Я всемогущий - Дмитрий Карманов

— А здесь начинается самое интересное, — я потянулся к папке и достал очередной документ. — Приказ МЧС за номером сто двадцать девять от пятнадцатого шестого ноль шестого. Об экспериментальном оборудовании автоматическими парашютами пассажирских самолётов. И приказ за номером сто тридцать от того же числа о специальной модификации лайнеров Ту-134 и Ту-154 с целью сделать их пригодными для десантирования.

Я передал документы ведущему, тот принялся их удивлённо рассматривать.

— Эксперимент проводился в авиакомпании «Пулково», — продолжил я. — Всего было создано два таких самолёта, оснащённых парашютами и подготовленных для десантирования в экстренных случаях. Один летает до сих пор на маршруте Петербург — Мурманск, борт 85631, можете проверить. Второй был на самарском рейсе — как раз он и погиб.

— А почему тогда вы прыгнули один? — выкрикнул Сидоров. — Почему больше никто не прыгнул, если такая возможность была у всех?

Я печально покачал головой:

— Ай-яй-яй, Евгений Анатольевич! Вы же лично знакомились с результатами расследования. Есть отметка о вашем доступе в архив, вам показать её? И вы наверняка знаете, что эксперты моделировали происходившее в последние минуты на борту самолёта. По их заключению, парашюты пытались раздавать всем, однако люди были испуганы, в салоне возникла паника — и в результате не прыгнул никто. Кроме меня. Мне повезло.

Я смотрел на лицо оппонента. Разъедаемое страхом, оно приобретало серый, землистый цвет. Победа, уже, казалось, бывшая в руках, оборачивалась поражением. Повинуясь внезапному импульсу, я произнёс:

— А теперь вы скажете про чеченских террористов…

— Но как же Беслан Мураев, — мой соперник начал говорить, уже понимая, что я вновь предвосхитил его вопрос. — Чеченский террорист признал, что это он организовал взрыв… крушение этого самолёта.

— Вот, — я достал ещё один документ из папки, — внутренний рапорт ФСБ, в котором делается вывод, что такого человека, как Беслан Мураев, просто не существует. Это пропагандистский персонаж, созданный оппозиционным чеченским информ-агентством «Кавказ-Центр» для того, чтобы принимать на себя вину за все катастрофы, случившиеся в России. ФСБ прекратила разработку Мураева ещё четыре года назад. Тогда же и в «Кавказ-Центре» поняли, что блеф не удался, и перестали использовать этого персонажа. И лишь вы, ничего не подозревая, опять вытащили призрак Мураева на поверхность и строите на нём свою чёрную PR-кампанию.

Всё. Сидорова не было. Передо мной стояла картонная кукла с привязанными к ней ниточками. И я мог дёргать за эти ниточки, заставляя куклу делать всё, что мне заблагорассудится. И стало скучно.

— А сейчас вы уйдёте, — сказал я. — Просто повернётесь и уйдёте.

Сидоров, бледнея, прошипел:

— Я отказываюсь участвовать в этом балагане!

Он отбросил микрофон и направился прямо к выходу. А я смотрел ему в спину и ощущал ниточки в своих пальцах. Вот я дёрнул пальцем — и Сидоров, чертыхнувшись, споткнулся об осветительный прибор.

Студия бушевала. Ведущий, пытаясь утихомирить страсти, пустил ещё одну рекламную паузу. Моя команда от радости стояла на ушах. Это был триумф, победа нокаутом. И лишь чувство стыда, неведомо откуда взявшееся, никак не покидало меня. Сам себе я казался боксёром-тяжеловесом, разделавшимся с тщедушным первоклассником.

В штабе царила эйфория. Войдя в общее помещение, я сразу же наткнулся глазами на информационную доску с распечаткой последних рейтингов. По опросам я должен был победить уже в первом туре.

Я собрал команду на небольшую «летучку». Народ подтянулся быстро. Они сели вокруг меня, как цыплята у наседки. Я попытался нахмурить брови:

— Ну что, бойцы, уже празднуете победу?

Илона сияла от радости, Марина беззаботно мурлыкала под нос популярную песенку. Даже Эдик, обычно бесстрастный, нынче улыбался задумчиво и аутично, как никогда напоминая Есенина на старом портрете. Олег, удовлетворённо щурясь, произнёс:

— Да рановато ещё праздновать. Сначала победить надо.

— Вот-вот, — сказал я, довольный, что он уловил мою мысль. — Я добыл этот рейтинг, теперь ваша задача как профессионалов — сохранить его до дня выборов. Хотя бы. Сможете?

— С вами, Платон Сергеевич, мы сможем всё, — промурлыкала Марина.

11

В день выборов появилось первое в году настоящее весеннее солнце. Казалось, что оно удивлённо, взором вернувшегося после долгого отсутствия хозяина, оглядывает серые московские улицы, костлявые деревья с растопыренными пальцами, и газоны, проложенные грязной ватой тающего снега.

В это воскресенье, как будто специально придуманное природой для отдыха, мне совсем не хотелось выходить из дома. Но не позже одиннадцати я должен был появиться на избирательном участке. Сюжет о том, как я голосую, запланирован во всех дневных новостях — на этом настояла Марина.

Я неторопливо ехал по Москве, по непривычно свободным улицам, и глазел по сторонам. Впервые за много месяцев я заметил городских птиц. Воробьи, радуясь солнцу, прыгали по скамейкам и чирикали с обалдевшим видом. Некогда солидные голуби, обретя вдруг проворность, гонялись друг за другом по асфальту. И лишь вороны, большие и потрёпанные, вальяжно сидели на деревьях, подставив крылья солнцу, как дачники, загорающие на садовых участках.

Люди на улицах тоже, казалось, никуда не спешили и наслаждались хорошей погодой. Столь важный и долгожданный для меня день — день выборов — для них был всего лишь очередным выходным. Многие, я был уверен, уже забыли, что сегодня кого-то выбирают, и предпочли посвятить погожий денёк более интересным занятиям. Да что там многие — я смотрел по сторонам, и мне казалось, что вообще никто из жителей столицы не помнил о выборах.

На Новом Арбате красовался плакат в полстены, с которого, насупившись, обозревал расслабленных москвичей Евгений Сидоров. В день выборов такая агитация была уже запрещена, и я лениво подумал, что надо бы сказать об этом Олегу, чтобы он отметил нарушение со стороны соперника. Но бороться с такими мелочами уже не хотелось. Всё равно я должен выиграть.

Я лениво размышлял, почему я так уверен в победе. Да, конечно, опросы и предвыборные рейтинги показывают моё прочное лидерство. Да, неудачной атакой на меня Сидоров серьёзно дискредитировал «Альтернативную Россию» и не смог после этого вернуть утраченные позиции. Да, иных конкурентов у меня, по сути, и не осталось.

Но дело было в другом. Самое главное — внутри себя я был уверен, что выиграю выборы. Уверен настолько, что стало неинтересно. Оказалось, что и к этой игре у меня есть чит-код. И тысячу раз оказался прав Андрюша, сын Солодовникова, что играть, используя чит-коды, — скучно.

Может быть, само президентство, управление огромной и сложной страной — эта игра будет интереснее?

На избирательном участке дежурило около десятка телевизионных групп. Увидев мою машину, журналисты вскочили, подхватили камеры с микрофонами и кинулись прямо к ней. Я смог открыть дверь и выбраться из автомобиля, лишь потеснив не в меру ретивого оператора.