Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - Дэвид Берлински

С другой стороны, если различные объекты не обособлены, тогда должны совпадать. И попытка решить задачу о всех формах причин в природе для предметов, которые являются причинами самих себя, не добавляет ясности. В итоге на какой-то ступени анализа идея причинно-следственного воздействия разбивается об идею причинно-следственной последовательности, как доказывал Газали. Одно вытекает из другого. Существует цепочка, которая неумолимо приходит от нашего невинного предположения о том, что в мире есть объекты, к пугающему заключению о том, что в конце концов причина и следствие так или иначе упадут в пустоту.

И от этого вывода никуда не деться. Он — часть реальности.

Если астрология — вид магии, поскольку астрологи никогда не умели обозначить модальность следствий, которые они ожидают, тогда ньютоновская механика тоже магия. Наука никоим образом не разорвала связь с магическим мышлением. Просто научилась им управлять с помощью мощных оков разума. Ньютоновская механика — это и есть модель действия на расстоянии, прирученная — вот она, ирония разума! — словами, в данном случае математическими. Когда все сказано и сделано, именно способность ньютоновской механики подчинять силу гравитации математической форме выражения обуславливает ее поразительный успех.

И по причинам, которые нам вряд ли удастся уразуметь, это существенно меняет мир.

За шестьдесят лет до публикации «Начал» Исаака Ньютона Иоганн Кеплер показал пределы, в каких естествоиспытатель, наделенный любознательностью и математическим талантом, может использовать традиционные методы астрологии. Благодаря Кеплеру роскошная барочная конструкция традиционной астрологии уменьшилась почти до точки. Кеплерова теория аспектов, его любимое детище, продолжала жить. Согласовывая астрологические аспекты и мозаику плоскости, Кеплер закрыл одну дверь и распахнул другую. Однако никто за ним не последовал.

В XVI и XVII веках еще не существовало многих областей и разделов математики, способных придать астрологии глубину. В XVII и начале XIX веков были открыты гиперболическая геометрия и комплексный анализ, что помогло значительно развить сферическую геометрию. Однако через полтораста лет после смерти Лилли этими инструментами пользовались физики, но не астрологи. Уж не знаю почему.

Ньютоновская система мира победила благодаря простоте доказывающих ее истинность экспериментов и логичности. Система Лилли, напротив, требовала согласования действий девяти планет, Луны, Солнца и, в рассмотренном мною примере, двух или более противников, а кроме того, не менее двух армий, готовых вступить в бой. Ньютоновская механика еще не способна проанализировать полностью поведение трех тел, двигающихся под действием гравитации, и присутствие дополнительных тел только усугубляет ситуацию. Неудивительно, что проект Лилли провалился. Вместе со всеми остальными астрологами, древними и современными, он поставил перед собой слишком сложную задачу.

Но почему же астрологи не поступили, как Ньютон, и не исключили все осложняющие дело детали из своих систем?

Может быть, дело тут в чем-то столь же простом, как истина? Ньютоновская механика — невероятно успешная и эффективная система, ее точность подтверждается при самых разных обстоятельствах, за исключением тех случаев, когда объекты получают ускорения на очень высоких скоростях. Астрология, несмотря на свою долгую активную жизнь, строится на союзе геоцентрической Вселенной и различных астрологических доктрин. Вся интеллектуальная мощь астрологии выражена на древнем рисунке, где Земля изображена в центре сферы, а Солнце, Луна и все планеты направляют свою энергию к Земле такими способами, которые никогда не были ясны и объяснению не подлежали. Современные астрологи заявляют, что с заменой Земли на Солнце в центре небесной сферы можно производить астрологические расчеты, как и прежде. И в этом они правы. Но одно дело — выполнить расчет, другое — вдохнуть в него жизнь. Прямолинейные утверждения, гласящие, что астрология просто-напросто ложна, оставляют многие вопросы без ответа, но при этом объясняют целый ряд очевидных фактов.

Сказавши это, следует еще добавить, что некоторые проблемы, которые астрологи усердно пытались решить, до сих пор волнуют ученые умы. Сила — центральная идея ньютоновской механики. А влияние — центральная идея астрологии. Весьма тщательно изучив ньютоновскую механику, физик Макс Джеммер сравнил традиционное понятие души с новым понятием силы, введенным Ньютоном. Он задал простой вопрос, который способен задать только очень хороший физик:

Весьма проницательно, ибо возвращает нам различие в мышлении, которое уничтожила, как считалось, революция Ньютона. Если влияние становится допустимым понятием только когда небесные тела считаются неживыми, то под угрозой оказывается не только астрология, но вообще всякое исследование жизни. Унификация опыта, обретенная с приходом математической физики, не удалась, теперь возникает другое разделение вещей. Есть мир сущности и мир жизни. В одном действует сила, в другом — влияние. И через триста лет после выхода Ньютоновых «Начал» это разделение сохранилось, и никакая теория не смогла его убрать.

Перед реставрацией 1652 года группа из примерно сорока астрологов, назвавшаяся «Обществом астрологов Лондона», собиралась несколько раз в год, чтобы насладиться общением, поделиться профессиональными тонкостями, посплетничать о клиентах и, разумеется, набить брюхо яствами и питьем. Читалась проповедь. Нарядные, в дорогих одеждах или нищие и потрепанные жизнью — не важно, они все были там. Среди гостей попадались такие мошенники, которые одним кивком головы да обходительными манерами умудрялись убедить и богатых аристократов, и преуспевающих торговцев в том, что располагают системой предсказания подходящего момента и могут посоветовать, когда лучше всего делать предложение руки и сердца, заводить интрижку, скрывать растрату или жульничать в карты. Были там люди вроде Уильяма Лилли и Элиаса Ашмола, создавшие себе репутацию сверхъестественными способностями управлять временем. Встречались на этих собраниях и такие, чьи предсказания частенько не сбывались, по причине чего эти незадачливые пророки нередко страдали от нехватки клиентов [163].

Один из пиров проходил в Пейнтерс-Стейнерс-Холле на Литтл-Тринити-лейн. Меню утеряно, но в общих чертах его можно восстановить, опираясь на описание ужина, данного Элиасом Ашмолом лет двадцать спустя. Первое блюдо: оленье бедро и цветная капуста, пирог «баталиа»[44], рагу из телятины, выпечка с олениной, баранье и телячье филе на одном блюде. Это только первое. Во второе входили: цыпленок, утка, индейка, жареная семга и палтус, фасоль, привозная ветчина, говяжий язык и голова осетра. Третье — и, слава богу, последнее — блюдо состояло из фруктов.