Не та девушка - Карина Пьянкова

Вот только поцелуй внезапно оказался нежным и трепетным, будто сам фэйри испытывал робость. Он словно воду пил мое дыхание, и воля к сопротивлению все слабела.

Казалось, что отстранился шут только через вечность, и я снова сделал ту же ошибку — посмотрела в его темные глаза. Словно в бездну упала.

— Убирайся! — прошипела я и со всей силы ударила его по плечу.

Нечистый расхохотался.

— Вот теперь, миледи, я всегда останусь с вами, — произнес он с пугающий уверенностью. — Даже если меня не будет рядом, я все равно буду с вами. И о ком бы вы сейчас не думали, его образ потемнеет, растает, потускнеет. И только я смогу принести вам покой, утишить ярость, которая клокочет в груди. Защитить от опасности. Всего лишь ответьте мне согласием.

Этот вкрадчивый голос ядом втекал в уши, отравлял душу…

— Нет! — воскликнула я и снова размашисто перекрестила пришельца из потустороннего мира.

Шут отвесил насмешливый поклон и буквально растворился в воздухе.

Утром я первым делом опрометью понеслась в церковь, надеясь хотя бы под ее священной сенью укрыться от фэйри… и от собственных беспокойных снов, в которых я продолжала чувствовать чужие губы на своих. И сколько бы раз я не повторяла про себя имя Джулиана, избавиться от мыслей о неблагом фэйри не выходило.

Черт подери, это был мой первый поцелуй!

Шут не обманул касательно того, что останется рядом со мной. По крайней мере в моих беспокойных снах он еще долго будет блуждать где-то рядом. И спасаться от его постоянного присутствия в церкви было вполне логично…

Вот только едва я переступила порог церкви, как в глазах у меня помутилась, и я рухнула без чувств.

Пришла в себя уже в доме викария, лежа на диване в гостиной. Преподобный держал у моего носа бутылек с нашатырным спиртом.

— Мистер Дарем? — прошептала я, не понимая, что вообще произошло и почему вдруг я оказалась у священника в таком нелепом и двусмысленном положении. — Что случилось со мной?

Преподобный раздосадованно покачал головой и со вздохом ответил:

— Вы упали в обморок. В ту же секунду, как оказались в церкв, Бет.

Я простонала и против всех своих обыкновений выругалась, махнув рукой на хорошие манеры. Потому что это никак не могло быть просто простым совпадением! Похоже, я угодила в расставленную ловушку.

— Ничего не хотите рассказать? — по-деловому осведомился мистер Дарем.

Кажется, только ему могла я озвучить свои самые страшные подозрения.

— Думаю, я попала в большую беду, преподобный, — констатировала я, начиная подозревать, что вчерашний поцелуй шута имел множество последствий и слова фэйри о том, что, он теперь всегда будет со мной, далеко не красивая метафора, и речь шла далеко не о беспокойных снах.

— Я ни капли не сомневаюсь, Бет, — даже и не подумал обнадеживать меня священник. — Пока вы оставались в церкви, вас невозможно было привести себя. Лежали словно в летаргическом сне, а когда я попытался вас опрыскать святой водой, так и вовсе начали задыхаться словно при анафилактическом шоке. Учитывая, что вчера вы разгуливали в храме как ни в чем не бывало, то… что случилось ночью, позвольте спросить?

Я нервно рассмеялась, а после едва не зарыдала.

— Шуточки этого мерзавца! Развлекается! Ш-шут! — сквозь слезы выдавила я.

Успокоиться удалось только спустя несколько минут, в течении которых Генри Дарем терпеливо гладил меня по голове, успокаивал и отпаивал водой, обычной, не святой. Такой истерики со мной не случалось последние три года.

— И что же такого проделал шут? — спросил священник, когда я немного пришла в себя.

Признаваться было неловко. В конце концов, будь Дарем хоть трижды преподобным, обета безбрачия он не давал, да и вообще был молодым здоровым мужчиной… Который может совершенно неверно понять все произошедшее в моей спальне.

— Он пришел ночью… И… Он меня поцеловал. Против моей воли. И пообещал, что всегда будет рядом со мной, — сдавленно прошептала я.

Священник перекрестил меня, и тут же стало трудней дышать.

— Вы что творите?! — возмутилась я, когда снова была в состоянии это сделать.

По всему выходило, что в церковь мне в ближайшее время никак не войти. Да и с любые религиозные символы лучше избегать.

— Всего лишь провожу эксперимент, — безо всякого смущения заявил преподобный, и я поняла, что даже если бы между нами не стояла разница в происхождении… я бы все равно никогда не вышла бы замуж за этого человека! Потому что редкостный гад! И ему наверняка понравилось меня мучить!

— И к каким же результатам пришли в итоге? — процедила я, чувствуя исключительно негодование. Право слово, я не заслужила подобного отвратительного отношения!

Мистер Дарем развел руками.

— Мне доводилось слышать о чем-то подобным в старых легендах, но я не уверен, что это именно оно… — ничем не обрадовал меня преподобный. — Возможно, все дело в том, что шут вас благословил. Бывало фэйри Благого двора оказывали такую милость людям. Благословляли поэтов или музыкантов, желая таким образом вдохновить. Но нет легенд, что также поступали и неблагие фэйри. И остается только догадываться, что сотворил шут и чем именно все обернется для вас.

Я закрыла глаза и тихо застонала от отчаянья. Итак шут уже лишил меня всякой возможности молить о помощи Творца. Но вряд ли фэйри, которого называют неблагим, ограничится этим.

— И что теперь делать? — простонала я и закрыла лицо руками. — Я же не могу вот так взять — и перестать ходить в церковь! Я же не мистер Кин, который заявил, что атеист, улыбнулся — и все решили, что так и надо! И у нас не прогрессивная столица, если меня начнут бить корчи в церкви — люди не поймут!

Нет, вряд ли костер разведут, для того — но вряд ли все обойдется без последствий!

— Треклятый фэйри! — буквально всхлипнула я, боясь даже думать о том, что именно станет следующим шагом шута. — Он так пытается… вынудить меня поступить, как ему хочется?!

Преподобный тяжело вздохнул и похлопал меня по плечу. Наверное, это можно было счесть за высшую степень подержки.

— Не знаю, Бет. Это же фэйри. Быть может, его цель — довести вас до крайней степени отчаяния. Кто разберет, что именно понадобилось шуту? Если только… скажите, Бет, а каково ваше наследство? Эверсы — это ведь магическая аристократия, графский род, у вас наверняка должно быть огромное наследство, не так ли?

Я закатила глаза. Какая именно разница, в самом деле? Для мира Бетани Эверс умерла, я — Элизабет Мерсер, что знают абсолютно все! И не могу вот так просто заявить права на то, что принадлежало моей семье.

— Наследство графов Карлайлов и правда велико, — кивнула я с кривой усмешкой и обхватила себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь. — Правда, вот уже три года я не имею к нему отношения. Наследница рода официально мертва. Глава рода — умер. Признаться, я даже не понимаю до конца, кому должно отойти состояние. Было как-то недосуг разбираться.