Книги онлайн и без регистрации » Романы » Право на одиночество - Ника Соболева

Право на одиночество - Ника Соболева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 116
Перейти на страницу:

— В моей душе жила ненависть, — продолжала я ещё тише. — Да что там — до сих пор живёт. Я ненавидела всех и каждого. Когда я выходила из дома и видела на улице какую-нибудь девочку с точёной фигуркой, я ненавидела её. Понимала, что никто не виноват, но не могла справиться со своими чувствами. И больше всего я презирала людей, которые пытались научить меня какой-нибудь новомодной диете. Многие искренне считали, что я такая, потому что много ем. Святая наивность! Да у нас дома конфеты и печенье были только по великим праздникам. Я не говорю про то, что мама тщательно следила, чтобы я не ела ничего лишнего. Только благодаря ей я в бегемота не превратилась. И самое смешное, что мне никто — никто! — не верил. Все считали — раз толстенькая, значит, ешь много. И это самое страшное, Максим Петрович, когда тебя заранее называют лгуньей, и ничуть в этом не сомневаются. А доказать обратное ты не можешь в принципе.

Слова лились из меня, и я почти чувствовала змеиное шипение, которое было готово вырваться из моей груди. Но, нет… это всего лишь моё воображение. Не более того.

— Поэтому я не любила танцевать. Танцующий бегемот — что может быть отвратительней? Я несколько раз ходила в ночные клубы со своей лучшей подругой, и все эти разы тихо ненавидела окружающих. За их красоту, отсутствие комплексов, за их беспечность… Сама себе я всегда казалась похожей на клубок ниток, только вместо ниток — мои страхи и комплексы. А знаете, чего я боялась больше всего, Максим Петрович?

Всё это время начальник внимательно смотрел мне в глаза. Я не могла понять, о чём он думает.

— Догадываюсь, — тихо сказал он. — Но разреши мои сомнения.

— Я боялась показать свою слабость, — судя по удивлению, мелькнувшему во взгляде Громова, он подумал о чём-то другом. — Я нарочито надевала на себя маску равнодушия, и лишь небо знает, чего мне это стоило и какие демоны в это время бушевали в моей душе. Я боялась, что кто-то хоть на миг поймёт, что за личиной снежной королевы — нежная и хрупкая девочка, которая плачет от каждого нанесённого ей оскорбления. Не спрашивайте меня, почему я так боялась именно этого — я не знаю. Но каждый день, встречая на своём пути трудности, насмешки, жестокость, я говорила себе, что не имею права быть слабой. А после смерти родителей…

Я закрыла глаза, вновь переживая тот ноябрьский день.

— После смерти родителей я действительно стала снежной королевой. Я больше не притворялась. Меня ничто не могло больше напугать или унизить — мне было всё равно. И, знаете… Я всю жизнь стремилась к подобным ощущениям, я всегда хотела быть сильной. Но, конечно, не такой ценой. Однако, достигнув этого, я поняла, что умерла.

Первые ласковые солнечные лучи нежно прикасались к стволам деревьев, к остаткам снега, уже покрытого грязью, и к нашим лицам. Я не могла понять, о чём думает Громов, да и не пыталась…

— Каждый человек мечтает о доле другого, — продолжила я. — Мечтает стать красивее, лучше, выше, смелее. Но мало кто понимает, какая это непозволительная роскошь — отказ от самого себя. Ломая свою личность, ничего, кроме пустоты, не чувствуешь. И мне жаль, по-настоящему жаль, что место той искренней и нежной девочки заняла снежная королева, украв её душу и заключив в глыбу льда. Но… — я глубоко вздохнула, — я признаюсь вам в своей слабости. Пожалуй, единственной на данной момент. И слабость эта в том, что мне так проще жить. Я пошла по самой короткой и пустой дороге, выбрав путь одиночества. И это моё право.

Я почти дословно повторила эту фразу… «Право на одиночество»… Она уже давно стала моим проклятьем. Но никому, даже Громову, я не собиралась рассказывать всей правды о себе и своём проклятье.

Помолчав немного, Максим Петрович тихо сказал:

— Это самая печальная сказка о снежной королеве, которую я когда-либо слышал.

— Это ещё не конец, — я улыбнулась. — Ведь сегодня вам удалось немного растопить её лёд. И я даже ненадолго вспомнила ту девочку, которой была раньше. Я всегда ненавидела ночные клубы за громкую музыку и огромное количество неискренних людей. Но сегодня, танцуя, я почувствовала, как во мне подняла голову прежняя Наташа.

— Это хорошо или плохо? — настороженно спросил Громов. Я рассмеялась.

— Максим Петрович, уже три года я не испытывала таких эмоций, как сегодня. И вы спрашиваете, хорошо это или плохо?

— Но ты же сама только что упомянула, — он тоже заулыбался, — какую именно дорогу выбрала.

Я покачала головой.

— Это не имеет никакого отношения к моему пути. Это касается только жизни моей души. Я признаюсь вам, Максим Петрович, я была уверена, что та девочка во мне умерла окончательно и бесповоротно. Но сегодня я убедилась, что это не так. И… я рада. Я скучаю по самой себе.

Я опустила голову, чтобы скрыть слёзы. Да уж, я слишком много плачу в последнее время. Но это нисколько меня не огорчает.

Я почувствовала руку Громова на своём подбородке. Подняла глаза. Максим Петрович улыбался, а из-за выражения его глаз по моему телу прокатилась волна маленьких иголочек. Нежность… господи, какая нежность!

— Милая моя Наташа, — его голос будто обволакивал меня заботой. — И я повторю то же, что уже говорил тебе не раз: ты необыкновенная девушка. Так чувствовать способен далеко не каждый человек на этой планете. И спасибо, что поделилась со мной частичкой своих воспоминаний. Ты даже не представляешь, как это важно для меня.

Последнюю фразу Максим Петрович почти прошептал. А затем наклонился и нежно поцеловал меня в шею. Я вздрогнула и прерывисто вздохнула, собираясь с мыслями, чтобы сказать… что?

Ещё один поцелуй, немного ниже, а затем ещё один. Мысли растворились в воздухе. Осталась только одна: неужели я зря рассказывала ему всё это? Неужели он не понял, что я НЕ ХОЧУ?!

Ага, вот только моё тело, кажется, считало иначе. Потому что как объяснить то, что руки сами обняли Громова, сами привлекли его ближе, а голова запрокинулась, позволяя ему дальше исследовать мою шею. Всё это оказалось настолько не похоже на то, что я чувствовала с другими, когда в моей голове не было ничего, кроме мыслей, а тело было натянутым, как струна. И попробуй сказать хоть слово, когда всё тело растекается по лавочке. Теперь я понимала Антона с его утверждением, что ему никогда не отказывали в постели. Откажешь тут! Мысли разбегались со скоростью зайцев.

Но Громов остановился сам.

— Извини, — тихо сказал Максим Петрович, чуть отстраняясь и помогая мне сесть прямо. — Я слишком долго находился рядом с тобой. Этому искушению сложно противостоять. Но обещаю, больше не повторится.

Да? А жаль.

Но вслух я сказала:

— Ничего страшного. Я всё понимаю. Но теперь я хочу домой. Там моя кошка уже, поди, весь диван обглодала с голодухи.

Громов улыбнулся, достал мобильный телефон и вызвал такси.

Уже перед своим домом я вспомнила одну вещь.

— Максим Петрович, а вас жена не убьёт за то, что вы этой ночью неизвестно с кем время проводили? — тихо спросила я, с тревогой глядя на начальника.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 116
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?