Не та девушка - Карина Пьянкова

Генри Дарем удивленно покосился на меня.

— Многие тысячи фунтов стерлингов? И вам было недосуг разобраться? Да чего ради вам вообще понадобился этот затянувшийся спектакль? Зачем, будучи одной из богатейших невест Айнвара, выдавать себя за практически нищую девушку? — принялся Генри Дарем задавать те самые вопросы, которых мне бы никогда не хотелось слышать.

Я вздохнула украдкой, посмотрела в глаза преподобному и произнесла ту правду, которую он вряд ли ожидал услышать:

— Потому что Бетани Эверс наверняка убьют. А вот Элизабет Мерсер пока имеет шансы дожить до старости.

Кажется, мне все-таки удалось удивить преподобного Дарема.

Но чего он, в самом деле, ожидал? Услышать, что я три года для собственного удовольствия и ради прихоти скрываюсь в провинции, работаю, стараюсь лишний раз не показываться за пределами Сеннена?

— Убьют? Вас? — переспросил мистер Дарем, похоже, не ожидавший услышать самый простой и очевидный ответ. — Что за…

Тут священник запнулся, смолк и посмотрел на меня, ожидая продолжения.

Одна мысль о том, чтобы рассказать свою историю такой, какая она есть, кому-то, заставила нервничать. Я слишком долго молчала, обманывала, скрывала правду…

— Вы наверняка уже знаете про пожар. Про него знают, наверное, вообще все. Так вот, это не был несчастный случай, — прошептала я, зажмурившись. — Дом подожгли. И позаботились о том, чтобы никто из него не выбрался наружу, не спасся. Убивать полковника и Бет смысла не было, у них не имелось врагов, а вот мы, Эверсы, слишком богаты, а папа к тому же не отличался сговорчивостью. Думаю, он показался кому-то неудобным. В тот вечер мы с Бет решили разыграть всех, поменялись одеждой и украшениями… Так что и целители в итоге приняли меня за подругу.

Преподобный теперь выглядел еще более изумленным. Казалось, будто он поверить своим ушам не мог.

— Вы с подругой были настолько похожи? — уточнил он, и я в ответ кивнула.

Такое недоверия было понятно. Наше с Бет сходство всегда и всех изумляло, особенно учитывая тот факт, что в нас не было ни единой общей капли крови.

— Одно лицо, одни манеры… Нас все и всегда путали, если мы того хотели. В любом случае, никто ничего не заподозрил. По крайней мере, тогда.

Мистер Дарем уже настроился на долгую и вдумчивую беседу, однако осуществить планы преподобному было не суждено. В Сеннене не только стены имели уши, но также деревья и заборы, так что не стоило удивляться, что о моем недомогании мгновенно узнал мистер Кин. И явился в дом к преподобному, махнув рукой на все распри со священником.

Сперва в дверь мистера Дарема постучали, и, поскольку никто больше не служил викарию, хозяину дома пришлось открывать самому и впускать гостя.

Когда мужчины вошли в гостиную, я смутилась и растерялась под испуганным взглядом изумрудных глаз. Наверное, со стороны все выглядело более чем двусмысленно…

Однако Джулиан оказался чересчур простодушен для ревности.

— Мисс Мерсер, вам уже лучше? — через мгновение опустился возле дивана, на котором я сидела, мистер Кин.

Свет озарял его лицо будто небесное сияние, и поневоле я теперь поняла, почему мистер Дарем так упорно цепляется за мысль, что Джулиан Кин — фэйри. Было в столичном актере что-то дивное, неземное, что роднило его с волшебными созданиями. Вот только той угрозы, которую я могла разглядеть и в шуте, и в Неблагом короле, и даже в инспекторе Хилле, который принадлежал к Благому двору, в мистер Кине не было.

— Благодарю вас, мне гораздо лучше. Должно быть солнце сегодня светило слишком сильно и мне стало дурно, — принялась я путано объяснять, почему вдруг лишилась чувств без каких бы то ни было видимых причин. — Какое счастье, что преподобный оказался неподалеку.

Большинство знакомых мне мужчин тут бы не сумели сдержать в узде ревность, тем более, когда речь зашла о настолько ненавистном человеке как Генри Дарем.

Джулиан повернулся к священнику…

— Благодарю вас, преподобный, что вы так заботливы! — воскликнул молодой человек. — Страшно представить, что бы могло произойти с мисс Мерсер, если бы вас не оказалось рядом!

Можно было ожидать, что эти слова прозвучат с сарказмом, однако… по всему выходило, что Джулиан Кин говорил совершенно искренне. Причем его искренность смутила даже мистера Дарема. Я видела в глазах преподобного колебания, сомнения…

— Да, мистер Дарем оказался рядом очень вовремя, — подтвердила я. — Но не стоит так сильно волноваться обо мне.

Мистер Кин снова повернулся ко мне.

— Возможно, стоит вернуться домой, мисс Мерсер, если вам уже лучше?

Я не без удовольствия согласилась, ведь это означало помимо всего прочего и несколько минут наедине с Джулианом.

Конечно, перед ним было совестно после прошедшей ночи. Я ведь действительно… наслаждалась тем поцелуем с фэйри. Шут знал, что делал, проклятая его душа. И теперь, глядя на юношу, в которого была влюблена и который не смел коснуться лишний раз моей руки, я испытывала неимоверный стыд за то, что вспоминала напористый поцелуй фэйри.

Мистер Дарем с насмешкой следил за мной и Джулианом, пока мы шли к дверям, да и после я чувствовала как тяжелый взгляд священника буравит спину.

— Вам нужно лучше следить за своим здоровьем, мисс Мерсер, — с мягкой заботой выговаривал мне Джулиан, на чью руку я опиралась. Мое состояние вовсе не было настолько ужасным, и я вполне могла передвигаться без посторонней помощи. Но не хотела.

— Я постараюсь следовать вашим советам, мистер Кин, — потупившись, пообещала я, — но, уверяю, со мной действительно все хорошо.

Не считая того, что теперь я не могу войти в церковь и не переношу символов веры словно какая-то нечисть. Право слово, сущие мелочи. Сейчас за это уже не сжигают на костре.

— Как жаль, что у меня нет права заботиться о вас больше, чем сейчас, — пробормотал мистер Кин за секунду до того, как за моей спиной закрылась дверь дома миссис Мидуэл.

Первым делом я отправилась успокаивать хозяйку, ни капли не сомневаясь в том, что ей уже все донесли о моем плачевном состоянии. Ну, в самом деле, не может же сама миссис Мидуэл оказаться менее осведомленной, чем мистер Кин! Однако оказалось, что куда больше мою нанимательницу занимала миссис Дарем.

Да оно и неудивительно! Сьюзан Дарем считалась вечно безмолвствующей затворницей, что, кажется, ни разу не выходила на улицу без сопровождения своего мужа. И вот теперь миссис Дарем сидит в гостиной миссис Мидуэл и пьет чай, словно бы это самое обычное для нее дело.

Мы поздоровались с гостьей, как того требовали приличия. Жена Джорджа Дарема вела себя вроде бы как обычно, была молчалива, сидела так, словно проглотила пол… Но ситуация все равно оставалась странной и необъяснимой! Потому что Сьюзан Дарем не могла вот так запросто разгуливать по деревне! Кто угодно — но не она!