Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - Дэвид Берлински

Несмотря на все это, Лилли с той своей таблицей оказался прав, что с ним случалось довольно часто, — сэр Уильям Уоллер и войска парламента под его предводительством одержали победу.

Лилли не всегда приходилось подгонять свои астрологические выводы ради великих политических дел. Он был астрологом-консультантом, одним из беспутных выскочек, поднявшихся из низшего дворянства. Никто из них не получил толком университетского образования, но в дальновидности им отказать нельзя. Они утвердились в Лондоне, набрав клиентуру из всех слоев общества. Их профессиональный успех нередко превосходил успех врачей, которые в середине XVII века могли предложить пациентам разве что пиявок, обильное кровопускание и очистку кишечника. От такого лечения здоровые заболевали, а больным становилось еще хуже.

Астрологам особенно удавался поиск пропаж: утерянных драгоценностей, украденных предметов быта, забытых ключей и безделушек. Их вызывали для решения семейных проблем. Жены умоляли найти блудных мужей или рассказать о моряках, давно ушедших в море на корабле. Утром они собирались в лавках на улицах с названиями вроде улочка Дыхания Вепря или переулок Свиньи и Пудинга и устраивались за дубовыми столами с пергаментами и чернильницами в ожидании первого клиента. За окнами моросил дождь. Лондон как-никак. Но, несмотря на погоду, всюду кипела жизнь: овец вели на рынок, где торговцы раскладывали товар, бежали по делам домохозяйки. Открывались магазины, повозки стучали по булыжной мостовой, мужчины в шелковых жилетах заходили к портным, женщины встречались с любовниками, нищие, калеки, горбуны и карлики сновали туда-сюда, ловкие карманники шныряли в толпе.

Клиенты просили принять их и оставляли визитки. Порядочные замужние дамы консультировались у Лилли — доктора Лилли — по самым разным вопросам. Менструация начиналась не вовремя или проходила болезненно. Случалась нежелательная беременность. Не получалось как следует возбудить мужа, или он засыпал сразу после близости. Одна девушка «позволила Господу воспользоваться ее телом» [157]. Она попросила Лилли помочь ей получить пропуск в покои Всевышнего. Лилли поднапрягся и помог. Прочие клиенты спрашивали Лилли, а через него и звезды о пропавших серебряных канделябрах, потерянных ключах, о слугах, которых застукали неподобающе улыбающимися во время Великого поста. Длинноносые и длинношеие аристократки советовались с Лилли, как вести себя в адюльтерном водовороте высшего общества, где мужчины и женщины с горячностью преследовали друг друга, влюблялись и тут же остывали, где наслаждение — это просто цель, такая же желанная, как для низшего дворянства — финансовая стабильность, а для крестьянства — еда и кров.

Лилли, должно быть, обладал удивительной способностью, характерной для великих астрологов и врачей, — видеть за многословными увертками скрытые намерения человека. Обычно он слушал клиента лишь несколько минут. Задавал пару-тройку вопросов, требуя по возможности точные дату и место рождения. Потом быстро записывал фамилию клиента и его проблему в подобие медицинской карты. И все.

Тем же вечером он набрасывал таблицу, изучал ее, чтобы вникнуть в смысл, и формулировал выводы.

Такие краткие, нередко поспешные консультации продолжались весь день. За год Лилли составлял около трех тысяч таблиц. Его репутация росла и крепла. Его считали астрологом выдающейся точности. Время от времени он помогал и самому себе, например найти пропавшую рыбу вместе с укравшим ее человеком, с помощью событийной таблицы [158].

Его высоко ценили. У нас нет оснований для сомнений в правдивости рассказов о нем, впрочем, нет и объяснений излагаемых там фактов, кроме как того, что Уильям Лилли был действительно необыкновенно успешным астрологом.

Когда пришла чума, Уильям Лилли удалился из Лондона и поселился в Хершеме. Со временем он стал церковным старостой в Волтоне-на-Темзе. Исаак Ньютон переехал из Кембриджа к матери в поместье Вулсторп. В отличие от Лилли, который к тому моменту уже приобрел авторитет и известность, Ньютона еще никто не знал. Он был одиноким, хмурым, задумчивым юношей с выдающимися математическими способностями. За следующие пятнадцать месяцев он открыл интегральное и дифференциальное исчисления, доказал и расширил свой бином, бесподобно работал с бесконечными рядами чисел и впервые выдвинул потрясающую гипотезу о том, что «сила гравитации может распространяться до орбиты Луны». Не спросив ничьего разрешения, Ньютон открыл дверь в европейскую науку, вошел в ее роскошные залы и за следующие несколько лет стал их полноправным хозяином.

Николай Коперник, Тихо Браге, Иоганн Кеплер и Галилео Галилей к первой четверти XVII века завершили пересмотр древней и крепкой, как скала, Птолемеевой системы. Легенда гласит, что они заметили то, что в течение полутора тысяч лет все игнорировали, а именно: Земля — не центр Солнечной системы. Но эта легенда побита молью более остальных. Идея прогресса опровергается фактами почти на каждом шагу.

Начать с того, что системы Птолемея и Коперника — это экспериментальные эквиваленты приближения первого порядка. Если астрономия Коперника сделала большой скачок в течение шестидесяти лет после его смерти, не отстала от нее и Птолемеева. Сфера Гуаптеруса Арсениуса представляет собой трехмерную модель Птолемеевой Вселенной. Этот сложный научный прибор из полированной и кованой меди и латуни — настоящий шедевр, произведение искусства, сравнимое с творениями мастеров Высокого Возрождения. Его сферы вращаются на нескольких отдельных осях, и каждое движение точно откалибровано, чтобы астрономы, ведущие наблюдения, могли с их помощью рассчитывать эксцентрики и эклиптики.

Разумеется, сфера Арсениуса открывает то, что предполагал Кеплер. Система Коперника на самом деле проще. Но одно дело — простота, и совсем другое — точность. Птолемеева система мира по точности не уступала Коперниковой. На практике ее можно использовать и сегодня для предсказания затмений, отслеживания фаз Луны, расчета планетарных орбит или отправки человека или корабля в космос и удержания его на геоцентрической орбите.

Во-вторых, Птолемееву и Коперникову системы можно грубо сравнить по вычислительной сложности. Птолемеева астрономия требовала эпициклов и специальных устройств. Но того же требовала — и требует — Коперникова астрономия. Радикальная простота, присущая гелиоцентрическому взгляду, не могла бы возникнуть до тех пор, пока Ньютон не продемонстрировал, что Кеплеровы законы движения планет можно ужать до размеров математической булавочной головки.

И наконец, в-третьих. Система Коперника с физической точки зрения противоречива. Она не способна объяснить то, что вращение Земли не наблюдается на ней самой, предметы не уплывают с нее в космос, как это произошло бы, окажись они на краю крутящейся карусели. Именно Ньютон предложил верное объяснение этим странностям в гелиоцентрической системе, обращаясь не только к своим непосредственным предшественникам, но также к Аристотелю и другим мыслителям Античности.

Летом 1684 года астроном Эдмонд Галлей отправился в Кембридж, чтобы обсудить кое-какие вопросы с Исааком Ньютоном. Математик Абрахам де Муавр оставил широко известное описание их беседы [159]: