Последние гиганты. Полная история Guns N' Roses - Мик Уолл

Мы знали, что хотим получить, и поняли, что знаем, как звучим на сцене, а единственный способ передать эту энергию в записи — добиться звучания, близкого к живому. Поэтому играли и записывали бас, ударные, ритм-гитару одновременно. Так получился лучший вариант, в котором игра немного быстрее, чем вживую, а главное — появилась энергия. Затем мы добавили несколько вокальных партий и гитарных наложений, так что музыки получилось больше… Ведь когда Guns N’ Roses выступают на сцене, мужик, то зрительно кажется, что мы повсюду, и ты не знаешь, чего ожидать. Как передать это в записи? Вот это самое сложное.

Вот почему больше всего я люблю запись — это все равно что писать картину. Всё начинается с оттенка, или с идеи, а потом получается что-то, что становится оттенком чего-то еще. И оно тебе нравится больше. И все равно это не совсем то, что ты себе представлял. Но ты идешь в студию и добавляешь, и добавляешь что-то, а потом получается то, чего ты даже не ожидал. Например, Слэш добавит небольшой медленный гитарный фрагмент, который полностью изменит настроение. Вот что я люблю. Как будто пишешь картину, потом уходишь, возвращаешься — а она уже выглядит иначе. Ты просто впускаешь новые и новые штрихи, а потом думаешь: «Ого, получилось совсем по-другому, и даже круче, чем я себе представлял. И я не совсем понимаю, что я нашел, но я что-то нашел», понимаешь?»

Я заметил, что они снова работают с Клинком, уже над новым альбомом. А Аксель подчеркнул, что они добавят в запись новые элементы звучания, которые раньше для них были просто недоступны.

— Мы пытаемся найти Джеффа Линна, — сказал он.

Джеффа Линна? Вдохновителя группы Electric Light Orchestra, а затем Traveling Wilburys? Я с трудом мог себе представить, как Джефф Линн работает с Guns N’ Roses. Но оказалось, что Аксель был поклонником ELO еще в подростковом возрасте.

— Я хочу, чтобы он поработал над песней «November Rain», и есть еще три-четыре песни, на которые, если все получится, я хочу, чтобы он взглянул.

— Чтобы он занялся продюсированием вместе с Клинком? Или чтобы добавил струнные аранжировки?

— Может, и струнные, не знаю. Потому что это запись Guns N’ Roses и Майка Клинка. Я мог бы использовать синтезатор, но такого, что «ой, знаете, мы все играем вживую», а потом в записи будет синтезатор, не будет. Я занимался электроникой в школе, поэтому могу взять гребаный провод и создать разные звуковые колебания, понимаешь? Поэтому теперь я хочу… ну, быть современным. Раньше у меня не было на это денег. Может, кто-то вроде Джеффа Линна мне поможет.

Конечно, как мы теперь знаем, синтезаторы и «современность» в 1990-х годах вытеснят в сознании Акселя все остальные мысли. Но на данный момент речь шла о развитии группы, а не о том, чтобы вернуться к мольберту. Роуз недавно заявил другому журналисту, что, если «November Rain» не запишут так, чтобы он остался полностью доволен, то он уйдет из музыкального бизнеса.

— Это было тогда, — он пожал плечами. — Тогда эта песня была для меня важнее всего.

— Ты серьезно говорил об уходе из бизнеса?

— Да, черт возьми, так и есть. Но самое ужасное, что теперь у меня есть еще четыре сильных песни, мужик! Не знаю, как я их написал, но они нравятся мне больше, чем «November Rain»! И они затмят эту долбаную песню! Теперь у меня есть четыре песни для работы, и все они прекрасные. Мы играем их, и у нас мурашки по коже. Все началось, когда однажды я придумал такую большую тяжелую фортепианную партию, она реально здоровая и подходит к блюзовому госпелу, который должен был быть похож на «Buy Me a Chevrolet» группы Foghat. А теперь он превратился во что-то типа «Take Another Piece of Heart» [Дженис Джоплин]…

Я все еще недоумевал, как Guns N’ Roses, самая взрывная группа в мире, будут работать с Джеффом Линном, самой неизвестной рок-звездой. Почему именно он? Аксель — тайный поклонник ELO?

— О да, я фанатик ELO! Мне нравится старый ELO, времен «Out of the Blue». Я ходил на их концерт, когда они приезжали к нам в город, а я был еще маленьким. А «Out of the Blue» — замечательный альбом. Я уважаю Джеффа Линна за то, что он Джефф Линн. И — раз: у него есть стойкость. Два: он привык работать с большим количеством различного материала. Три: он привык работать со всеми видами инструментов и разными стилями музыки. Четыре: он сам написал весь свой материал. Пять: он сам его спродюсировал! Это требует большой концентрации и энергии. Надеюсь, что он сможет, потому что я бы очень хотел с ним поработать. Он лучший. Но не знаю, удастся ли нам его заполучить.

Мне стало интересно, какие еще артисты повлияли на его творчество, и я попросил Акселя назвать три любимые песни юности, которые до сих пор живы в музыкальной памяти. Я настолько привык, что Слэш и Дафф называют группы вроде Aerosmith, Motörhead и Sex Pistols, что вплоть до этого момента я не подозревал, что спектр интересов Акселя гораздо шире.

Первой из песен была композиция Led Zeppelin. Вообще-то очень похоже на Guns N’ Roses, скажете вы. Если не учитывать, что песня, которую Роуз выбрал из творчества Zeppelin, — одна из наименее известных. На самом деле, за нее они получили много пасквилей: это «D’Yer Maker» из альбома «Houses of the Holy» — американский сингл, ставший хитом летом 1973 года. Но Аксель произносил название как «Dyer Maker» — пока я не объяснил, что на самом деле это игра со словом «Jamaica», произнесенным с английским акцентом, которая основана на регги-направленности песни.

Он уставился на меня. «Ого. Я этого не знал. Когда я был в начальной школе, то записывал названия всех новых песен, например, «Spiders and Snakes» Терри Джекса. Потом я услышал «D’Yer Maker» и смеялся над ней как оголтелый. Я рассказывал всем про эту странную песню, которую услышал по радио, но к перемене во второй половине дня я уже сижу в уголке с карманным радиоприемником, и мне нужно снова услышать эту песню. Я просто должен ее услышать. Кажется, это был первый случай из серии «я должен услышать эту песню». Она крутилась у меня в голове, и мне нужно было слышать ее снова и снова».

Это запоздалое открытие группы Led Zeppelin, по словам Роуза, и привело его в хард-рок. Акселю тогда было всего 11, и он ничего не знал об этом коллективе. «Я услышал эту песню и подсел. Я стал фанатом Led Zeppelin. Эта песня просто взорвала мой мозг. Я думал, как он так пишет? Как он так чувствует? Ведь в моем окружении все было строго и религиозно. Хотя мы жили в городе, но все равно ходили в приходскую церковь и соблюдали все каноны, то есть язык очень сильно отличался. Я еще никогда не ощущал такой крутой атмосферности, как в этой песне Zeppelin, и пытался понять, как он так думает».

Тут Аксель помрачнел, когда вспомнил, как пытался разучить аккорды «D’Yer Maker» на семейном пианино, а отчим впервые «ударил меня так, что сбросил с табуретки. Сначала я играл, а потом исполнил барабанную партию прямо на крышке пианино и чуть не выбил из него все дерьмо. И отчим сразу же мне вломил. Бум!»

Второй песней, которая тогда больше всего повлияла на него, была, по словам Роуза, «Benny and the Jets» из двойного альбома Элтона Джона 1973 года под названием «Goodbye Yellow Brick Road». Аксель сказал, что он также большой поклонник поэта-песенника Элтона Джона — Берни Топина. Настолько, что он хотел бы взять у Топина интервью о его творчестве. (Интересно, что, когда позднее Топина спросили, что он думает о стихах Акселя, тот признался, что большой его поклонник, а особенно ему нравятся стихи песни «Sweet Child o’ Mine».)