Хронолиты - Роберт Чарльз Уилсон

Я находился где-то посередине между ветеранами и новичками. От фонтана было далековато до главных торговых рядов, зато здесь хватало места, чтобы припарковать машину и выгрузить складной столик и товар без помощи тележки, конечно, если приехать рано и устроиться, пока не собралась толпа.

Этим утром я немного опоздал. Дюплесси, продававший и перешивавший по соседству старую одежду, уже разложился. Он прогуливался рядом, пока я распаковывал свое добро, и взгляд его упал на свежий товар.

– Ого, панели для «страта», – сказал он. – Настоящие?

– А то.

– Похоже, качественные. Вышел на поставщика?

– Просто повезло.

На самом деле я купил их у дилетанта – ликвидатора, который занимался распродажей офисной мебели, осветительных приборов и понятия не имел о реальной стоимости педалей. Увы, это была разовая сделка.

– Может, поменяемся? Я бы взял одну. Могу предложить хороший деловой костюм.

– И на что мне костюм, Дюп?

Он пожал плечами:

– Я просто спросил. Надеюсь, клиенты сегодня будут. Несмотря на марш.

– Еще один? – нахмурился я.

Надо было слушать новости.

– Очередной цирк АиП. Море флагов и придурков, никакого конфетти. Никаких клоунов… в узком смысле слова.

«Адаптация и Процветание», вопреки их мирной риторике, были группировкой завзятых куанистов, и каждый раз, когда они проносили свои сине-красные знамена через Города-близнецы, обязательно устраивалась контрдемонстрация и не обходилось без пары фотогенично проломленных голов. В дни маршей гражданские, как правило, держались подальше от улиц. Я, конечно, понимал, что медноголовые все-таки имели право высказать свое мнение. Конституцию никто не отменял. Но жаль, что они выбрали такой день – голубое небо, свежий ветерок, идеальная погода для торговли.

Я присматривал за товаром Дюпа, пока он бегал перекусить к тележке с фастфудом. Когда он вернулся, я уже успел продать одну из педалей другому продавцу, а к обеду, хотя покупателей было немного, сбыл еще две, по очень выгодной цене. За день я сделал приличный навар и около часа дня уже начал собираться.

– Боишься старой доброй уличной драки? – крикнул Дюп из-за нагромождений хлопковых тряпок и джинсы.

– Затора боюсь.

Наверняка полицейские блокпосты установлены в центре на каждом углу. Уже сейчас, едва толпа поредела, я заметил собиравшихся на тротуарах мрачных молодчиков с повязками «АиП» или вытатуированной буквой «К».

Но больше, чем заторы или угроза нарваться на драку, меня беспокоил тощий бородатый тип, который уже дважды продефилировал мимо моего столика и продолжал вертеться рядом, отворачиваясь с деланым равнодушием, стоило мне только посмотреть в его сторону. Мне приходилось иметь дело с застенчивыми или нерешительными покупателями, но этот джентльмен окинул товар беглым, поверхностным взглядом и, казалось, куда больше интересовался проверкой своих часов. Может быть, у него просто был банальный тик, но он заставил меня понервничать.

А я научился доверять своим инстинктам.

Мне удалось выбраться из центра до начала серьезных беспорядков. Драки между куанистами и их противниками стали почти обычным делом, и полиция научились справляться с ними. Но остатки усмиряющего газа (который пах смесью кошачьего туалета и чеснока) держались по нескольку дней, а очистка улиц от окисляющихся комьев барьерной пены обходилась городу в целое состояние.

Многое изменилось за семь лет с момента прибытия Хронолита в Портильо.

Что сказать об этом времени: семь нервных предвоенных лет, полных пессимизма. Лет, когда казалось, что все идет не так, как надо, даже если оставить в стороне экономический кризис, молодежное движение куанистов и плохие новости из-за границы. Продолжалось бедствие Миссисипи-Атчафалайа. Ниже Батон-Руж[29] река потекла к морю по другому руслу. Промышленность и судоходство были уничтожены, целые города затопило, они остались без питьевой воды. В этом не было ничего зловещего, всего лишь победа природы над инженерными войсками. Отложения наносов изменили речное дно, а гравитация доделала остальное. Но в те дни это казалось до странности символичным. Контраст разительный: Куан подчиняет время, а мы терпим бедствие из-за воды.

Семь лет назад я и представить не мог, что стану прославленным торговцем вторсырьем. Сегодня я чувствовал себя счастливчиком, что занимаюсь именно этим. Обычно месячного навара хватало, чтобы оплатить аренду и не голодать. Многим повезло куда меньше. Люди вынуждены были выстаивать очереди за пособиями и бесплатным супом, постепенно созревая для записи в уличные армии куанистов и антикуанистов.

Я попытался созвониться с Дженис из машины. После нескольких неудачных попыток соединение установилось, но передача данных была возмутительно медленной и голос звучал будто сквозь рулон туалетной бумаги. Я сказал, что хочу пригласить Кейтлин и Дэвида на ужин.

– У Дэвида последний вечер, – напомнила Дженис.

– Знаю. Поэтому мы и хотим с ними повидаться. Понимаю, это неожиданно, но я не был уверен, что закончу вовремя.

И что мне хватит денег даже на домашнее застолье для четверых, но об этом я Дженис не стал говорить. «Марквиз Инструментс» профинансировали этот маленький пир.

– Ладно, – ответила она, – но пусть долго не засиживаются допоздна. Дэвиду завтра рано выезжать.

В июне Дэвид получил повестку и сейчас отправлялся на базовую подготовку в военный лагерь в Арканзасе. Они с Кейтлин были женаты всего лишь шесть месяцев, но военкомат не волновали такие мелочи. Китайское вторжение заглатывало сухопутные войска в огромных количествах.

– Скажи Кейт, что я буду у нее к пяти, – на этом телефон затрещал, и связь оборвалась.

Потом я позвонил Эшли, предупредил, что к ужину будут гости. И сам вызвался сходить за покупками.

– Жаль, что мы не можем позволить себе мясо, – задумчиво проговорила она.

– Мы можем.

– Шутишь? Что… педали?

– Улетели.

Она помолчала.

– Мы могли бы куда-то вложить эти деньги, Скотт.

Да, могли бы, но я решил выложить их на прилавок мясной лавки и обменять на четыре небольших стейка. И взять у бакалейщика рис басмати, побеги свежей спаржи и настоящее масло. В жизни нет смысла, если не можешь хотя бы иногда жить.

Кейт и Дэвид устроили себе жилье в перестроенной кладовке над гаражом Дженис и Уита. Как бы ужасно это ни звучало, но им удалось превратить холодный чердак под островерхой крышей в относительно теплое и уютное гнездышко, где нашлось место выброшенному дивану Уита и кованой железной кровати, которую Дэвид унаследовал от своих родителей.