Братство Конца - Евгений Малинин

– Жирный карлик на завтрак?! – ужаснулся я, и длинный хозяин из сочувствия ко мне снова закатил глаза. – Перед дальней и трудной дорогой?! Перед дорогой, которую мне придется проделать верхом! Да вы что, милейший, убить меня хотите?!

Я строго посмотрел на тощего, закатившего глаза хозяина:

– Друг мой, очнитесь!

Хозяин снова вернул глаза на место.

– Чтоб я больше ни слова не слышал о ваших карликах. Хотя бы и фаршированных лепестками роз! Иначе!.. – Мое «Иначе!..» было ничуть не хуже монашьего. – Иначе я пожалуюсь самому Епископу!

– Будет исполнено, ваша милость! – тут же склонился в радостном поклоне хозяин. Все были довольны, и только монах чувствовал себя дураком. Так ему и надо!

Я, закрывая дискуссию по поводу новейших гастрономических изысков, направился к столу и уселся на один из стульев, поставив рядом свой посох. Оглянувшись на присутствующих, я понял, что сделал что-то не так. Монах тут же подтвердил мою догадку:

– Ты… э-э-э… занял мое место…

– А на нем что, написано, что оно твое?! – схамил я ему прямо в его закрытую капюшоном рожу и, взяв торчавшую конусом салфетку, встряхнул ее и сунул себе за ворот поверх своего роскошного шарфа.

– Э-э-э… нет, не написано, но это мое место! – продолжал настаивать упрямый Санчо.

Не вступая в бессмысленные, на мой взгляд, пререкания, я наложил себе на тарелку первого попавшегося салата, передвинул поближе блюдо с маленькими пирожками и налил из высокого графина в стоявший рядом бокал рубинового цвета вина.

Однако меня не оставили в покое. Монах, сделав пару шажков в мою сторону, снова загундосил:

– Уступи мне мое место! Твое почетное место на противоположном конце стола! Там поставлены самые изысканные яства и вина…

Я резко выбросил руку вперед, ткнув пальцем в стоявший напротив меня стул:

– Вон твое место! Или за дверью… Выбирай! А если ты не прекратишь свое нытье… – Я перевел взгляд на испуганно молчавшего хозяина заведения. – Слушай, любезный, у тебя на кухне найдется специалист по приготовлению монашины? Давненько я не баловал себя монашиной в белом вине с зеленью на рясе!

Монах Санчо круто развернулся и молча потопал к предложенному ему стулу. Длинный хозяин поклонился мне, и я заметил, как злорадно сверкнули его глаза:

– Это блюдо, господин, также мало знакомо мне, но я думаю, что, если твоя милость прикажет, мой шеф-повар отлично справится с данной задачей. Вот только… – замялся он.

– Что такое?! – сурово переспросил я.

– Да выбор монахов у нас невелик… Прямо сказать, всего один и есть… – И он с сомнением уставился на Санчо.

– Вот как?.. – Я тоже с сомнением уставился на Санчо.

С минуту мы вдвоем молча рассматривали монаха, а тот неторопливо сгребал на свою тарелку все закуски подряд. На мой взгляд, он не очень хорошо соображал, что делает.

– Хорошо, – прервал я наконец осмотр будущего гастрономического чуда, – я подумаю… Пока что меню завтрака остается прежним, но… – Я сделал эффектную паузу. – Если я решу внести изменения, тебе будет сообщено!

И я жестом отпустил хозяина. Тот поспешно развернулся и направился к выходу из столовой, а мы в молчании приступили к ужину.

Ужин, кстати, был очень хорош. Блюда и приборы четко и без суеты меняли двое слуг. Еще один следил за наличием вина на столе. Вот только мой сотрапезник напрочь отказывался вести светскую застольную беседу. Какие только темы не предлагал я для обсуждения, он только испуганно вздрагивал и с тоской посматривал на меня из-под своего надвинутого капюшона. И только однажды, когда я спросил, не жарко ли ему в его шерстяной рясе с головой, накрытой тяжелым капюшоном, он угрюмо выдавил:

– Нет… Мне холодно… – И его как-то странно передернуло. А к концу трапезы моего милого друга настолько сморило, что он заснул прямо на стуле и был отнесен слугами в другое крыло дома, в спальню.

В общем, ужин прошел в теплой дружественной обстановке, хотя стороны и не обменялись речами.

Я же, поужинав, ощутил необычный прилив сил. Налив себе бокал вина, я вышел из-за стола и, прихлебывая сей божественный напиток, направился во двор, где, прислонившись к столбику, поддерживавшему козырек над входом, принялся рассматривать звездное небо.

И в этот момент из сгустившейся темноты появилась фигура в знакомых серебряных доспехах. Рыцарь Храма приблизился, и я впервые услышал его голос. Ничего так был голосок, вполне механический:

– Могу я видеть господина первого советника капитула?

«Ого! – присвистнул я про себя. – А мой Санчо-то серьезная фигура». Вслух же я высокомерно спросил:

– А в чем дело?!

– Епископ никак не может с ним связаться, поэтому обязал меня разыскать господина первого советника капитула и выяснить, что с ним происходит.

– Дрыхнет твой советник, – небрежно ответил я.

– Не понял, что делает господин первый советник капитула? – безо всякого интереса переспросил рыцарь.

– Хм… Спит советник… Сморило его, понимаешь.

– Господин первый советник капитула не может спать, потому что сейчас время разговора с Епископом.

– Да плевать ему на твоего Епископа! – махнул я свободной рукой. – Какой может быть Епископ, когда у человека глаза слипаются?!

По-моему, я весьма доходчиво объяснил внутреннее состояние первого советника Санчо, однако этот железный болван продолжал гнуть свое:

– У господина первого советника капитула не могут слипаться глаза, потому что сейчас время разговора с Епископом.

Мне стала надоедать эта бессодержательная беседа, именно поэтому я позволил себе некоторое хамство:

– Да иди ты… в спаленку к господину первому советнику и убедись, что он давно в объятиях Морфея! И не мешай Великому Гэндальфу провидеть будущее по звездному небу!

Тут рыцарь неожиданно с лязгом выхватил меч и гораздо громче прежнего проскрежетал:

– Кто посмел заключить в объятия господина первого советника капитула?!

А следом за тем он развернулся и, громыхая доспехами, порысил к тому крылу дома, где располагались спальни.

Однако я недолго оставался в одиночестве под этим странным темно-коричневым небом. Буквально через несколько секунд после того, как храмовник отправился выяснять, в чьи объятия попало его начальство, из темных кустов рядом с входом в дом раздался тихий шепот:

– Колдун! Эй, колдун!

Я повернулся в сторону призыва и негромко поправил шептуна:

– Не колдун, а маг… И зовут меня Гэндальф Серый Конец.

– Вот, вот… Она тоже говорила о твоем странном прозвище.

– Кто говорила?! – сразу заинтересовался я и сделал шаг в сторону шептавшего.