Летун - Елена Первушина

Янтэ в свою очередь была желанной гостьей на кафедрах зоологии, систематики и этологии. Алберин – профессор с ее факультета языкознания – увлекся структурой языка летунов и Танцовщиц, собираясь написать о нем фундаментальный труд.

Ко всему прочему, и прекрасная островитянка со своим странным домашним животным, и настоящий Мастер, покинувший Мастерскую ради света Красной Звезды, служили великолепной рекламой Университета.

* * *

Правда, студенты Аверила сторонились. Мало того, что он был старше их всех, они еще и искренне не понимали, что он забыл на университетской скамье. Бросить насиженное место в Мастерской, о котором они не могли даже мечтать, и спуститься на уровень подмастерьев – в этом чудилось что-то оскорбительное. Большинство новых однокашников Аверила пошли бы на все, лишь бы получить тот стабильный оклад, от которого он с такой легкостью отказался. Даже скромность Аверила в одежде и запросах считалась манерничаньем: если уж судьба послала тебе деньги – так честно прожигай их, и не пытайся подражать тем, кто зарабатывает каждый грош потом и кровью.

С Янтэ было попроще. Она была красивой молодой женщиной, и ее поступление в Университет воспринималось просто как каприз и, возможно, как желание оказаться в компании молодых, по большей части холостых и раскованных, мужчин.

Впрочем, тут их поджидало разочарование. Несмотря на совершенно определенную репутацию женщин с Западных Островов, госпожа Янтэ, казалось, не подозревала о том, что между мужчиной и женщиной могут существовать иные отношения, кроме дружеских. А ее страшноватый ручной зверек, которого она брала на все студенческие вечеринки, быстро убедил экспериментаторов, что его хозяйку не стоит просвещать относительно того, чем, кроме болтовни и танцев, могут заниматься студенты со студентками. Такая веселая и неколебимая стойкость быстро добавила островитянке очков среди сокурсниц.

Янтэ с головой окунулась в студенческую жизнь – азартно болела на всех соревнованиях, где выступали университетские команды, азартно подсказывала на контрольных тем, кто не обладал такой же великолепной памятью и чутьем на языковые законы, азартно отмечала в любимом студенческом кафе «Голубая курочка» очередную победу над знаниями.

Аверил не мог глазам своим поверить: его молчунья жена неожиданно разговорилась и оказалась весьма острой на язык, ехидной, насмешливой и одновременно компанейской. Сам он не слишком рвался на студенческие праздники, но был доволен, видя, как Янтэ развлекается.

* * *

С помощью госпожи Карис и господина Рада они сняли двухэтажный домик недалеко от университета – маленький, уютный, с водопроводом, центральным отоплением и большим садом, в котором росло старое тюльпанное дерево, всецело одобренное Другом.

К слову говоря, сами профессора ютились в продуваемой всеми ветрами мансарде, куда приходилось носить воду в кувшинах с первого этажа. Это их совершенно не смущало, но ужасно смущало Янтэ и Аверила. К счастью, госпожа Карис оказалась страстной кулинаркой, а Янтэ очень хотелось научиться готовить, и те вечера, когда погода не позволяла отправиться на велосипедную прогулку, женщины проводили на кухне, где «играли в четыре руки» очередной «этюд» под названием «Омлет с жареным мясом и острым сыром», или «Кролик, тушеный с вином», или «Салат из куриных грудок с грушами и дыней».

За готовкой они болтали, обычно о работе госпожи Карис, и тогда Янтэ казалось, что просторная, выложенная изразцами кухня заполняется физиками со всего мира, которые обсуждают, как этот мир устроен.

Нор из Серых Скал предлагал свои расчеты стационарных орбит, двигаясь по которым, электроны могут не падать на положительно заряженное ядро атома, и предсказывал появление новых элементов, получающихся при бомбардировке ядер, когда из них вылетали положительно или отрицательно заряженные частицы.

Грен из Земель Хмеля пытался объяснить схему Нора с помощью матричной механики и незаметно исподволь разрушал представление об атоме как о детском конструкторе из положительных, отрицательных и нейтральных частиц, превращая его в структуру из энергетических полей, подчиняющуюся законам вероятности.

Его соотечественники Аран и Лоиз исследовали свойства радиоактивных элементов и, к своему удивлению, обнаружили, что они способны на настоящие цирковые фокусы: под влиянием бомбардировки нейтральными частицами их ядра распадались и превращались в ядра других элементов, выделяя при этом большое количество энергии.

Фори из Земли Померанцев подхватил эту идею и открыл эффект замедления нейтральных частиц, что, по его мнению, можно использовать при создании самоподдерживающейся реакции распада, которая в перспективе являлась ключом к получению сколь угодно больших количеств энергии…

В конце концов Янтэ закрывала глаза, не в силах уследить воображением за мыслями госпожи Карис, но тут из гостиной приходили мужчины, и выяснялось, что господин Рад все это время пытался объяснить то же самое Аверилу, а Аверил его точно так же не понимал, и это утешало отчаявшуюся островитянку.

Как для Аверила, так и для Янтэ бескорыстные дружеские отношения, основанные на взаимной симпатии, были в новинку и составляли значительную часть очарования их жизни в Раковине.

* * *

Еще одним кругом, в котором вращались Аверил и Янтэ, было светское общество Луке. Аверил принадлежал к этому обществу по праву происхождения, и ему вскоре после приезда прозрачно намекнули, что пренебрегать этим правом не годится. Но молодой инженер избегал непрофессиональных сборищ, а потому как мог растягивал свою светскую жизнь, отдавая по визиту в декаду и раз в три-четыре декады являясь на какой-нибудь званый вечер или обед. Правда, на одном из обедов ему удалось как бы между прочим уговорить известного мецената выделить стипендию на исследования Раду и Карис, после чего профессорская чета наконец покинула свой сарай на задворках Университета и перебралась во вполне фешенебельную лабораторию – и то хлеб!

Однако неожиданно любительницей подобных развлечений оказалась Янтэ. Вернее, она соглашалась с Аверилом, что разговоры на светских вечеринках – всего лишь способ скрыть зевоту, но зато – танцы! Янтэ подпрыгивала у стены в предвкушении танцев, как девчонка-дебютантка, а на каждого, желающего ее пригласить, смотрела как на Подмастерье Великого Мастера. Аверила это донельзя удивляло.

– Ты же Танцовщица, – сказал он как-то жене, возвращаясь с бала. – Мне казалось, для тебя наши танцы – все равно что куличики в песочнице.

Янтэ сверкнула глазами.

– Ничего ты не понимаешь! Во-первых, эти танцы просто так.

– Подожди! – Аверил вдруг вспомнил Поляну Посвящения на Горе и понял, о чем она говорит. – То есть если ты ошибешься, ничего страшного не случится…

– Я просто отдавлю ногу партнеру и все! Он просто больше не захочет со мной танцевать. И кстати, во-вторых, я же никогда не танцевала с партнерами. А это так интересно! Они настолько по-разному двигаются, настолько по-разному ведут…

– А я как?