Банда под каблуком - Татьяна Михайловна Чистова

Рита махнула ему на прощание и пошла по дорожке к мостику, постояла, глядя на темную воду и уток, подождала, пока «Ауди» и спортивная машина не сгинут к чертовой матери. Прошлась еще немного, села на лавочку под гигантской липой и позвонила Юльке.

— Мне к врачу надо, — сказала, стараясь не стучать зубами, — очень срочно. Завтра приду. Не скучай.

— Не скучай? — Юлька, судя по топоту и грохоту двери, выскочила в коридор. — Да как ты можешь болеть в такой момент! Анька целый день не отвечает, а это чучело сидит молча, а если встает, то падает, я ее боюсь! Ты меня с этой страшилой бросаешь?

— Я тебе премию дам, — пообещала Рита. Юлька примолкла и обещала звонить в случае чего. Рита неторопливо пошла к дому, даже не оглянулась ни разу. Следят за ней или нет — плевать, сейчас это все равно. «Три миллиона — хорошие деньги, — крутилось в голове. — Тебе бы хватило?» Нет, этого мало, на квартиру в приличном районе Москвы надо в три-четыре раза больше, да еще и подготовить ее для себя тоже денег стоит. Три миллиона мало, надо раз в десять больше, чтобы жить, в конце концов, своей жизнью, а какая-то тварь, сшибая по мелочи, может ее этого самого будущего лишить. Стало вдруг так холодно, что Рита едва сдерживала дрожь. Добралась до дома и долго сидела на бортике ванной, подставив руки под струю горячей воды. В голове было абсолютно пусто, вообще ни единой мысли, зато зубы перестали стучать и озноб пропал. Рита еще немного посидела в темноте и открыла почту, нашла то самое письмо. Отправлено в день и час, когда она сама была на работе, корявый неграмотный текст и прикрепленный файл, где роскошная, как торт, Олеся и красавец-Пофигист по сценарию разыграли свою «школьную» любовь. Открыла файл с записью со своей камеры и параллельно ту, что вчера получил Пофигист. Здесь качество записи было в разы хуже, но это же не профессиональное оборудование. Глеб со своим носился, как курица с яйцом, что объяснимо — оно и денег немалых стоило, и вообще техника чужих рук не любит… И тут озарило — если ролик из письма тоже довольно паршивый, хотя лица вполне себе можно разобрать, то что же тогда получается?

На последних кадрах Рита поставила запись на паузу, прижала кулаки к глазам. Чувство такое, будто еще мгновение — и выберется из захлестнувшего мутного потока: то ли тот ослаб, то ли у самой силы появились. Вот еще немного, еще мгновение — все будет хорошо. Открыла глаза, посмотрела на монитор, снова зажмурилась, и тут дошло — ее запись дольше по времени. Вариант Пофигиста заканчивался на одиннадцатой минуте, а ее ролику до финала еще почти семь минут. Значит, помимо «официальной», клиентской, и ее собственной, кто-то сделал третью, ее получил взбешенный клиент. Рита потянулась к клавиатуре, и тут зазвонил телефон — это оказалась Юлька.

— Рита, она спит прямо за столом. Дрыхнет и храпит, что мне делать? Тут так воняет, ты даже не представляешь. Как из канализации!

И тут же в мессенджер посыпались фотки — Руснакова раскидала волосья по столу, подложила руки под голову и крепко спит аккурат посреди рабочего дня.

— Она болеет, — сквозь зубы проговорила Рита, — ей плохо. Не трогай ее.

Даже думать неохота, что будет, если Руснакову разбудить. Она уже утром была в хлам, а сейчас, поди, невменяема на всю башку, и кто знает, какие черти в этой башке и что они там шепчут.

— Я не трогаю, — горячо зашептала Юлька, — просто хочу ее палочкой потыкать. Вдруг померла.

— Не надо, — едва не сорвалась на крик Рита, ее снова накрыл озноб, а к лицу прилила кровь.

— Ладно, ладно, — сдалась Юлька, — не буду. А если она до шести не проснется?

— Тогда звони мне.

Юлька проговорила что-то, но Рита нажала отбой и включила свою запись. Там ничего не происходило — пустой стол, стулья, декорации, закрывающие мебель, шторки на имитации окна. Минута, две, три в полумраке и пустоте, еще две, еще одна. Потом в кадре появляется Женя, подходит к шторкам, что-то достает из-за них, поворачивается в профиль, и в ее руках отчетливо виден смартфон. И заодно становится понятно, почему ее запись такого паршивого качества. Дальше в кадре Рита увидела саму себя, потом запись оборвалась.

«Вот так!» — стукнуло в голове. Расследование заняло от силы четверть часа, впереди куча времени. В принципе, Пофигисту можно звонить хоть сейчас, но он захочет доказательств, а предъявлять свою запись Рита не собиралась. Можно вырезать финал, но тогда потребуется объяснить его происхождение, а клиент враз сложит два плюс два и все поймет без подсказки.

«Интересно, Глеб знает? Или они заодно? Или не знает?» — Рита смотрела на свое отражение в темном мониторе. Смотрела, смотрела, а на душе было до того тоскливо, хоть вой. Когда-то у нее была собака, курносый спаниель — умница и общий любимец, прожил у них полтора десятка лет и «сгорел» за два месяца. Так вот, когда ветеринар сказал, что дело дрянь и собака умирает, на душе было вот так же мерзко от отвращения к самой себе. Что не спасла доверившееся ей живое существо, не все сделала для него, плохо лечила, не тем кормила, все делала не так. А сейчас чувствовала себя тем псом, о которого вытерли ноги и только что на улицу не выкинули.

Жалость и грусть мешались со злостью, первым порывом было лично, своими руками разорвать Женю в клочки, ну, или поручить это людям Пофигиста. Но предварительно все же повыдирать ей волосы и хорошенько расцарапать физиономию.

— Погоди, — Рита заметалась по квартире, нарезая круги, — погоди, подумай. Сначала хорошо подумай.

Но думалось плохо, мешали ярость и обида, этот гремучий коктейль искал выход, и вот сейчас, как никогда раньше, требовалась груша — бить ее руками, ногами, пинать, орать на нее, не опасаясь ответки. Но груши не было, Рита сжала кулаки, ткнулась лбом в столешницу и старалась ни о чем не думать. Минут через десять стало полегче, по крайней мере, убивать уже не хотелось, мысли появились совсем другие. Рита умылась, с минуту смотрела на себя в зеркало, потом позвонила Глебу.

— У клиента замечания по последнему видео, — сказала она. — Надо исправить кое-что. Приезжай в салон, я там буду минут через пятнадцать.

Глеб поворчал немного, но согласился.