вчитываясь в очередной листок, она попыталсь снять с языка волос или табачную крошку рукой, в которой дымилась сигарета. Нихрена, сказала она задумчиво, не отрываясь. По ходу, Хэнк, мамаша кинула нас через болт. Мда. Не знаю, был ли у нее вообще адвокат. Она затянулась, прищурилась и взглянула в мою сторону: тебе чего, бади? В дверях за ее спиной появился бородатый верзила с большой картонной коробкой. Я сосед, сказал я, пришел насчет собаки. Женщина выпустила струю дыма и повернула голову к окну: Хочешь забрать? За грязным стеклом балконной двери я заметил рыжее пятно. Собака лежала среди груды старого белья, свернувшись клубком. Либерта, позвал я. Она насторожилась, подняла голову, пытаясь разобраться, откуда идет звук. Птицы и прочие шумы с улицы сбивали ее с толку. Я приблизился и постучал пальцами по стеклу. Она тотчас вскочила, подошла в раскачку, весело виляя хвостом. Я улыбнулся. Сто баксов, буркнул толстяк. Я взглянул на него, затем на его подругу. Дама опять затянулась, глядя на меня сквозь прищур. Она молчала. Я нащупал в кармане бумажник, достал его и пересчитал купюры. Семьдесят пять, сказал я вслух. Могу выписать чек. Если подождете. Верзила прижал коробку к брюху, высвободив руку, и взял у меня деньги. Не надо, буркнул он. Забирай. Затем сунул наличку в карман засаленных джинсов и понес коробку на выход. Я открыл дверь. Оказавшись в комнате, Либерта стала на задние лапы, облокотившись на меня передними. Шерсть у нее свалялась. Сквозь табачный дым я ощутил запах псины. Но она самозабвенно махала хвостом. Я погладил ее. Перед тем, как выйти, я попросил дочь или кем там она приходилась покойной, просто опустить бумаги на собаку, все, что есть, любые, в мой почтовый ящик. Назвал ей номер квартиры. Угу, сказала она, вернувшись к своему поиску. Если найду.